Тот долгожданный июльский вечер я запомню навсегда: яблоки в карамели и безграничное счастье; вот мы мчимся на причудливых лошадках вперёд по карусельному кругу, вот хохочем, вспомнив ту самую историю студенчества, а вот, будто удар молота, осознание, тревога и невыносимо бесконечное ожидание на жёстком кресле напротив мерцающей вывески: "реанимация".
-Как только увидимся, всё расскажу, отстань! - заливался на той стороне телефонного провода голос подруги. Не виделись с ней сотню лет, не меньше! Ожидание встречи было жутко томительным, в голове сложились уймы вариантов нерассказанных историй, событий; всё завертелось вереницей переездов, работы, рутины. Мы совсем потерялись: она в далёкой и такой желанной Москве, а я здесь... Где "здесь"? В болоте серости, сплетен и скуки нашего города детства.
Я вернулась сюда не так давно. Навалились проблемы, и пришлось возвратиться к истокам. Жизнь здесь представляла лишь монотонное исполнение рядовых задач и бесчисленные попытки реанимировать собственное умение радоваться хоть чему-то. Борьба с депрессией в одиночку сводится к ещё большим её проявлениям, поэтому я решила вернуться к маме в родной город.
Приезд подруги - вот тот луч света в моём мрачном кусте терновника, который я старательно называла жизнью. Без неё я была на грани: борьба с демонами депрессивных эпизодов изрядно потрепала душу и вот-вот близился леденящий шаг к завершению хрупкого существования. Признаюсь честно, я страдала, но хватала себя за шкирку и пыталась, пыталась, пыталась.
Томительное ожидание встречи медленно тянулось к завершению, секунды никак не хотели отсеиваться, а я, пытаясь отделаться от навязчивых поглядываний на часы, старательно выводила "стрелку" чёрным карандашом. Концентрация на, казалось бы, простецком деле всегда меня спасала и помогала отделаться от тревоги, которая чёрной ледяной массой просачивается в каждый укромный уголок души, но не в этот раз.
"Не сейчас, прошу" – только и успела пискнуть я, когда собственное отражение схватило меня за горло и с завидным усердием сжало холодные пальцы. Жуткий хохот пульсировал в ушах, дыхание остановилось, а я отчаянно вглядывалась в отражение с немой мольбой: отпусти!
Казалось, что жуткая тварь в отражении – не я сама, а истина в самом леденящем её проявлении, что горло сжимает не паническая атака, а осязаемое и стремящееся убить существо из зазеркалья. Я ненавижу эти моменты, но порой так жду, мысль о скором прекращении страданий греет и ужасает – вот тот раскол личности под глыбой депрессии.
Сердце колотится с бешеной силой, стук его оглушает; глаза, полные мольбы, смотрят в ледяные, жутковато-счастливые по ту сторону зеркала... Сил сопротивляться нет, череда "гляделок" прерывается отрезвляющим звонком подруги и её тёплым, долгожданным голосом.
-Да... я уже готова... - шепчу в трубку я, глядя на испуганное отражение в зеркале.
Шумная, вечно счастливая подруга развеяла тревоги и уверенно тащила меня к ярмарке на окраине города.
-Ты должна это увидеть! - суетилась она, откусывая ароматное яблоко в карамели, любимое лакомство детства. - Сто лет здесь не была...Ну же, скорее! - очаровательно капризничая, меня тянули к искрящейся счастьем и разноцветными огнями "Merry go round": карусели с причудливыми, необычайно красивыми лошадьми.
Наконец, всё самое страшное ослабило хватку моей души, и я поддалась беззаботным порывам, полным тепла и безграничного счастья. Мы бесконечно кружились на карусели, хохотали, словно дети, держались за руки. Я дышала, ощущала крылья за спиной, осознала, что могу всё на этом свете! Несколько лет мне не было так легко, настолько хорошо... Слезы наворачивались на глазах. "Спасибо!" кричала и хохотала я, смахивая слезы счастья с ресниц, глядя на неё – моего ангела, мою спасительницу, не ощущая холода подползающей гадюки, готовой вот-вот вонзить свои острые зубы прямо в сердце.
-Помнишь Максима? Ну того симпатягу с курса! Так вот... Мы недавно встретились с ним совершенно случайно, разговорились, он, кстати, спрашивал про тебя!.. - разгоряченно схватив подругу за руку, проговорила я. Щеки её тут же вспыхнули: вижу, вспомнила свою умопомрачительную юность и наши бесбашенные приключения, полные свободы, радости и наивной любви. - Скучаешь по нему? - бесцеремонно ткнула подружку в бок.
-Брось... - игриво заулыбалась она.
Кажется, часы пролетели за чередой воспоминаний, смеха и непрерывных курьёзных историй. Кажется, будто "другой" меня – отстранённой, колкой и страдающей – никогда и не было. Как же я ошибалась...
Уже смеркалось, гул и радость ярмарки сменялись приятной усталостью, когда подруга предложила напоследок с головой окунуться в детство и зайти в зеркальный лабиринт - это была наша любимая забава в семейных походах на карнавалы и празднества. Отбросив все сомнения, я согласилась, и вот мы стремимся в лабиринт наперегонки, не заметив, как в глубине, увлечённые смехом и "прятками", потеряли друг друга.
-Соня! Где ты? Не смешно! - донесся до меня едва уловимый, крайне взволнованный крик подруги.
-Здесь! - крикнула я, попятившись назад. Секунду... - оглянувшись, в зеркальном отражении увидела Еë, спутницу панических атак. Я смотрела прямо в Еë глаза - безумные, ледяные. Мир остановился, страх и тревога снова сжали, казалось, до крови сердце, сковали его терновыми ветвями. Глядя в глаза из зазеркалья, ощущая всеми клеточками голос, я схватила осколок, предательски блеснувший у ног, и послушно, скованная паникой, выполнила Еë жуткий приказ. Тепло, что обожгло руку, моментально отрезвило, я с ужасом взглянула на глубокий алеющий порез, с уст сорвался крик.
Наш июльский вечер, окутанный теплом и счастьем, стремительно завершился под треск мигающей лампы; взглядом, полным боли и надежды, что был направлен на вывеску "реанимация", ожидающей подруги.
А Она, моя боль и депрессия, смотрела на меня из зеркала напротив, отзываясь криком в висках: "Я всегда буду с тобой".