07.07.2016
Генна Сосонко
Турнир 1936 года в Ноттингеме был одним из самых знаковых в прошлом веке. Вспоминает один из победителей его Михаил Ботвинник: «Долгое время чемпион мира Эйве был лидером, и я еле поспевал за ним. В этот критический момент состязания Ласкер неожиданно пришел ко мне в номер.
“Я сейчас живу в Москве (Ласкер после II Московского международного турнира жил в СССР), - торжественно заявил он, - и, как представитель Советского Союза, считаю своим долгом играть завтра на выигрыш против Эйве, поскольку играю белыми...” При этом вид у старого доктора был весьма встревоженный. “Что вы, что вы! – замахал я руками, - милый доктор, если вы сделаете ничью, это будет хорошо”. Ласкер облегченно вздохнул: “Ну, это дело простое”, - сказал он и, пожав руку, удалился. На следующий день Эйве, играя на выигрыш, в равном эндшпиле проглядел несложную тактическую тонкость и проиграл».
ЛАСКЕР - ЭЙВЕ
«Когда я сыграл 23...Ba5 , Ласкер записал ход на бланке, - вспоминал Эйве, - потом долго смотрел на позицию и поставил после хода вопросительный знак. Снова начал вглядываться в положение, покачал головой, вывел второй вопросительный знак, после чего сделал выигрывающий ход 24.b4 ...»
Не будем подвергать анализу эту эндшпильную позицию. Не об этом речь. И даже не о том – насколько этично было поведение вельтмейстера в партии с тогдашним чемпионом мира. Наверное, по правилам сегодняшнего дня судья должен был сделать Ласкеру замечание – ведь нынче на бланке ничего нельзя писать. Не об этом речь. О другом.
Эмануил Ласкер, зайдя в гостиничный номер Ботвииника, говорит молодому советскому чемпиону слова, на которых не задержался ваш взор. Правда ведь, не задержался? Теперь вдумайтесь в смысл вопроса престарелого чемпиона. Можно ли представить себе того же Ласкера в Гастингсе 1895 года (к примеру), заходящего в номер Тарраша и говорящего: «Зига, мы оба представляем Германию, вы думаете, я должен играть завтра с Пильсбери на выигрыш?» - «Ну что вы, Моня, - отвечает Ласкеру Тарраш. – Если вы сделаете ничью с этим выскочкой-американцем, это будет превосходно».
Никак не буду комментировать этот гипотетический, но совершенно невероятный диалог. Но когда доктор как представитель Советского Союза интересуется, играть ли на выигрыш с конкурентом своего нового соотечественника, поневоле задумаешься, как быстро влияет на любого пребывание в жестких рамках авторитарного режима.
Даже очень короткое пребывание.
Даже на рожденного свободным мудреца и философа.
* * *