В поисках захватывающего дух интеллектуального чтива Анастасия просит совета у своего приятеля. Книга, которую он порекомендовал, оказывается настолько невообразимо загадочной, что, позабыв обо всём, девушка часы напролёт проводит за чтением, выискивая в тексте всё новые и новые смыслы. Однако что на самом деле вкладывал в своё произведение автор? И что произойдёт, когда Анастасия приблизится к пониманию текста?
Читайте рассказ Натальи Симон «Человек за стеклом» — о тайнах, которые скрывают книги, смысле жизни и творчества.
— Слушай, у меня появилась абсолютно завиральная мысль! Этот роман совершенно необычный. Если не пойдёт и не осилишь — нормально. В принципе, ты ещё не готова, наверное… Непростое чтиво, но очень уж интересно узнать твоё впечатление.
Голос в трубке словно улыбался. Ей нравилось его слушать.
— Хорошо, как скажешь. Попробую осилить.
Анастасия бродила по книжному супермаркету уже битый час и никак не могла выбрать книгу. Она позвонила другу — начитанному до безобразия Костику, который всегда её выручал в поисках необычных произведений. Отыскав глазами консультанта среди дальних стеллажей книжного царства, Настя, помахивая конским хвостом стянутых за макушкой пшеничных волос, ускорила шаг — дабы никто не успел перехватить единственного местного всезнайку в этом владычестве чужих мыслей.
— Извините, — обратилась она к продавцу, легко прикоснувшись к его плечу, — вы не могли бы мне помочь найти один роман?
— Да, конечно! Какой именно вас интересует?
— «Церемония».
***
Вечер окутывал спальню лёгким полумраком. Прохлада сумерек, насыщенная ароматной свежестью лета, сочилась через открытое окно, сквозь воздушный тюль, чтобы молчаливым потоком разлиться по аскетичному интерьеру комнаты. Дух минимализма принимал в свои объятья эталонную темноту. Белая квадратная кровать с кожаным изголовьем, уходящим в фигурный галтель, была единственным предметом мебели в просторной спальне с большим окном. Два хромированных светильника с подвижными абажурами, изогнутыми змеями, спускались с потолка. Мохнатый ковёр окружил кровать пушистым кремовым ворсом в тон пустых стен, добродушно смягчая цветовой контраст вертикальных поверхностей с почти чёрной гладью дубового паркета. Устроившись в центре кровати и направив оба светильника в одну точку, Анастасия с нетерпением открыла купленную книгу и тут же растворилась в чтении.
Первые строки заставили её улыбнуться и расслабиться. Она обожала всё, что представляло собой театр абсурда, — и чувствовала себя в его атмосфере, как рыба в воде. Недопустимость обстоятельств, разворачивающихся с первых страниц романа, восхищала и стремительно неслась вперёд, оставляя позади аляповатый сюр. На выразительном лице девушки эмоции кружили хоровод, глаза бегали по строчкам с почти детским восторгом.
На величавом корабле нелепого парадокса сюжет плавно двигался к берегам французского символизма. Таинственные события загадочными образами персонажей намекали на явную недосказанность и мистерию знаков. Настя безрассудно погрузилась в водоворот драматических событий. Прикосновение к чужим мыслям породило странное чувство сопричастности и мгновенно превратило её в незримого свидетеля всей бессмысленности сюжетной линии.
Девушка перелистывала страницы одну за другой, не в силах оторваться от магии повествования. Неведомая сила слов, сложенных в абзацы, затягивала её в мутную трясину полного бреда. Превратившись в одно большое любопытство, она следила за героем, ни на минуту не отрывая глаз от строчек. Ей казалось, автор умышленно затягивает её в невероятную игру слов, смысла которой она никак не могла понять. Следующий за символизмом этап его эскапады превратился в басню. Зачем эти нравоучительные рассказы, изображающие поступки второстепенных героев, Настя опять не понимала, но ясно видела — это очередной промежуток необычной дистанции, которую ей непременно нужно преодолеть вместе с героем.
Ночь вступила в свои полномочия, гася последние лампы в утомлённых жарой домах.
Мозг бушевал. Его втянули в решение шарады, к которой он не был готов. Сознание пристально искало разгадку. Сон, отчаявшись ждать, обиженно покинул комнату. Мысли бежали от страницы к странице в поисках смысла. Версии иссякли. Любая появившаяся тут же рассыпалась в безумном абсурде описываемых событий. Настя инстинктивно чувствовала: существуют некие правила, язык знаков, грамматика игры, но о чём конкретно хочет рассказать автор — она никак не могла догадаться. Будто понимая растерянную спутанность её мыслей, сюжет притормозил, ослабив ход, и стал развлекать читательницу смешными эпизодами, происходившими с главным героем. Теперь на страницах удивительной книги ожил роскошный лейтмотив знаменитой истории про Канатчикову дачу. Репертуар народного любимца прошлого века вдруг перекочевал в этот необычный роман. Всё смешалось. Уму непостижимая интрига, словно на качелях, катала её, не давая ни секунды на передышку. Сюжет менял страны и эпохи, системы и государства. Анастасия то существовала в настоящем, то её отбрасывало на два века назад. С каждой главой девушка сильнее и отчётливее понимала, что некто из позапрошлого столетия пытается ей что-то безуспешно объяснить.
Всё случилось в шестой главе. Перед ней вдруг предстал человек за стеклом: высокий худющий брюнет в мешковатом сюртуке грязно-серого цвета, в белой мятой рубашке, заправленной в короткие, не по росту, брюки, из-под которых торчали голые ноги в стоптанных башмаках. Он стучал ладонью по стеклянной стене, кричал и звал на помощь. Человеческое общество бодро шагало мимо. Его никто не замечал. Ему, словно манекену в витрине заброшенного склада поношенных вещей, суждено было родиться и умереть в городе глухих слепцов. Его худощаво-скуластое лицо перекосили страдания; он надрывно выл от телесной боли и мучительного бессилия.
Неожиданно до её сознания дошло, что автор и есть главный герой и он требует, чтобы она его выслушала. Настя с ужасом поняла, что он кричит именно ей:
— Пока я жив, мне не выбраться из этой западни! Мое сознание заковано в узилище несовместимого тела!
Безмерно страдающего мужчину медленно убивала аллергия на жизнь. Панический страх сковал теперь всё её сознание. Анастасия захлопнула книгу, вскочила с кровати и ринулась на кухню, попутно включая везде свет. Поставила чайник на плиту. Села за стол. Мысли путались. Она боялась думать о случившемся. О том, что купила историю про писателя-самоубийцу, разум которого методично уничтожал тело, вырываясь из прóклятой им земной реальности, в которой при любом человекоскоплении жить было страшнее, чем умирать. Ни рассказать, ни объяснить. Всё стало вдруг нелепо и ужасно. Зловещая тишина бесшумно стягивала свои мрачные силы, окружая её со всех сторон.
Близился рассвет. Сизый туман уверенно смывал величественный блеск жемчужных звёзд с тёмного небосвода, прокладывая путь солдатам солнца.
Анастасия решительно встала, выключила закипающий чайник и вернулась в спальню. Тревожная книга лежала на краю кровати в ожидании продолжения.
Сон не шёл. Возбуждённое сознание приказывало дочитать до конца. Она опять открыла книгу. Повествование двигалось к своему допустимому завершению. Чужие мысли, прятавшиеся до сих пор под тремя одеялами, теперь цинично вцепились в её разум крепкими щупальцами печатных слов. Таинственные знаки перестали быть мудрёными и открывали ей одну истину за другой. Всё встало на места. В её руки попало совершенное Сочинение. Культ жизни. Писание о человеке без права выбора. Теперь без всяких загадок автор повествовал ей о том, что ему не дали возможности откреститься от рождения, не дали права знать, сколько ему жить и отказали в помощи на земле. А он с рождения боялся существовать и невыносимо страшился умирать. Он отрекался быть рождённым. За это неповиновение его осудили бытием и заставили жить. Ей вдруг стал понятен весь бредовый абсурд начала истории. Теперь в нем не было ничего таинственного и безумного. Она смотрела на мир его глазами и понимала — он прав.
Смерть главного героя в конце романа явилась спасительным освобождением и для неё тоже. Он больше не мучился. Она была благодарна ему за такой финал.
Настя закрыла книгу. С обратной стороны глянцевой поверхности переплёта на неё смотрел молодой мужчина с уставшим взглядом старика. Ниже следовали строчки биографии. Родился, жил, творил, умер в возрасте тридцати семи лет от чахотки.
Он всё-таки отомстил за свои земные страдания. Но кому он мстил? С кем боролся? Ни одного ответа и ещё больше вопросов.
***
Утро будило город, цитируя зной предыдущего дня. Анастасия подошла к окну. Люди массово покидали ночные пристанища и вновь неслись сражаться за счастливую жизнь. Они торопились прожить ещё один день, чтобы, в конце концов, познать никому не известную правду.
«Если всё это ненастоящее, в чём тогда смысл?»
Через прозрачную белизну тюля хрупкая девушка настойчиво требовала у вселенной ответ.
Редактор Анна Волкова
Другая современная литература: chtivo.spb.ru