С чем ассоциируется Северный Ледовитый океан у простого человека? Наверное, первое, что придёт в голову, – это вечная мерзлота, его богатый мир фауны и белые ледяные покровы.
О чём подумает географ? Возможно, о том, что этот океан отличается от других своими естественными характеристиками: он самый маленький из всех океанов, согласно площади и средней глубине, он полузамкнут в государственных морских территориях всего пяти государств – Дании, Канады, США, России и Норвегии. Соответственно, Северный Ледовитый океан является системообразующим звеном в формировании арктической политики вышеупомянутых стран.
Ввиду того, что в Арктике на сегодняшний день ведутся дискуссии относительно правового регулирования некоторых территорий в частности и региона в целом, правовой статус Северного Ледовитого океана остаётся также открытым, согласно доктринальным толкованиям Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. С одной стороны, учитывая его уникальные характеристики и особенное региональное расположение, в международном праве он может быть определён, как «международный район морского дна» или «общее наследие человечества». С другой стороны, всё дно океана может быть определено как продолжение континентального шельфа пяти арктических стран.
Теоретически оба подхода верны, однако они порождают некоторые противоречия. Во-первых, понятия «международный район морского дна» (или «общее наследие человечества) нет в Женевских морских конвенциях 1958 г., но оно было введено в понятийный аппарат Конвенции ООН 1982 г. Если признать Северный Ледовитый океан континентальным шельфом, тогда он подлежит делимитации. Также если все пять арктических стран признают, что он ничем не отличается от, например, Тихого океана, что здесь также наличествует «международный район морского дна», то государства должны будут, согласно статье 76 Конвенции, отграничить от него свой шельф [1]. Во-вторых, только четыре из пяти арктических стран являются её участниками. США не ратифицировали Конвенцию из-за Части 11, где речь шла как раз об «общем наследии человечества» как норме jus cogens1 . Поэтому обязаны ли Россия, Норвегия, Дания и Канада изначально ставить себя в худшее положение и перечислять средства в Международный орган по морскому дну, согласно статье 82 Конвенции 1982 г.?
Вообще понятие «общее наследие человечества» очень популярно среди стран-наблюдателей Арктического совета. Апеллирование подобными терминами позволяет, например, Китаю придать себе статус «околоарктической» страны в Белой книге 2018 г. Были также попытки придать Арктике статус, подобный тому, что установлен Договором об Антарктике 1959 г. Тогда Арктика бы открыла всем желающим свои ресурсы и доступ к транспортным коридорам, что за очень короткий срок привело бы страны к открытой конфронтации, а регион к экологической катастрофе, был бы нанесён непоправимый урон правовой региональной идентичности, которая на протяжении столетий складывалась в Арктике [2].
Конечно, нормы международного права имеют неоспоримую силу, однако из-за того, что США не ратифицировали Конвенцию ООН по морскому праву, не отграничили свой шельф от других и не делают отчисления за разработку минеральных ресурсов, сила глобальных механизмов ставится под сомнение.
В таком случае на помощь приходят двусторонние соглашения между США и Россией, берущие свое начало ещё в XIX веке. Первым таким договором стала «Санкт-Петербургская Конвенция с Англией относительно разграничения обоюдных пространств владений России и Англии в Северной Америке» 1825 г. Подписали его Карл-Роберт Васильевич Нессельроде, управляющий Министерством иностранных дел, и Чарльз Стрэтфорд Каннинг, посланник и член Тайного Совета. Этот документ первым зафиксировал понятия «полярные владения России и Великобритании», а также обозначил принципы секторального деления по меридианной линии к Северному полюсу. При этом речь шла не только о разграничении сухопутных пространств, но и вод, покрытых многовековыми льдами.
«Договор, заключенный между Россией и Североамериканскими Соединенными Штатами в Вашингтоне 18(30) апреля 1867 года, об уступке Российских Североамериканских колоний» стал вторым важным документом в определении прибрежными арктическими государствами своих юрисдикций по меридианной линии. В проливе Беринга она «на равном расстоянии острова Крузенштерна, или Игналукъ, от острова Ратманова, или Нунарбукъ, и направляется по прямой линии безгранично к северу, доколе она совсем не теряется въ Ледовитом океане» [3].
Успех заключённых соглашений доказывает то, что во время разработки Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. вопросы Арктики обсуждались преимущественно в узком кругу «арктической пятерки» во время III этапа Конференции. Встречи проходили как на дипломатическом, так и высоком государственном уровнях. А на общих заседания эти страны намеренно подавляли попытки включения Арктики в широкое обсуждение. То же самое касалось и Антарктиды, потому что Россия и другие арктические страны полагались больше на уже сложившуюся систему национально-законодательного регулирования и её специфику.
Более того, сегодня зарубежными специалистами в области международного права обсуждается вопрос об эффективности решения территориальных споров Комиссией по границам континентального шельфа – техническим органом, состоящим из 21 специалиста в области географии, геодезии и т.д. Б. Магнуссон настаивает на том, что у Комиссии мандат ограничен и делимитация границ за пределами 200-миль без обращения в Комиссию правомерна. В пример приводится уже существующая судебная практика – решение Международного суда ООН по территориальному и морскому спору между Никарагуа и Гондурасом (2007 г.) и решение Международного трибунала по морскому праву в отношении Бангладеша и Мьянмы (2012 г.) [4].
Преимущество Трибунала в том, что при вынесении решений он опирается на положения той же Конвенции 1982 г. и поддерживает аргументы Международного суда ООН, отражающие действующие правовые нормы в отношении континентального шельфа. Смысл в том, что права прибрежного государства в отношении континентального шельфа «существуют ipso facto2 и ab initio3 в силу его суверенитета над этой территорией». Эти права также не зависят от участия прибрежного государства в Конвенции ООН по морскому праву или в других международных соглашениях.
Таким образом, Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. не является главным и единственным правовым источником по регулированию пространств Северного Ледовитого океана. Она является частью специфической договорной базы, сложившейся в результате исторической правовой практики пяти арктических государств.
Примечания:
1 jus cogens – императивная норма международного права, т.е. норма, от которой государства не могут отступать даже по взаимному соглашению (лат.)
2 ipso facto – в силу самого факта; ввиду самого события (лат.)
3 ab initio – с самого начала (лат.)
Список источников:
- Конвенция ООН по морскому праву 1982 г.;
- Вылегжанин А.Н. Конвенция ООН по морскому праву и правовой режим арктического шельфа / А.Н. Вылегжанин, И.П. Дудыкина// Вестник Воронежского государственного университета. Серия: Право. - 2017. - № 1(28). - С. 284-302.
- Овчинников И.А. Сборник действующих трактатов, конвенций и других международных актов, имеющих отношение к военному мореплаванию. Пг., 1914. С.82.
- Magnusson B. The Continental Shelf beyond 200 Nautical Miles. Delineation. Delimitation and Dispute Settlement. Leiden, Boston: Brill Nijhoff. 2004. P.258.
