Жили-были два приятеля – пёс Шарик и кот Матроскин. Жили они не так чтобы дружно и не так чтобы враждовали, но отношения иногда выясняли. Матроскин был остёр на язык, а Шарик не мастак болтать, зато искренне привязан к товарищу. Да и кот дня не мог прожить без друга, но характер брал своё, и Шарику попадало иногда, прямо скажем, ни за что. Кот шипел, ворчал, бубнел и изводил пса пустыми придирками и критикой: то не так и то не эдак. Непонятно было, чем бы вообще Матроскин себя занимал, не будь рядом Шарика.
А Шарик всё терпел молча и думал про себя: "Ну что ж, характер не переделаешь! Такой вот он уродился! Сам, небось, мучается, бедняга... Потерплю – друг всё-таки!"
Иногда, когда совсем невмоготу было договориться, звали они почтальона Печкина, чтобы письмами обмениваться. В такие минуты друзья могли только молча сверлить друг друга взглядами: Матроскин пылая праведным гневом, Шарик удручённо и устало – и напрочь не желали понимать один другого. Так и жили: то поссорятся, то снова помирятся.
Отправились однажды Матроскин и Шарик в лес за грибами да ягодами – и… заблудились. Дело шло к вечеру, темнело, а друзья никак не могли найти знакомую тропку, по которой из деревни пришли.
– Это ты виноват! – бурчал Матроскин. – Говорил тебе – нам налево! А ты – «направо, направо»… Теперь что делать? Лечь тут, прямо на траву? И пусть нас волки съедят? – возмущался кот, и шерсть у него встала дыбом.
– Да успокойся! – оправдывался Шарик. – Вот увидишь – выберемся! Мы же вдвоём! Да и волков у нас в лесу отродясь не бывало!
– Ну не волки, так кабаны! Знаешь, какие они злющие? – не унимался Матроскин. – Клыками как резанут – мало не покажется! Понятно, тебе всё равно, что со мной будет! Ты не понимаешь ничего! Не друг ты мне, а так... – кот подбирал слово, – сосед! Ну, или этот... приятель!
– Ты тут не начинай! – обиженно огрызнулся Шарик. – Нечего из мухи слона делать: никаких злющих кабанов здесь нет! Я ведь на охоту хожу и знаю, кто в лесу водится.
– Ах так! – надрывался Матроскин. – Из мухи слона, значит! Ну что ж: тебе – налево, а мне – направо! И не ищи меня больше! И домой не приходи! И письма писать не вздумай! – с этими словами кот повернул направо и исчез в зарослях.
– Матроскин! – закричал ему вслед Шарик. – Вернись! Не ходи туда, там медведи водятся!
Но было поздно: Матроскин исчез и не отзывался, а в темноте кота найти – задача не из лёгких.
Шарик в тревоге заметался, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но, увы, тьма стала непроницаемой. Нюх тоже не помогал: лесные запахи смешивались и приводили собачий нос в замешательство. Тогда Шарик присел на пенёк, навострил уши, прислушиваясь, да и задремал незаметно…
Внезапно что-то разбудило его. Шарик проснулся, тряхнул головой и инстиктивно рванул в сторону непонятного шума. По мере приближения звуки становились всё громче: шорох ветвей, и будто возня какая-то. Наконец, пёс выскочил на поляну, освещённую ярким светом полной луны. Открывшаяся картина заставила его остановиться: Матроскин стоял посреди лужайки, а на него двигался огромный медведь! Кот не кричал, не звал на помощь, а только ощетинившись шипел, словно готовясь принять бой. Но силы были явно неравны.
Шарик замер, не шевелясь, и прикидывал, как бы бесшумно снять с предохранителя ружьё прежде, чем медведь его услышит или увидит. Но недаром он был охотничьим псом: послышался щелчок затвора, хищник повернулся, но было уже поздно – на него смотрело дуло ружья.
– Убирайся подобру-поздорову отсюда! И оставь в покое моего друга! – неожиданно грозно прорычал Шарик. – А не то буду стрелять! Пошёл!
Медведь качнулся на секунду, словно раздумывая, не ринуться ли на пса, затем замер, будто его поставили на паузу, развернулся и вперевалку потрусил в сторону леса.
Друзья, не двигаясь, провожали его взглядами ещё некоторое время, а когда медведь скрылся в чаще, посмотрели друг на друга.
– Матроскин, это было великолепно, – улыбнулся Шарик. – Неужели ты собирался принять бой? Силы были неравны!
– А разве твоя двустволка решила бы исход схватки? – ответил Матроскин. – Из неё только по зайцам и уткам пулять хорошо… Повезло, что медведь передумал.
– У меня не было выбора, – просто ответил Шарик. – Ты же мой друг.
Матроскин смотрел на приятеля, словно впервые его видел:
– Спасибо тебе, Шарик, – проговорил Матроскин. – Ты... это... действительно настоящий друг: я тебя недооценивал. И… не сердись на меня, – неловко закончил кот с необычным для него смущением.
– Да ладно, – махнул лапой Шарик. – Мне не за что на тебя обижаться. Что поделаешь с характером… Я тебя тоже недооценивал, геройский ты мой котяра, – улыбнулся пёс и протянул Матроскину лапу.
– Да-а-а, – выдохнул тот, пожимая протянутую лапу, – совместный труд – для моей пользы – он объединяет! – и засмеялся.
Светало. Занимался нежный рассвет. Из дебрей леса на опушку вышли в обнимку два друга – кот и пёс. Они шли неспешно, что-то обсуждая.
Чуткий слушатель мог бы разобрать обрывки кошачьих фраз: «…ты снова не так…», «...ну для чего тебе это…», «…что ты вечно не…». А зоркий наблюдатель обратил бы внимание на выражение морды пса: она была блаженная. Он улыбался своим мыслям, слушая друга, потому что теперь знал наверняка – кот его любит.
© Зорелада Аладіна