Произошедшее в кладовой не имело продолжения. Елена хотела обратить внимание Бориса Дмитриевича на этот случай, но это могло бы выглядеть укором, что он оставил ребенка одного в доме, и субординация не позволила этого сделать, как-никак, он был ее работодателем. Тем более, в тот вечер, когда они сидели и пили чай на кухне, он вернулся и удивился, что Кира не спит.
- Я же тебя уложил, а ты опять встала?
- Папа, мне не спалось, я пошла в твою комнату, а тебя там не было. Никого не было, и я просто ходила по дому, ждала, когда вы вернетесь.
- Ну ладно, сам виноват. Но ты же помнишь правила безопасности – дверь никому не открывать, на кухне ничего не включать…
- Папа, ну конечно, я же не маленькая уже. Просто мне стало скучно.
Елена ушла с Кирой наверх укладывать ее спать. Полгода назад Кира переехала в большой дом, где ей оборудовали детскую комнату. Елена с сыном остались в гостевом доме, но там они только ночевали, а остальное время проводили вместе. Поначалу Кира капризничала, но потом привыкла. Главное, что Елена укладывала ее спать и читала сказку на ночь и не выключала ночник. Кира засыпала, обняв плюшевого мишку, и спала крепким сном. Но очень редко, по ночам, как будто что-то будило ее, она слышала, как чей-то голос зовет ее – и она отправлялась бродить по дому. И однажды голос привел ее в кладовку, к большому зеркалу. С удивлением, она обнаружила, что в нем, кроме ее отражения, есть кто-то еще. Красивая девушка с длинными черными волосами в белом платье. Сначала Кира испугалась и хотела убежать, но девушка была такой грустной, а голос был очень добрым. И Кира недоверчиво дотронулась до зеркала. Гладкое и холодное. Девушка улыбнулась.
- Я по другую сторону, ты не можешь ко мне прикоснуться, но я рада видеть тебя. Мне плохо здесь одной.
- Как вы оказались там и почему не можете выйти?
- Потому что я в другом мире и не могу вернуться. Просто это зеркало – портал… хотя ты не поймешь. Как бы тебе объяснить. Ну как окошко из дома на улицу – ты можешь видеть, что там происходит, но выйти через него не можешь.
- Но я же вас слышу. Только потрогать не могу.
- Слышишь, потому что мой голос у тебя в голове. А потрогать действительно не можешь. Как бы я хотела тебя обнять, но не могу, прости.
- А почему вы всегда такая грустная?
- Потому что мне пришлось уйти очень рано. А я так хотела жить.
- Аааа….. так вы привидение? Как в мультиках?
- Можно и так сказать.
- А почему только я вас вижу, а другие нет?
- Потому что мы с тобой крепко связаны, и даже смерть не смогла этому помешать.
- Значит, вы умерли? Луиза Генриховна говорит, что после смерти люди попадают в рай или в ад. А вы где?
- Я где-то застряла. Здесь только тени, наверное, такие же, как я.
- Ой, а я их вижу, позади вас.
Девушка обеспокоенно обернулась.
- И правда, они здесь. Не надо им на тебя смотреть, и тебе на них тоже. Уходи.
- Мы еще увидимся?
- Конечно, я позову тебя. А теперь беги.
Тогда Кира помахала ей рукой и убежала. Забралась в постель, обняла своего мишку и крепко заснула. А наутро воспоминания о событиях прошлой ночи почти развеялись, как облачко, унесенное ветром. И только через месяц, когда голос снова позвал ее, она сразу поняла, куда ей надо идти.
На следующий день Елена, как бы невзначай, спросила у Киры, кого она вчера видела в зеркале. Кира загадочно посмотрела на нее и покачала головой, продолжая рисовать.
- Я не знаю. Но она красивая и добрая. И мы с ней разговариваем.
- Это твоя воображаемая подружка?
- Ну почему же воображаемая. Она как живая.
- А нарисовать ее можешь? Так интересно посмотреть на нее – от меня же она спряталась.
Кира взяла чистый лист бумаги и изобразила подобие женской фигуры в белом платье с длинными черными волосами. Взяла синий карандаш, но передумала и поменяла его на фиолетовый. Задумалась…
- Я не знаю, какого цвета у нее глаза, что-то среднее между синим и фиолетовым. Я ни у кого таких не видела. Когда она улыбается, они синие, а когда грустит – темнеют.
- Как твои.
- Что мои?
- У тебя глаза тоже меняют цвет в зависимости от освещения.
- Ой, и правда. Наверное, когда она была маленькой, мы с ней были похожи. Все, я закончила.
Елена внимательно рассматривала рисунок. Кира не обладала талантом художника, картинка не давала почти ничего. И все же…
- Кира, а ты видела свою маму?
- Мама умерла, когда я была маленькой, вы же знаете.
- Я хотела сказать, ее фотографии.
- Нет, я спрашивала у папы, но он сказал, что покажет мне, когда я вырасту. Кажется, он разозлился, поэтому я больше не просила. Наверное, поэтому он меня не любит, потому что я говорила о маме.
- Кирочка, ну что же ты такое говоришь. Папа тебя любит, просто он очень занят и не может проводить с тобой много времени.
- Нет, я точно знаю. Я видела других детей на детской площадке, как их папы на них смотрят, обнимают. Понимаете, я чувствую… когда он на меня смотрит – мне становится холодно. Наверное, потому, что мама умерла из-за меня.
Елена не нашла слов для ответа. Она наблюдала за сложными отношениями отца и дочери, и осознавала, что тепла в них действительно мало. Первые два года Борис Дмитриевич проводил мало времени с дочерью – забегал узнать как дела, как здоровье, держал на руках минут пять и снова передавал Елене. Как будто не мог долго смотреть на ребенка. Позже, когда Кира, все больше становившаяся похожей на мать, начала говорить и называть его папой, по его лицу пробегала тень. Как будто смотрел на дочь, а видел Варю. Тем не менее, он старательно играл роль отца, раз в неделю ходил с ней гулять и по магазинам игрушек. А вернувшись, уходил в свой кабинет и просил не беспокоить.
Елена прекрасно понимала, что, несмотря на прошедшие годы, у него до сих пор не отболело. А будучи наемным работником, не считала, что вправе лезть ему в душу. Только с Луизой Генриховной она могла поделиться своими переживаниями, но кроме моральной поддержки та ничем помочь не могла.
- Заботится как может, не обижает, полная комната игрушек и шкаф ломится от платьев, а остальное… Он и так старается, как может. Но только время залечит и расставит по местам, - с надеждой говорила Луиза Генриховна.
- Скорее бы. Девочка растет, и уже начинает что-то понимать. Дети намного тоньше чувствуют такие вещи. Как бы не решила, что она в чем-то виновата. Вот эти детские комплексы… иногда потом всей жизни не хватает, чтобы от них избавиться.
- Леночка, я попробую с ним поговорить… издалека, но сама понимаешь, что я мало чем могу помочь. И не могу прямо обо всем сказать. Но он пытается, я же вижу. Он первое время говорил, что видеть ее не может, а сейчас даже играет с ней иногда, укладывает спать. И даже на спорт свой с собой берет, когда ты выходная. Все наладится.
- Ох, остается только надеяться. Мне сегодня Кира сказала, что папа ее не любит, потому что мама умерла из-за нее.
- Бог ты мой, так и сказала?
- Так и сказала, вот почему я так переживаю. И еще вопрос – почему Кира не видела фотографию матери?
- Так Борис Дмитриевич куда-то убрал все альбомы. Я его как-то спросила, так он не ответил, повернулся и ушел, я сразу поняла, что об этом лучше не говорить. А у меня Вариной фотографии не осталось. Вот и получается, что девочка даже не знает, как мать выглядела.
- Неправильно это.
- Неправильно, а что делать – не знаю. Ну со временем разберемся. Может, найду момент, чтобы с ним еще раз поговорить. Даст Бог, что-то изменится.
Елена промолчала. Она понимала, что изменения уже происходят, и никто не может на них повлиять, как и предсказать, чем все закончится. Зеркало в кладовой хранило секреты, которые были недоступны для нее.
_________________
Продолжение
https://zen.yandex.ru/media/koshka_shredingera/zerkala-chast-13-604130053e8e522ea539e926