На Крещение расскажу вам интересную историю. Удивительную и запутанную. Ставшую возможной исключительно потому, что проходила она под влиянием высокой температуры и сильного воспаления лёгких. Несколько лет назад.
Затуманенный болезнью разум – та ещё почва для буйного расцвета витающих вокруг человека предрассудков, страхов и заблуждений.
А началось всё с того, что я заболела и не поправилась. Более того, стала чувствовать какой-то дискомфорт в лёгких. Соответственно, единственным вариантом для меня стало сдаться семейному врачу, которого я до этого годами избегала, поскольку никак не могла найти общий язык с этой удивительно не хотящей никого лечить женщиной. А ещё она была очень грубой.
В поликлинику я шла как на эшафот. И очень обрадовалась, когда рядом с кабинетом увидела объявление, что мой семейный врач ушла на пенсию, а мне нужно выбрать нового врача из двух неизвестных мне имён – мужского и женского.
В регистратуре, куда я для этого обратилась, меня вроде бы хотели записать к даме (да я и сама склонялась к этому варианту), но… вид у меня был настолько болезненный, что меня тут же отправили к мужчине, с которым мы моментально поладили, поскольку он оказался молодым, прогрессивным, вежливым, умным и понимающим. Единственное, что меня смущало, это – прослушивание. Так как в расчёте на то, что я иду к женщине, под кофточкой у меня была только маечка и больше ничего…
К новому доктору прилагалась и новая медсестра. С ней мы тоже, как мне думалось, поладили, поскольку я её первое время даже не замечала, а потом… мне вдруг стало казаться, что она как-то странно на меня смотрит.
Болела я тогда долго – с января по апрель. Ко врачу ходила не по записи, а в «острый час», то есть, в порядке живой очереди. В коридоре иногда приходилось сидеть долго. За это время медсестра успевала пройти меня несколько раз. И иногда мне казалось, что она уже даже косо на меня смотрит.
«Зря я сказала, что из России, - думала я тогда. – Нужно было соврать что-нибудь, объясняя, почему у меня в карточке нет записей». На тот момент я уже точно знала, что к русским в Латвии относятся нормально, но также не исключала и обратной возможности, поскольку в русскоязычном информационном поле о последнем говорилось чаще, чем о первом, что в болезненном состоянии я периодически забывала, скатываясь в страх.
Впрочем, пугалась я недолго. На одном из приёмов, куда я продолжала ходить всё в той же маечке, поскольку категорически не хотела, чтобы что-то мешало мне дышать (ну, и потом: чего стесняться, когда уже все всё видели?), мне вдруг показалось, что медсестра как-то странно смотрит на мою грудь. «Какой ужас! – думала я тогда. – Наверно в Латвии так не принято, и она считает, что я веду себя неприлично. Может объяснить им, что мне так легче дышать?». Но так как сил у меня с каждой неделей становилось всё меньше и меньше, то про объяснение я тут же забывала, радуясь тому, что моё первое предположение оказалось в корне неверным. «Как же я глупая, - думала я тогда, - надо было сразу понять, что всё дело в поведении. Медсестра – сама же, кажется, из смешанной семьи. С какой стати ей относится ко мне плохо?».
В один из визитов мне решили измерить уровень кислорода в крови и давление. В тот день на мне была милая розовая кофточка, белый аналог которой на Дзене в своё время раскритиковали так, что я чуть не плакала: про кофточку писали, что она – старомодная, что она – дешёвая, что молодым девушкам должно быть стыдно такое носить. Мне же кофточка нравилась, так как она была мягкая, тёплая и красивая – из натурального материала и очень приятная к телу. Рукав я решила закатать, но медсестра сказала, что не нужно этого делать и, пока расправляла на мне его, вдруг стала гладить мою руку, приговаривая, насколько замечательная у меня кофточка. Я смотрела на неё, широко раскрыв глаза, вспоминала весь тот ужас, через который прошла на Дзене, и думала: «Да она издевается!». Мне проще было поверить в то, что она ко мне клеится, чем в то, что ей действительно нравится моя кофточка. «Точно! Всё совпадает! – думала я тогда. – Теперь понятно, почему она смотрела на меня, когда я снимала верх при прослушивании. А я-то думала…».
Но и так я думала недолго, поскольку, на своё счастье, наконец-то, поправилась, развила бурную жизнедеятельность и тут же хлопнулась в грязь, заимев на правой коленке очень нехорошую ссадину, которую мой измученный лекарствами организм залечить не смог. Опять я оказалась в поликлинике, где меня отправили вместе с медсестрой в процедурный кабинет, предварительно объяснив, что за оказанные услуги я должна дать ей какую-то сумму, о чём я благополучно забыла сразу же, как только меня спросили: «Ссадину будем промывать сидя или лёжа?». Тут надо сказать, что боль как таковую я терплю беспредельно, но всё, что касается кожи – не выношу категорически, вплоть до потемнения в глазах и шума в ушах.
- Давайте лучше лёжа, - ответила я, на этот раз не забыв объяснить, почему делаю такой выбор.
Всё время, что медсестра обрабатывала мне ссадину, мне казалось, я нахожусь в добрых руках мамы, которая пытается меня ободрить, утешить, поддержать – говорит ласково, нежно поглаживает, чтобы успокоить, чуть ли не дует на болячку со словами: «Не волнуйся: до свадьбы заживёт». «С ума сойти, - думала я тогда. – Да она, похоже, видит во мне дочку. Точно! Это нерастраченный материнский инстинкт. Всё на это указывает! И как я сразу не догадалась?».
Встав с кушетки, я извинилась за то, что забыла цифры, и попросила напомнить мне, сколько я должна?
- Нисколько, - ответила медсестра и… замялась.
«Полная катастрофа», - подумала я, совершенно переставая понимать, что происходит. Но не успела я придумать для себя хоть какое-то разумное объяснение, как вдруг услышала:
- Может Вы… за меня помолитесь?
В тот момент все мысли разом покинули мою голову. Мысли, фантазии, страхи, предрассудки. Правда, напоследок они всё же решили громко хлопнуть дверью, и я, недоуменно хлопая ресницами, выдала:
- Так я же в православный храм хожу!
- Так и я в православный!
И вот тут, естественно, всё встало на свои места, поскольку я увидела перед собой то, что должна была видеть всегда – обычного доброго человека, желающего мне помочь!
Повышенному же вниманию к своей персоне я нашла вполне разумное объяснение.
Один раз в очереди ко врачу ко мне привязался какой-то сектант. Он долго грузил меня жизненными история. Пытался навязать свою веру. Говорил, что Христос уже в Сибири. Что нужно срочно всё бросать и ехать туда. Что женщина должна слушать мужчину, так как мужчине лучше знать, как правильно жить. В какой-то момент, моё терпение лопнуло, и я на весь коридор заявила ему, что он – прав, но так как мой муж ходит в православный храм, то и я буду ходить туда, а он, соответственно, может ехать хоть в Сибирь, хоть на Луну – мне всё равно!
Похоже, медсестра слышала всё это, после чего и стала на меня посматривать, чтобы понять – своя я или не своя? На груди она у меня изучала крест. Кофточка ей действительно понравилась, так как она была классной! Обрабатывая же ссадину, она меня жалела чуть больше обычного, так как знала, что я расшиблась ночью, на Пасху – прямо во время Крестного хода вокруг храма. В храме меня в ту ночь поддерживали многие: приносили чистые тряпочки и воду, спрашивали, всё ли в порядке, обнимали и целовали, чтобы я чувствовала поддержку. Там мне всё это казалось нормальным! В жизни же я оказалась настолько подверженной стереотипам, что они заслонили от меня истину.
Не будьте такими, как я. И я постараюсь стать лучше. С Крещением!
Материал оказался полезным? Ставьте лайк. Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые статьи.
