Я помню, как она смотрела на меня. С обожанием. Каждые выходные. Однажды этот взгляд перехватил мужчина, который был в тот день с ней. Наверное, отец. Они подошли ко мне чуть ближе. И он пообещал, что к концу лета я непременно окажусь у неё.
Лето подходило к завершению. Взгляды становились всё грустнее. А потом она перестала смотреть. Просто проходила мимо. Даже прибавляла шаг и демонстративно отворачивалась.
Почему она ни разу ему не напомнила? Не понимаю. А ведь я могла бы быть её куклой.
***
Помню, как я долго лежал в шкафу на верхней полке. Между стопками постельного белья. Темно. Одиноко. Спрятали и забыли. А потом пришла она и аккуратно достала. Переложила в сумку.
В сумке было тесно. И темно. Но хоть какое-то разнообразие.
А потом стало холодно. Потом были детские крики, сумка раскачивалась из стороны в сторону. В какой-то момент я ощутил, как в тонкую преграду, отделявшую меня от мира, ударилось что-то твёрдое и холодное. Потом снова. Затем опять сильная качка, и, наконец, мы оказались в тепле. Зазвенел противный звонок.
Дальше было относительно спокойно. Лишь изредка мы перемещались с места на место по школьным кабинетам. Почти не трясло. Периодически она открывала сумку и смотрела на меня с гордостью. Иногда в этом взгляде читалось что-то страшное. Холодное и страшное. А затем очередной противный звонок, и мы снова вышли на улицу. Она вынула меня из сумки и положила в карман. Вдруг, снова сильная тряска. Снова что-то холодное. Мы упали в сугроб. Она всё сильнее сжимал меня в руке. Я так надеялся, что смогу себя проявить. Но нет. Так и остался неиспользованным ни разу газовым баллончиком.
Потом меня нашла другая. Взрослая. Сильно кричала на ту, которая меня взяла с собой. А та лишь смотрела в пол и молчала в ответ.
***
Однажды она меня бросила. Не в смысле, что оставила, а именно бросила. Швырнула об стену. И потом кричала что-то нечленораздельное. Потом опустилась на пол и рыдала.
Ночью уже подобрала меня. Части меня. Батарею пришлось долго искать. Но нашлась, к счастью. Собрала. Включила. Убрала под подушку. Полночи потом я слушал всхлипывания.
А через неделю меня украли. Вот так просто. Среди бела дня. Так я перестал быть её телефоном.
А через неделю меня украли. Вот так просто. Среди бела дня. Так я перестал быть её телефоном. Долго потом скучал. Она-то не выпускала меня из рук почти никогда. Спать всегда с собой брала. Не то, что остальные потом.
***
Однажды мы, как обычно, вышли гулять. Я, брат, и она. Без неё-то не выйти. Было холодно и сыро. Ненавижу такую погоду. В какой-то момент я совсем расклеился. Развалился на части.
Он разочарованно посмотрела на меня. Выругалась. Схватила моё основание и со злостью сжала в руке.
Если честно, я думал, что это конец. Больше всего было жалко брата. Он тоже был не в лучшей форме, но не сломайся я, мог бы ещё какое-то время радоваться жизни.
Но нет, самое страшное не произошло. Мы вернулись домой, она аккуратно меня сняла и почему-то расплакалась. А потом ей кто-то позвонил. И она ответила так радостно, будто и не было этой безысходности в глазах. «Конечно, могу. Можно и через час».
Потом она долго сшивала меня, ругаясь периодически из-за колющей пальцы иголки. Дело продвигалось медленно. Наконец, отрезала нитку. Залила для надёжности клеем.
А потом мне пришлось очень быстро бежать. Впрочем, мне не привыкать. А потом мы долго ходили по парку, по городу. Тихо так. Спокойно...
Брата она потом тоже ремонтировала. И меня. Раз пять, кажется. потом мы ещё долго лежали в шкафу, пока не оказались выброшенными. Грустно, конечно, но не каждые ботинки могут похвастаться такой долгой жизнью.
