Афганцы наслаждались редкими минутами общения, о которых даже мечтать боялись. Такое случается раз в жизни... если случается! Столько лет не виделись эти разные и такие близкие, да что там близкие?!... РОДНЫЕ ЛЮДИ...
(начало этой истории - здесь)
"Комиссар, ты, как всегда! В своём репертуаре!"- Виктория Андреевна приняла букет, наслаждаясь его ароматом и широко улыбаясь, добавила: "Где-то я эти цветы уже видела!"
Степаныч лукаво поднял глаза в небо и доложил по-военному: "Для Вас, товарищ военврач Виктория, я готов на любую победу! Это я по случаю купил... на последние деньги! Вот... пригодился букетик".
"Пётр Первый" шутливо отвесил ему подзатыльник и кивнул в сторону ободранной клумбы перед главным корпусом больницы. Все прыснули от смеха.
"Прохиндей ты, Славка! Но всё равно - приятно", - сказала главврач и присела на корточки. Поманила к себе Ставра и шепнула ему на ушко:
"Сынок, сходи сорви и маме цветов с клумбы". Тот вопросительно посмотрел на неё... "Можно, можно, я разрешаю", - улыбаясь сказала Виктория Андреевна и погладила по голове мальчишку. Тот лукаво подмигнул и помчался за цветами.
"Вика, спасибо тебе за твои золотые ручки", - Степаныч склонил голову и поцеловал свою спасительницу в обе ладошки. В ладошки всё той же великолепной Вики, Виктории..., чьи бездонные глаза помогали смертельно раненным ребятам, смотрящим в них перед последней операцией, верить в чудо, которое по определению не могло произойти! Там, далеко от столицы... не в центре Вишневского или Склифосовского... а в медсанбате Афгана... И ОНО ПРОИСХОДИЛО. Пускай не каждый раз, но это ПРОИСХОДИЛО!!!
А сколько их там было таких, в 40-й ДЕЙСТВУЮЩЕЙ армии?...
"Ладно, Слава, всё нормально! Это Петру спасибо! Он вовремя осколок около сердца вычислил. На тебе ж места живого не было... Василёк, кстати, и тебя тоже Пётр вытаскивал. Помнишь его?"
Василий широко улыбнулся и, вспоминая свои навыки радиста и несостоявшегося эстрадного артиста, станцевал чечётку, выбивая азбуку Морзе...
Там было отпечатано: "Ти-та-та-ти ... и далее по тексту... Пётр первый..."
"Нет, дорогой наш Василёк! Это Пётр второй...", - громко заявил Иван. "Это наш Петруня тебя вытащил..."
"Я его тогда чуть не пришиб! У тебя гангрена на обеих ногах. Ещё немного и ты - двухсотый!"- добавил Пётр Ильич. Я его за шиворот и из модуля выпер. А тут новую группу доставили. И пулевые и осколочные... А ещё афганского мальчика и его беременную мамочку доставили с контузией. Вот мы с Викой и ввязались в борьбу. Она за мальчика, а я за его маму"...- Пётр Ильич помедлил, а затем улыбнулся и продолжил: "И его сестрёнку... Такая глазастая родилась. Немного недоношенная, но такая красавица!!! А Петюня там с твоими ножками ковырялся, поганец. Хотел доказать мне, который за два года такое повидал, что... Короче. Он спас твои ножки..."
В этот момент Ставр протянул букет своей мамочке - Оксане. Вторую руку он держал за спиной. Там тоже был маленький, но с душой сорванный букетик... Пускай с прошлогодней листвой и травой, но сорванный с душой. И он его подарил этой восхитительной женщине... главврачу, а прошлом - обычному хирургу, которая поначалу, едва не теряя сознание от увиденного, начинала операцию и до самого конца боролась за жизнь человека. И неважно, какой цвет его кожи, каков его родной язык или вероисповедание... Кровь у всех одного цвета... И все они - создания Божьи.
Обе женщины присели на корточки и обняли этого маленького, пускай временно не говорящего, но настоящего мужчину...
Василёк сник... "Петруня?" - спросил он. "Я помню... Нас тогда везли на аэродром. И не нас одних. Петруня нас тогда сопровождал. Тут обстрел и новые раненые ... и новые двухсотые. Пётр Второй тогда меня собой накрыл. Там веса было килограммов пятьдесят с ботинками и очками..."
"Настоящие люди. Самые настоящие", - пробурчал Степаныч и неожиданно поднял руку, как тогда, в Афгане, показывая группе знак "Внимание"...
"Дима... Дим-Димыч! - рявкнул он. Все на него недоумевающе уставились...
"За мной! - скомандовал комиссар.
Завотделением и главврач бросились в корпус. В дверях они столкнулись с девушкой в белом халате, которая звонким голосом прокричала: "Пётр Ильич! В третьей палате пациент... Остановка сердца!"
В третьей палате лежал их Дим-Димыч...
"Пётр Первый" жестом остановил всех своих шурави, рванувших по привычке закрыть своим телом боевого товарища, и, перекрестившись, закрыл за собой дверь...
И тут, как в песне Михаила Муромова: "Жизнь и смерть снова рядом стоят"...
Продолжение истории - здесь
Если история Вам интересна - можете поставить лайк, буду признателен Вашим комментариям. При желании подписывайтесь на канал. Всем мира и добра!