Очередной поток дежурств, работы и служебных обязанностей разделял два пылких сердца. Сокжин, слегка был раздражен на девушку, которая ответила ему коротко и ясно. "Благодарю за твою откровенность. Я это ценю,"-получил он маленькую надпись на огромном листе бумаги вместе с какой-то документацией. Аромат ее духов был пряным и уютным на этот раз. Это согревало его, и в то же время, лаконичность, подчеркнутая светлым пространством, заставляла задумываться о ее чувствах. Положив эту записку к остальным, Сокджин решил ее не тревожить, вспоминая про свой долгосрочный план по завоеванию ее сердца в более спокойной обстановке.
Джин терзала совесть. Подобно парню, она могла написать откровенно про свои эмоции, растопить холод между ними, а сама лишь снижала температуру. В последнее время начальство слишком беспокойно расспрашивало ее о нем. Она подозревала, что что-то наверху скрывают и потому, не говоря ничего айдолу, вновь принялась пробивать новости.
У всех все было хорошо. Чимин нашел много друзей, Тэ был в норме, так как Чим был поблизости. И она невольно улыбалась, представляя себе хохот Чимина, сидящего в большой компании и рассказывающего очередную шутку. Тэхен, в ее представлениях, сидел где-то в кругу и иногда восхищенно, иногда снисходительно, но всегда с любовью, смотрел на своего друга. Намджун, насколько ей сообщили, занимался чем-то связанным с бумагами. Ничего слишком серьезного. Его не убивали ни морально, ни физически. Хосоку было тяжко, этого никто не скрывал. Но он тоже держал марку, вызывая уважение тех, кто служил с ними. С Чонгуком все до последнего было запутанно. И сейчас тоже. Где он, с кем он, как он-Джи не могла толком ничего узнать и ее это злило. Про Шугу тоже ее друзья не спешили ничего говорить. В течении пары дней она терпеливо ожидала новости. Потом начала дергать ниточки, за счет которых смогла бы получить необходимую ей инфу. Ответы не заставили себя долго ждать. И это ее расстроило.
"Сокджин. Нам надо поговорить."
Когда парень получил очередное короткое сообщение, оставленное под дверью, он взволновался. У этих двоих был молчаливый уговор не пользоваться телефоном, особенно в отношении друг друга. Однако, айдол благоразумно решил, что это тот самый случай, когда можно нарушать правила.
Диалог был коротким. В ответ на его простое: "где?", Джин отправила ему смайлики, показывающие дату его ночного дежурства. "Понятно",-выдохнул он, морально готовясь к чему-то не слишком приятному.
В ту ночь ему было особенно тревожно. Ночные дежурства в принципе не были для него приятным занятием. Он уже не был настолько молод, чтоб позволять своему организму не спать столько времени. Но и сон решающим фактором не был. Ведь его раздражали, раздирали, настигали мысли. Обычно, больший контроль над ним они имели перед сном, но раз он не спал, то думы завладевали им на всю ночь. Впрочем, это не всегда было чем-то слишком серьезным. Бывало, Сокджин думал о родителях, понимая, что скучает, благодарен им или просто размышляя, как же интересно сложилась их жизнь. Чаще он скучал по племяннику. В последнее время, глядя на ребенка, айдол стал понимать, что время берет свое и ему хочется хотя бы кусочка простой обыкновенной человеческой жизни. За столько лет "айдольства" они научились маневрировать достаточно скрытно и умудрялись находиться и в других странах и на отдыхе относительно конфиденциально. Но ему хотелось просто гулять по улицам без охраны, заходить за хлебом в обычный супермаркет вечером, кататься с детьми на горке. Ему казалось, что с течением времени, обычная сторона жизни ускользала от него беспощаднее и быстрее. И иногда, ему было больно от того, что вероятно, он так и не сможет завести именно свою семью, со своим ребенком, с человеком, подходящим ему по духу. И эти мысли, неоформленные, неясные, приходили в его душу лишь ощущениями, а сейчас наполняли его в виде слов.
Сокджин ждал ее, но успел забыть о ее существовании, пока усердная душевная деятельность давала свои плоды. Но женская фигура в форме выплыла из лунного света и прервала его думы. Джин с трудом решалась на эту встречу. Она вспоминала, что гонец с плохими новостями, чаще всего становится жертвой. И ей казалось, что рано или поздно, Сокджин сможет ей заявить об этом. Его письмо успокоило ее, подарило ей надежды, а теперь, она снова приближалась к нему лишь для того, чтобы сообщить о неприятном.
Джин спешила, выбрав момент наибольшего затишья. На всякий случай, девушка решила надеть форму, но волосы собрать не успела. Она все еще дралась со своим злосчастным ремнем, ведь это была обязательная часть формы. И едва она с ним управилась и принялась за волосы, как из поворота, вышел Джин, задумавшись о чем-то и освещенный лунным светом.
Стоило им столкнуться и пересечься взглядом, как удерживаемые ею волосы рассыпались за плечами, а она мягко схватила его за рукав и потащила за собой в более темную сторону коридора. Айдол поддавался ей, словно он бумажная кукла. Но Сокджин позволял орудовать им, как ей удобно, а сам наслаждался видом красивой спины с красивой осанкой, и шикарным водопадом темного шелка. Какой-то неуловимый оттенок уюта таился в ее аромате на этот раз и он просто шел за ней, пытаясь не думать про раздражавшие его мысли.