Прошу обратить внимание:
Обычным шрифтом написано, то что было создано в 1998 году, 14-летней мной.
Курсивом добавлены или заменены некоторые места для удобочитаемости в 2018 году.
С утра белыми пуховыми хлопьями идёт снег. Небо в мохнатых тучах, синеющих на горизонте и молочных над головой, выглядит печальным и страшноватым. Снег засыпает всё вокруг. На столбиках забора вырастают белые шапки, а чурбан с круглым листом железа наверху превращается в исполинский гриб.
Но к полудню небо очищается. Я бегу по тропинке к речке, спрятанной под пушистым покрывалом. Тихо шуршат камыши. Под снегом попискивают полёвки, где-то далеко гулко лают собаки, провожая случайных прохожих. А солнце, тускло пробивающееся сквозь сливочные облака, уже спускается к горизонту.
А мне вдруг вспоминается один из дней не такого уж и далекого детства. Дело было тоже ранней весной. Дедушка принёс из леса можжевеловых веток, усыпанных сизыми, почти чёрными, а кое-где и зелёными ягодами. Я забавлялась тем, что раскладывала душистые, колючие веточки в букеты, сортировала их по размеру и по цвету ягод, представляя себя хозяйкой цветочного магазина. И вдруг услышала за спиной задорный мальчишечий голос: «Что? Цветов-то нет?» Я резко обернулась, но никого не увидела.
Лишь вдалеке, по соседней улице шагал… космонавт! Настоящий! В белом раздутом скафандре вышагивала по снегу человеческая фигура. А солнце отражалось от шлема. Открыв рот я долго смотрела на это чудо, пока не заслезились глаза, а космонавт не скрылся в проулке. Я была поражена увиденным. Меня удивлял тот факт, что космонавт вдруг приземлился в моей деревне. В том, что это был действительно космонавт я нисколько не сомневалась.
Я и сейчас удивляюсь тому случаю. Но только совсем по-иному. Кто окликнул меня вопросом про цветы на совершенно пустой улице? Кто шагал по снегу в белой одежде с «фонарём» на голове? И почему больше никогда ничего подобного я не видела? Ответов я уже никогда не получу.
Солнце плавно опускается за горизонт, небо розовеет, а заснеженные равнины становятся сиреневыми. Кроны деревьев небрежными штрихами ложатся на розовый фон. «Обязательно нарисую», - думаю я и отправляюсь домой.
А дома так тепло. Потрескивает печка. Маркиз, развалившись на полу, ласково подмигивает апельсиновым глазом.
Делаю бабочку из фантика и пробую с ним играть, но он ленится, и мне не удается его расшевелить. Из кухни в комнату заходит Пуська и сразу бросается за игрушкой. Помучив безрезультатной погоней я отдаю ей на растерзание бабочку. Тут как тут, рядышком оказывается Маркиз и отнимает бабочку у Пуськи. Поворачивается на спину и рвёт бумажку на мелкие клочки, будто это мышь смертельно оскорбившая весь кошачий род. Пуська обижается и запрыгивает на колени к бабушке.
***
Ночью деревья покрываются инеем. С утра на ветках наперебой чирикают воробьи. Сверкающие сосульки пронизывает солнце. Синяя тень от дома тянется до самой дороги. При первом слабом ветерке, снег сверкающим водопадом обрушивается с крыш.
Сегодня выпускаем коз на улицу. Они лениво и сонно жмурятся от ослепительного солнца, а потом, освоившись резво бегают и нюхают снег.
И кажется, что действительно и воздух, и снег, и синяя тень, и сосульки пахнут чем-то ванильным и тёплым. Может быть, весной?
Жмурясь и выгибая спину, выходит на прогулку Пуська, а Маркиз, наверное, ленится и остается лежать на печке.
Вся наполненная солнечным светом искрится стеклянная сосулька, прозрачная капля срывается с её кончика и разбивается о ледяную корку.
Беру секатор и отправляюсь к кустам тальника. Возвращаюсь с охапкой тонких прутиков и отдаю их козам. Весёлое меканье и хруст веток разносятся по улице.
Каркает ворона на ветке берёзы. С тихим стеклянным и прозрачным звоном падает с конька крыши сосулька.
Все дали от края и до края искрятся и мерцают. На пригорке сквозит прозрачной дымкой небольшой лесок. По всей деревне топятся печки, в согретом лучами воздухе дымки поднимаются тонкими, дрожащими струйками. А солнце всё пригревает, всё чаще капает с крыши и всё звонче падают сосульки.
Ветки берёзы оттаивают, вода капает с них на крышу амбара. Всё сильнее намокает щербатый, слежавшийся снег, наполняясь влагой, с громким шорохом то и дело съезжает по скату кусками и сваливается прозрачно-серой мокрой кучей.
Вокруг звенит, капает, шуршит, стучит, разбивается, блестит и отражается.
От нагретой крыши погреба поднимается пар. А с солнечной стороны шуршит под ногой пожухлая, прошлогодняя трава.
Синяя тень от дома почти исчезает и солнце свободно греет и чуть подтаявший снег, и коз, бродящих по нему, и берёзу с чёрными мокрыми ветками. Всё напоминает о весне.
Высоко над нами летит маленький «АН». Широко распластав крылья и вертя носом-пропеллером он мчится вперёд, навстречу солнцу и сверкающим полям.
Возвращаюсь в дом. В комнате тепло и солнечно. Пылинки танцуют в солнечном луче, то мерцая и останавливаясь, то подпрыгивая и мечась, вылетают из луча в воздух. Маркиз сладко спит на освещенном солнцем коврике.
Сегодня садимся обедать в комнате. Накрываем с бабушкой стол. Загнав коз, возвращается со двора дедушка.
Солнце светит прямо на стол. И скатерть, и чайник, и все тарелки кажутся новыми, только что раскрашенными искусным мастером.
Солнце, в котором спит Маркиз переплывает с коврика на пол. Почувствовав прохладу, он потягивается, открывает глаза и нехотя, покачиваясь, уходит спать на диван. Укладывается на спинку у окна, в самых ярких солнечных лучах и, зевнув, засыпает.