В крепости Угол посреди ночи вскакивали бойцы дневной смены. Они быстро надевали доспехи, хватали оружие и выбегали, озираясь, во двор. Всех их разбудил тревожный звон колокола. Гулкий и долгий набат разносился по всей крепости и ближайшим окрестностям. За последние семьдесят лет подобный подъем по боевой тревоге здесь, в самом сердце Долины случался, когда голод заставил крестьян нападать на дозоры и стражу городов, начав крестьянскую войну. Этим служба в Углу отличалась от службы в Зиме и Страже: в северной крепости подобный подъем наблюдался сорок лет назад, во время войны с варягами, а на юге случался с незавидным постоянством. В Трехречье же это было диковинкой.
Сколько дневная смена, высыпавшая во двор, не озиралась по сторонам, она никак не могла уловить хоть каких-то признаков нападения: снаружи не слышались крики и приказы, никто не пытался сломать ворота. Бойцы собрались уже отправляться спать, решив проучить неизвестного шутника утром, показав ему, что значит будить отдыхающих воинов, как вдруг удары колокола прекратились, оставив лишь постепенно утихающий звон. Когда же звон стих, наступившая тишина резанула по ушам не хуже близкого громового раската, грянувшего прямо над головой. Она обострила все звуки, наполнявшие эту морозную ночь: шипение и чавканье, слабый звон стали, чьи-то крики…
Бойцы тотчас вынули из ножен мечи, и достали стрелы из колчанов, положив их на тетиву луков. Воины застыли, как истуканы, обратившись в слух – все их естество подсказывало: «происходит что-то из ряда вон выходящее». Окончательно сомнения развеяло упавшее тело одного из дозорных. Подобно резко распрямившейся пружине, дневная смена рванула с места в сторону сторожевых башен, прихватив с собой лучины. Все говорило о том, что на крепость напали.
Поднявшиеся на крепостную стену бойцы водили факелом из стороны в сторону, пытаясь осветить пространство перед собой. Очередной взмах лучиной высветил одному из воинов странную и пугающую картину: перед ним стояло нечто в форме человека, но лицо неизвестного представляло собой подобие маски черного цвета, с красными полумесяцами глаз. Заметив оторопь на лице бойца, существо широко улыбнулось, вернее – оскалилось, обнажив кривые, длинные, торчащие в разные стороны зубы.
Боец размахнулся факелом, затем ткнул им в сторону чудовища. В ответ на это раздался звук, как будто ушат воды выплеснули на раскаленные камни. Существо отпрянуло и оскалило зубы. Стражник размахнулся и полоснул мечом по коже твари. Клинок оставил разрез достаточно широкий, чтобы его можно было разглядеть. Тем более удивительным выглядело то, что произошло дальше: чудовище, словно не заметило нанесенной раны, оно лишь посмотрело на распоротую кожу, которая на глазах начала затягиваться тонкими черными нитями. Переведя взгляд на дерзкое существо, которое посмело нанести ему царапину, неведомое нечто, выбросило вперед руку, которая тут же стремительно удлинилась, и мощным ударом отбросила стражника к стене. С трудом встав после того, как грянулся о стену, боец напряг зрение, стараясь разглядеть противника. Как он ни напрягался, все, что ему удалось разглядеть в неверном свете – два смазанных полумесяца. Зажав меч так, что побелели костяшки, стражник ринулся на тварь, опасаясь, что сейчас последует новый удар. Толи чудовище тоже плохо видело в темноте, толи оно решило добить поверженного противника когтями или страшными кривыми зубами, но бойцу удалось-таки добраться до того места, где лежал горящий факел. Взяв его во вторую руку, воин приготовился ко второму заходу.
С потрясающей для своего размера скоростью, тварь развернулась на месте и снова зашипела на своего противника. Стражнику показалось, что красные полумесяцы разгорелись немного ярче. Презрев все мыслимые пределы возможному, чудовище бросилось. Удар достиг цели, и боец снова оказался на земле. Только на этот раз исход схватки переломила случайность – выбитый у него из рук горящий факел ударил об руку существа своей горящей частью. От соприкосновения с пламенем вся рука существа занялась так, будто состояла из сухого хвороста. Тварь яростно заревела и попыталась сбить пламя другой рукой. Другая рука тоже загорелась, и теперь все тело неизвестного существа было охвачено огнем. Тварь ревела от боли и ярости, по мере того, как пламя пожирало его, рев становился все выше, затем перешел в отчаянный визг, который сменился полным боли, но все еще человеческим криком. Нити на голове чудовища расползлись, обнажив человеческое лицо. Это был мужчина лет сорока. Когда же неизвестная жижа прогорела окончательно, стало понятно, что это член «Черной дружины». Лицо его было красным от ожогов, и стражник вонзил ему в грудь меч, добив искалеченного противника.
Оглядевшись, он увидел, что бой стихает. Лучники тоже догадались угостить пришельцев огнем – и теперь добивали уже искалеченных людей, буквально только что бывших злобными чудищами.
В отряде тайной стражи не обошлось без потерь – пока Светозар и его бойцы уже после устранения отряда «белых плащей» и главы их общины выбирались из пещеры, которую те занимали, на отряд напали вылезшие из келий прочие члены общины. В завязавшемся бою на какое-то время возникла неразбериха, поскольку у тайной стражи не было времени пустить в ход наработанные в дружине приемы, а «белые плащи» им не были обучены вовсе. В беспорядочной рубке несколько удачливых противников зарубили двух людей Светозара – Беляна и Добролюба. Впрочем, удача от них тут же отвернулась, и они незамедлительно были убиты тайной стражей. Были менее серьезные потери – раненые руки и ноги, выбитые глаза, удары по голове. Тех, что в результате последних не могли держаться в седле, везли, поддерживая, менее пострадавшие бойцы, этим предстояло не менее десяти дней провести под надзором целителей, пока они не смогут твердо стоять на ногах и верно оценивать окружающую действительность.
Через три с половиной дня после того, как отряд покинул Чернолесье, Светозар со своими людьми достиг Хутора. Хотя это и было большей частью торгово-ремесленное поселение, но сейчас там было достаточно оживленно даже по этим меркам. Возле ворот стояли вооруженные сельчане, стража, состоящая, в основном, из местного ополчения, сновала туда-сюда, точно муравьи в муравейнике, то и дело было слышно, как кто-то раздает приказы.
Светозар подал отряду знак остановиться, спешился и подошел к привратникам.
- Эй, люди добрые, - спросил он, - что случилось? Из-за чего переполох?
- Дак тати на нас напали, путник, - ответил ему привратник, - белые, аки снег, и молчать, будто языков у них нету.
- И все при оружии, - поддержал второй, - у кого, значица, коса, у кого – серп, а кто и с кинжалом приперся.
- Токмо пришли оне, - продолжил первый стражник, - так без разговоров тут же забросили крюки, перелезли за забор, и давай резать тех стражников, что у ворот стояли.
- Ясно, - кивнул начальник тайной службы, - старосту можете позвать?
- А тобе зачем он надобен? – прищурился один из привратников.
- Странный ты, друг мой, - рассмеялся устало Светозар, - как новостями делиться с проезжим путником, так это, пожалуйста. А как староста понадобился, то сразу подозрения заели.
- А вдруг ты тать какая, что хочет старосту нашего убить? – нахмурился стражник, - А без старосты у нас тут полный бардак начнется.
- А новости-то тати навроде репья на хвосте, - кивнул второй, - Оне ей не помогут, но и не помешают.
- Будь по-вашему, - вздохнул предводитель, - Кто-нибудь зовите старосту, а я тут по стою под присмотром второго.
Поворчав, один из привратников удалился. Второй же переставил бердыш так, что один конец можно было бы быстро подхватить второй рукой и ударить. Светозар отметил это. Может, привратник и не разбирался в знаках отрядов, принятых в дружине, но сражаться умел. По крайней мере – этим вот бердышом.
Через короткое время ворота открылись, и вышли второй привратник и воин в латных доспехах.
- Что тут еще такое стряслось, - на одном дыхании произнес последний.
- А кто ж его знает, староста? – ответил ему тот привратник, который сопровождал воина, - Пришел какой-то. Спрашивает, мол, чаво тут деется. Потом тебя потребовал.
- Посмотрим, что такое, - задумчиво произнес староста, - Ого, да у нас тут целое воинство. И знак уж больно новый на доспехе-то…
- Так быть может, это из тех, что наших на ремни недавно пустили? Или кто-то вроде? Давай его обушком по темечку да в клетку. Пущай посидит-подумает. Или сразу молодцам отдадим.
- Экий ты кровожадный, - фыркнул староста, - вспомнил я знак этот, месяца три тому князь новый отряд учредил. Как раз против тех самых, о которых ты говоришь. Ну, проходи, гость дорогой, посидишь, отдохнешь, расскажешь, с чем пожаловал…
Между тем, неясные тени, стоявшие на расстоянии вытянутой руки от чародея, наконец, оформились. Это были закованные в тяжелые латы воины. Их доспехи, черные, как сама ночь, состояли из множества чешуек, накладывающихся друг на друга. Даже в неверном свете лилового пламени и отдаленного костра было видно, что эти чешуйки на свету имеют синие переливы. Из-под шлемов и прорезей в забралах горели алые угольки глаз.
Отдышавшись после усилия, которое потребовалось приложить для того, чтобы тени оформились, колдун повторно оглядел воинство. Помимо доспехов, Световиду удалось также рассмотреть и оружие воинов. Все их вооружение выглядело грозно, и способно было вызвать не то, что оторопь, даже животный ужас или оцепенение: одни были вооружены тяжелыми даже на вид булавами, у других были зазубренные мечи с односторонним клинком, у третьих латные рукавицы оканчивались устрашающего вида когтями, а доспехи были усеяны множеством шипов.
«Боги, кого я вызвал и из каких неведомых глубин? – пискнуло где-то на задворках сознания».
Этому писку ответил уже привычный рокочущий голос:
«Ты все сделал правильно, - прошипел он, - это воинство Вия. Оно составит дополнительную охрану твоему лагерю. Или отправится убивать твоих врагов, стоит тебе приказать это».
Разношерстная армия, в которой боящиеся колдуна воины «Черной дружины» и без того вынуждены были сражаться бок о бок с теми, кого привыкли убивать при первой же встрече, теперь пополнилась еще более жуткими существами. Волхву оставалось только надеяться, что ратники не оцепенеют при виде этих… существ.
Ужаснувшаяся пополнению часть сознания попыталась было возразить что-то, но была придушена голосом, заполнившим все остальное сознание. Колдун чувствовал необычайную легкость, прилив сил, что ему хотелось уже самому выбраться из проклятого Могильника и руками рвать тех, кто встанет у него на пути. Остатки сознания снова попытались возразить, но тут все заполнила яркая вспышка, и то, что осталось от личности чародея, оказалось в незнакомом месте.
Вокруг сильно смердело, будто кто-то сбросил много мертвых тел в одно место и так их и оставил, не сжигая и не закапывая. Под ногами чавкало, с каждым шагом смрад усиливался. Наконец, Световид глянул под ноги. Его ощущения не обманули – вокруг действительно лежали вповалку трупы разной степени сохранности. Повсюду роились мухи, норовя заползти в первое попавшееся отверстие.
«Что же я наделал? – сокрушалось сознание, - неужели это…»
«Да, - донеслось сквозь облака, - ты прав колдун. Это все твои деяния. Столько смертей, мук и крови за последние три месяца… ты сам открыл врата в свой разум. Мне оставалось лишь войти расположиться и ждать подходящего момента, когда твоих сил станет недостаточно».
«Кто ты?»
«Ты прекрасно знаешь».
«Этого не может быть!»
«Это произошло – в спокойный ответ просочились нотки насмешливости»
«Я просто не мог этого допустить!»
«И все же я здесь»
«Тебя нет!»
«Я есть»
«Ложь!»
«В таком случае, посмотри на небо»
Волхв поднял глаза, всматриваясь в тяжелые, облака, закрывшие все небо. В одном месте облака разошлись, обнажая угольно-черную рану на небосводе. В образовавшемся прогале заклубились облачные кружева, со временем формируясь в подобие человеческого лица. Они сгустились, оформились, и Световид увидел… свое собственное лицо. Точнее, то во что оно превратилось. Очертания лица были сильно обострены, кожа имела нездоровый темно-серый оттенок, глаза горели золотом, зрачки сузились и теперь окончательно превратились в змеиные. Лицо нехорошо улыбнулось, приподняло губы. К своему ужасу, чародей увидел совершенно не человеческий набор зубов – клыки были неестественно увеличены, а передние зубы заострились. Очертания лица дрогнули и расплылись облачными клубами. Прореха в сплошной пелене облаков вновь затянулась. Где-то вдалеке небеса разрезала первая молния, прогремел гром, и облака разразились сильным ливнем.
Нечто похожее происходило и в Яви, на Могильнике. Затянувшие небо тучи вдруг закрутились вокруг бывшего лагеря ратников. Они образовывали исполинские бублики с серединой прямо над головой колдуна. Вокруг условной оси этого облачного хоровода промелькнули лиловые всполохи. От внешнего края отделился и унесся вниз такого же цвета сгусток.