...ну, в самом-то деле, говорят этому, который этот, - нет, воспоминания, это хорошо, конечно, прошлое помнить надо, без прошлого, говорят, нет будущего, и все такое. Но надо же и честь знать, говорят этому, который этот, вот сидите вы день-деньской на своей клетке на крыльце дома, хоть бы пошли куда-нибудь нет же, сидите на своей клетке, вспоминаете воспоминания, да живо как, натурально как, они как живые у вас получаются. Вы нас так вообще до инфаркта доведете, когда откуда-нибудь из тумана рыцарь выезжает при полном параде, в доспехах, на коне, и мы уже не знаем, то ли бежать, то ли прятаться, то ли что, пока не увидим, что он и сам просвечивает, и клетка под ним просвечивает. Да, и с этими клетками тоже беда, говорим мы ему, вы их так хорошо вспоминаете, что прямо страшно становится, где настоящие клетки, а где вспомненные, вот так идем по улице, наступим на клетку, которой нет, улетим в бездну, только нас и видели. Вот недавно у Овых мальчишка пропал, ну и что, что нашли потом, у друзей у каких-то рассиживался, все равно же пропал.
Так что в самом-то деле, говорим мы этому, который этот, ну вы его знаете – хватит вспоминать уже, навспоминались уже так, что дальше некуда. Вот так выглянем из дома, и там, где туман, и пустота, а там вместо пустоты с туманом город какой-нибудь, которого уже сотни лет как нет, сгорел дотла – а тут нате вам, целехонек, весь до последнего фахверкового домика, до последней вывески про какие-нибудь седла-подковы, до последней керосиновой лампы в окне в заснеженных сумерках. Нет, это все красиво, конечно, но толку-то от воспоминаний от ваших, сами-то подумайте. Да и до беды недолго, как мы ребятишкам-то объясним, что бегать туда нельзя, что там нет ничего, ну было что-то когда-то, ну так это когда было-то, с тех пор уже и города канули в вечность, и сами клетки, и черные, и белые, все в вечность попадали, уже и не вспомнит никто кроме вас.
Вот так мы ему говорим этому, который этот, ну вы его все знаете, да. Вот мы ему и говорим, с вашими-то умениями, с вашими-то талантами что за ерундой вы занимаетесь в самом-то деле. Вот нет бы вспоминали что-нибудь о будущем, технологии какие-нибудь оттуда или хотя бы из искусства что-нибудь, какие там дома будут, какие песни, в чем ходить будут, что будут есть. Так нет же, ни разу из будущего ничего не вспомнил, ну ни разу, да врет он все, что не может, он просто не старается, он даже не пытается этого сделать.
В самом-то деле, говорим мы этому, который этот, ну могли бы вы себе хоть какую-то работу найти, хоть чем=то заниматься, нельзя же всю жизнь так на одной клетке сидеть, воспоминания вспоминать. Да так вспоминать, как еще не у кого не получалось, ну вы сами-то посудите – вот так посмотрим в окно, а там городок с фахверковыми домами м резными флюгерами, посмотрим дальше, а там в тумане проступают башни какой-нибудь крепости с бойницами, дальше поглядим – ну тут уже бинокль приходится брать – а там глинобитные хижины, огни костров, среди которых иногда проступают нагромождения колонн или пирамиды зиккуратов, или огромные города-муравейники, мы и не знали, что такое в древности было, а вот нате вам, было оказывается, какие-то империи, про которые никто не слышал уже десятки тысяч лет... бр-рр-р. Хватит, хватит, если так далеко смотреть, так и с ума сойти можно, а некоторые уже и сходят, смотрят в бесконечную даль, выискивают там что-то, ой, смотрите, смотрите, экипаж какой, а чего кучер где-то сзади сидит, неудобно же, да много вы понимаете, это кэб, а чего у них темно так, ну а вы как хотите, много вы газовыми фонарями осветите...
Нет, так-то можно было по нему историю изучать, по воспоминаниям этого, который этот, только он же что делает, вы видели, что он вытворяет вообще? Он же до чего додумался, он же выдумал только хорошее вспоминать, вот как нарочно – только хорошее. Вот он вспоминает про город, вот у него оживает город на клетках, которые осыпались в вечность давным-давно – а как этот город погиб, а почему сейчас от него даже воспоминаний ни у кого, кроме этого, который этот, не осталось? А неизвестно, этот-то, который этот, он и не вспомнил ничего про то, как погибал город, сожжённый пламенем очередной битвы или дочиста сожранный чумой! А вот этот рыцарь – на какую войну он едет? А про этот замок почему мы ничего не помним, куда он делся? А Так что какая тут история, мы и детям своим смотреть запрещаем, а то подумают, что в прошлом все только хорошее было, разумное-доброе-вечное, так неучами и вырастут.
Так что мы уже и не знаем, как с ним говорить, с этим, который этот, - бросил бы он все это дело и не мешал бы, занялся бы чем-нибудь полезным, ну хотя бы... да много есть всяких – хотя бы, вон люди в юристы идут, в экономисты, да хоть бы в историки, но не это же, сидеть на крылечке, вспоминать воспоминания. Мешает же в конце концов, вот так выглянешь утром в окно... черт... а что у меня с подоконником, почему он прозрачный, почему просвечивает, а со мной что, а с квартирой что, а ну-ка на лестнице гляну, а ну-ка лифт, а на улице... смотрю под ноги на черно-белые клетки, почему сквозь них просвечивает бесконечная бездна внизу...
...может, вам помочь чем, спрашиваем у этого, который этот, может, нам тоже повспоминать, или мы уже не можем, или только нас самих могут вспоминать, ну извините тогда, не будем вас беспокоить. Или вам наоборот приятно, если к вам кто-нибудь придет? Может, вам принести чего-нибудь, даром, что мы вам ничего принести не можем, у нас ничего нет, потому что нас самих ничего нет, но мы все равно приносим ему утренний кофе с еще чем-нибудь таким к завтраку. Хотели даже принести ему зонтик от дождя, а то ведь этот, который этот, так и сидит на крыльце, он не может войти в дом на соседнюю клетку, ведь нет уже никакой соседней клетки, она тоже просвечивает, - не просвечивает здесь только одна-единственная клетка, где крыльцо уже не существующего дома, где сидит этот, ну который этот, ну вы все его знаете. Что-то он осунулся последнее время, не к добру это, ну а как мы хотели, ничего съестного тоже не осталось. Приносим ему горячий ужин, которого нет, должны же мы чем-то ему помочь, должен же кто-то вспоминать...