Жизнь артиллерийского разведчика на войне штука не простая! Служба трудная, кропотливая и опасная.
Ну, вот например пехота, тут всё понятно. Там противник, тут свои. Накрывают бомбами, артиллерией – прячься и уповай на судьбу свою, судьбинушку. Голова, вроде как, и не нужна. Глаз нужен, слух, рука без дрожи и ноги в тепле. Всегда есть рядом командир, товарищ – такой же пехотинец, с которым и душу отвести можно от мыслей плохих и спать под одной шинелькой согревая друг друга.
А разведчик — это лицо и самостоятельное, и ответственное. Потому, как жизнь всего подразделения зависит от разведки! Разведчик всегда весь собран, ушки на макушке, глаза всё видят, даже то, чего и другие не заметят. Наступаем – впереди разведка, отступаем – разведка в арьергарде, всегда следит за противником. Сон у разведки вещь ни к чему не прислонённая. Иной раз весь день спишь, да потом и ночь прихватишь, а порой сутками без сна и отдыха. Командир разведки – авторитет. Все приказы через него, даже верхнее начальство тебе не указ. В общем ничего не сказать, своеобразная служба, добровольная, потому как всё от твоей воли зависит!
Понятно, что в артиллерийском деле свои разведчики и свои задачи. Такой разведчик за фронт не ходит и это, конечно, уже полегче. Но нервы у разведчика-артиллериста должны быть просто железные. Вот возьмите, к примеру, снайпера, этот заляжет и выжидает свою цель, но у него всегда есть выбор – стрелять или не стрелять, то есть свою жизнь и жизнь врага он определяет сам! А разведчик таких прав не имеет, как только определил цель – доклад, потому как судьбу цели решают уже другие. Следовательно, целеуказание ты даёшь такое, чтобы оно в точно совпадало с реальным расположением противника, а это, поверьте, всегда не просто. Снайпер выстрелил и тут же замер, меняет позицию, а разведчик редко может позволить себе такое, он связью привязан к месту и сменить позицию не так-то и просто. Это уже во второй половине войны радиосвязь стала нормой, а до этого тянешь с собой телефонную линию, отсюда маневры, по выбору места наблюдения, становятся очень ограниченными.
Опять же маскировка. Мне иногда иной снайпер завидовал, как ловко я оборудовал себе позиции наблюдения. Я из Сибири, охотился с детства, поэтому умел маскироваться и знал об этом деле практически всё. А коли ты парень ещё и с головой, то и на фронте своё место в разведке быстро найдёшь.
Заметил меня наш командир, как бойца спокойного, несуетливого и сибиряка. Мы сразу поняли друг друга, и я согласился на службу в разведке, даже не представляя, насколько это опасно. Но я как-то приспособился к такой службе на этой войне и другой уже себе не представлял.
Особенностей в нашем деле много. Начнем с обмундирования. Тут и гимнастёрки, и маскхалаты, и комбинезоны, и плащ-палатки, и гражданские телогрейки, и овечьи тулупы. В общем выбор огромный и на все случаи войны. В основном пользовались ватниками и ватными штанами. Еда была тоже доступна и всегда под рукой, так как голодать на заданиях приходилось иногда очень долго. Оружия также было всякого и в избытке. Я всегда ходил с ППШ, нравился мне этот автомат, хоть и габаритный он, и тяжеловат, но любой охотник скажет, что оружие с прикладом всегда внушает уверенность. Немецкий МП-40 был мне непонятен. Поскольку ползаешь практически всё время по-пластунски, то как вести прицельный огонь лёжа из этого «шмайсера», для меня было не понятно и несподручно. К тому же, по виду, это был явный автомат для милиции, потому, как ППШ это таки всё, что тебе требуется - и оборона, и атака, и точность, и более прост в обслуживании, да и приклад для рукопашной всегда под рукой. А немецкий автомат хоть и лёгок, но если брать с собой равное количество патронов, то в сравнении с ППШ получается, что нести одинаково. Винтовкой, а точнее карабином я пользовался, когда держал в заначке неучтённый немецкий 7,9мм карабин Mauser 98, то есть, когда можно бросить в любой момент такое оружие, не переживая, что потом привлекут за его утерю. Стрелять ведь надо не просто уметь, а понимать, когда и зачем. Вот если ты ведёшь наблюдение ближе к нашей полосе обороны, что будешь делать, чтобы не привлекать к себе внимание ни своих, ни чужих? Правильно, стреляешь из советского оружия. Тогда по тебе свои стрелять не будут. А окажись ты поближе к линии противника? Уже стреляешь из немецкого оружия, чтобы противник не обращал на тебя внимание. Конечно, разведчик в поиске стреляет редко, но всё равно, ведь надо же как-то защищаться. Поэтому всегда с собой либо ППШ и немецкий Вальтер, либо немецкий карабин и ТТ. Карабин стараешься прятать в схроне - не жалко, если потеряешь.
В равной степени я владел всеми видами оружия и советского, и немецкого учёта. Доводилось использовать в бою и пулемёты, и противотанковые ружья. Вообще, я вам так скажу, когда отступаешь, то ты довольствуешься тем оружием, что у тебя есть, поскольку выбирать не приходится, а в период наступления тебе может достаться вражеское оружие, в большинстве случаев во вполне исправном виде, да ещё и с обильным количеством боеприпасов к нему. И не использовать, такие вещи, это верх неразумности. Хоть и ругают, и запрещают разные службы и грозят привлечь за неуставное оружие, а в реальности практика войны всё же побеждает. К примеру, идёт масштабное наступление, тыловые части отстают, снабжение ухудшается, тут поневоле осваиваешь оружие противника. Помнится мы целую неделю воевали немецкими противотанковыми пушками ПАК 40, так как своих снарядов хватало, буквально, только на пару орудий. Ничего, справились.
В разведывании позиций противника нет ничего особенного или романтичного. Всё четко регламентировано и выполняется беспрекословно, а вот выбор места наблюдения — это уже чисто индивидуальное творчество. Тут как в шахматах, прежде чем сделать свой ход, надо подумать. Сначала выбираешь места удобные для наблюдения, затем ставишь себя на место противника и решаешь какие из этих мест будет контролировать или обстреливать он. Только после этого начинаешь выбирать себе позицию. Одну основную и одну запасную, потому что это оговорено уставом и практикой военной жизни. Тут снова свои тонкости. Например, запасную позицию можно разместить там, где немец будет сначала интенсивно работать своей артиллерией, после чего вряд ли к ней обратно вернётся. И ты спокойно окапываешься на искрученной артналётом земле, зная, что это теперь самое безопасное место. В общем, вы понимаете, что наблюдение за противником - это полное отсутствие стандартов, а скорее игра в кошки-мышки. У меня даже выработался свой почерк, основные места наблюдения я выбирал на местах пожара или первичных разрушений, но не самих объектах, а рядом с ними. Противник, как правило, очень тщательно обследовал сам такой объект, а вот его окрестности игнорировал, поэтому мне было довольно просто ввести его в заблуждение. Любил я организовывать свой НП и в гуще деревьев, при этом, никогда не ограничиваясь только одним деревом. Я прятался в кроне деревьев вне зависимости от времени года, причём свой пункт оборудовал дополнительными ветками, сливая тем самым свою диспозицию с общим фоном. В таком деле я был один из лучших, поэтому всегда оставался в живых. Несколько раз по мне вели огонь и свои, а что тут сделаешь? Не будешь же махать им белым флагом! В общем, разведка - это жизнь заячья, ввиду отсутствия клыков, постоянно петляешь и сбрасываешь свой след. Например, берёшь с собой две каски – нашу и немецкую. В пределах своей линии обороны ползаешь с нашей каской, если же углубился далеко за нейтралку, то пользуешься немецкой. Их же оставляешь, как ориентиры для корректировки артналётов. В общем, делаешь всё с умом и выгодой, коллективно и сам по себе.
Самый главный враг разведчика - это мины и растяжки. Их обходы или разминирование процесс трудный и не всегда эффективный. Поэтому каждый выход, каждая вылазка - это игра со смертью. Сапёры – ребята тонкие, знают куда поставить мину. Поставят именно так, что сам на неё приползёшь! Свои, чужие – без разницы. Ну, опыт вещь незаменимая! Приходилось ползать с двумя немецкими финками в руках, потому, как каждый метр тыкаешь землю в поисках рыхлого грунта. Несколько мин приходилось обезвреживать самому, какие-то уничтожать самоподрывом, какие-то обозначать знаками. Всякое бывало, поставит немец мину, говоря простым языком неизвлекаемую, то есть без возможности для тебя её обезвредить, вот и ползешь вокруг неё. Например, немецкие пехотные шпринг-мины вообще проблема! Обнаружить её, особенно ночью, очень трудно. Накрывали их каской – так проще обозначить, потому как прыгали эти мины перед подрывом на высоту одного метра, разлетались шрапнельные осколки и спасу от них не было потом никакого, только верная смерть. Был со мной случай, когда ночью, в дождь, ползу на нейтралку, чувствую рукой что-то нашёл, вроде железное, присмотрелся, а моя рука прямо на мину навалилась, только усики не затронула. Не помню сколько времени я эту руку от мины убирал, пожалуй, целая вечность прошла, но пронесло. Не сработал взрыватель, и я её обезвредил. Не пропала потом мина, как обосновал себе секрет, сразу её в ложбинке установил, что к секрету вела, всё честь по чести, так что потом она нескольких немцев уничтожила. Окружили они без меня очевидно мой секрет и решили живым взять, а я потом много засохшей уже крови на том месте обнаружил. Сработала, стало быть, машинка, как нужно сработала! На нейтралке всегда есть подвохи, сам под немцев убитых гранаты подкладывал, оставлял им привет от меня на долгую память, вынешь кольцо у «эфки» и под труп её подложишь. Потом наверняка какой-нибудь немец подорвётся, потому как маскировал я это дело мастерски! Например, засунешь немцу под прямо во френч или в штаны между ног, труп уже почти окаменелый и сразу понять, что труп заминированный, не возможно. А как начнёшь перекладывать – жди сюрприза, отродье немецкое! Бывало, в карман френча кладёшь гранату и только потом кольцо вынимаешь. Немцев мы старались не хоронить, потому как немцы сами их также своих минировали, мы же со своими этим не занимались. В общем на каждом углу на войне надо держать ухо востро! Вообще минирование штука сложная! Иной раз мины на сто метров разбросаны, а иной нет. Приходилось исходить из худшего и минные поля обходить стороной. Уж больно глупо смерть свою на мине найти. Бывало, едет мотоцикл впереди колонны и бах – нет мотоцикла! Что тут можно сделать? Пускают вперёд танки, а они что бессмертные? В общем, трудное это дело – война!
Затрону я и самую неприглядную тему солдатской жизни – быт. Пока идут бои, то боле-менее всё понятно, а вот когда наступает затишье, тут и приходит беда-печаль. Вот как, спросите, можно солдату поспать в 30-ти градусный мороз? Вот и получалось, что на войне, на простыне я спал только в госпиталях, и то на еле стиранных и с пятнами от крови. Всё остальное время спал там, где придётся. То в укрытии, то в землянке, то на ящиках с боеприпасами, то прямо сидя на лошади, то в стоге сена, то просто на соломе, то в окопе, то в гамаке, то в трофейной резиновой надувной лодке, то привязав себя к дереву, то на лапотнике, то на деревенской печке, то в снегу, то под дождем…. Короче спал там, где тебя сон застиг и дали команду на отбой. Толком выспавшимся почти ни разу не был, только в госпиталях отсыпался по полной. Второй вопрос – еда. Понятно, что Астория была где-то в тылу. А на передовой в лучшем случае только котловое питание. Наелся я этой каши на всю оставшуюся жизнь, в основном же едой были сухари и сало. Кусок сала старался добыть каждый, это была своего рода валюта. На сало можно было выменять всё! Даже у мирного населения, как в ту, так и в другую сторону. Ещё одна валюта была – самогон! Так как я равнодушен к спиртному, то меня это мало касалось, но в основном все на фронте это дело любили. Самогон и табак. Но дисциплина была строгая и позволять вольности никому позволено не было. Бриться, стричься все старались всегда, мыться доводилось не всегда, хотя старались. Вши и блохи – неизменный атрибут окопной жизни, поэтому постоянно приходилось обжигать и пропаривать одежду, особенно нижнее белье. В зимнее время это было просто невозможно, тогда терпели всё безропотно. Очень часто не разрешали вообще разводить костры или печки, так маскировали свои позиции от авиации. Были и случаи обморожения, особенно страдали руки, ведь всё на войне делается солдатскими руками! Я в основном пользовался ватником и ватными штанами, одевал под них немецкую форму, она была немного теплее, также были немецкими ножи, ложка, портсигар и спички, часы и кепка с козырьком, всё это использовалось по причине отсутствия таких вещей в нашей армии или замене для удобства. Например, немецкие ножи и ложки очень удобно было носить в голенище сапога, козырёк на лбу - удобно для наблюдения, часы швейцарские очень точные, а в портсигаре хранились необходимые мелочи и документы, чтобы не промокали даже от пота. В немецком френче много больших наружных карманов, а таскать с собой приходилось много чего. Бинокли немецкие также доводилось использовать. В общем, солдат на войне пользуется тем, что есть, главное не говорить никому, что немецкое лучше отечественного, тогда неприятностей не будет.
Продолжение следует