***
Прорывались мы с большим трудом, буквально с боем. Я опять была не у дел. Мокрая до нитки, в тяжелой кожаной куртке, доходящей мне рукавами до коленок, и с ребенком на руках.
Зато Ульриха развернулась во всю ширь. Кто-то вручил ей огромный меч, и она лихо отмахивалась им направо и налево. При этом она еще и командовала всеми людьми и успевала орать на меня, временами даже пиная ногами. Мне следовало двигаться строго под ее прикрытием. Чем я и занималась, по команде ступая то вправо, то влево.
Длинное мокрое платье мне очень мешало. Я, босая, все время наступала на подол и не всегда успевала оперативно выполнять резкие команды орчанки. Каждый мой промах сопровождался отборной бранью, пинком ноги, ударом по голове. Ульриха каждый раз успевала меня задеть. Голова гудела от частых попаданий. У нее была свободна одна лапа. Я в какой-то момент присела, и Ульриха промахнулась. Ее повело всем корпусом. Подскочил Олес и выдернул меня из-под неминуемого удара мечом по голове.
– Ах ты дрянь малолетняя! – Ульриха еще намеревалась что-то прорычать, но ее отвлекли. Рядом нарисовался очередной длинноволосый с тонкой пилочкой в руках. Этой пилочкой он пырнул ее в тело и попал! На свою беду! Орчанке этот укол – как укус мелкого комарика, она его даже не заметила. Мне показалось, что он ее и не проткнул даже. Зато точно разозлил. Я была виновата! Не переставила, куда надо, ногу, и вот результат. Ульриха превратилась в дикую фурию и даже на глазах увеличилась в размерах. Длинноволосому не повезло. Меч Ульрихи вклинился в него и разломил тонкое нежное тело пополам.
Ульриха, не поворачиваясь, сделала шаг назад и рявкнула:
– Леара, встань за спиной!
Я встала. Нет, Ульриха не выросла в размерах, это я присела, и мне снизу показалось, что ее разнесло до размеров каменной башни.
Меж тем мы уже были на дворе. Я не успевала смотреть по сторонам. Только себе под ноги. В руках ревел ребенок. Рядом трещало и сквозило. Я все время боялась не услышать команду, куда мне встать в следующий раз, и очень переживала, что умру. И всех подведу!
Итогом моих переживаний стало то, что меня ранили: вражеский снаряд попал мне прямо в спину, вдобавок к имеющимся синякам, ссадинам, побоям и увечьям. Куртка тут же загорелась. Я выронила ребенка на камни и резво начала от куртки избавляться. Но не успела, загорелись волосы. Взвыла, живо представив свадебный костер на капище в свенском поселении. Забыв про ребенка, я помчалась прочь. Остановила меня подножка. Я кувыркнулась через голову и, в последний миг, испугалась, что сломала шею. Так она согнулась, и что-то хрустнуло.
Это было не последнее впечатление на сегодня.
Я пришла в себя на коленях у Олеса. Он матерился, и все время оглядывался по сторонам. Я заскулила.
– Не переживай! Волосы вырастут. Кожа заживет. Тебя потушил Арленд. Магический фаер, огонек такой, попал в тебя. Твоя защита не выдержала.
Я застонала. Выяснять подробности не тянуло, дернулась:
– Где ребенок?
– Тут, под ногами лежит.
Я наклонила голову и увидела орчонка, лежащего на траве в ногах воина.
– Не переживай! Я побуду рядом.
– Ему холодно, дай его сюда. – Я протянула руки с его коленок.
– Кому?! – Олес удивленно посмотрел на ребенка. – Это же орчонок. Они не замерзают. Глупая.
– Все равно! Дай мне его!
– Хорошо. Ты только не вскакивай. Арленд навел на нас защиту. Нас не видно в этих кустах. Нужно подождать.
– А где все?
Я начала оглядываться. Мои глаза ничего не видели дальше коленок воина и под ними.
Олес ответил:
– Все там. Никто еще не погиб. Я не вижу – магия закрывает пеленой. Но слышу.
Я хмуро вздохнула:
– А я еще и не слышу!
– Мелкая! Да не это главное! Главное, что ты не свихнулась. Мы очень переживали, что уже трое суток прошло, а тебя никак не получается вызволить из плена.
Я в сомнении подняла глаза. Олес так ласково на меня глядел, того и гляди заплачет от умиления, что я рядом.
– Вы же меня продали. За золото и камни.
– А! Ты это видела! Это Арленд придумал. Ему же нужно было выполнить заказ. Он не мог поступить иначе – не по совести так делать! Раз принял заказ, то нужно выполнять!
Я кивнула. Все ясно. Я – это и есть заказ, а совесть – это Арленд.
– Ну, выполнил. Зачем вы пришли за мной?
– Так, раз заказ выполнен и оплачен, то нас никто не обвинит в том, что мы не держим слово. А тебя он уже давно придумал вернуть назад. Ну, в наш отряд. Я не знал. Меня заперли. – Олес так несчастно вздыхал, ведя повествование, что я подумала, что он действительно сильно переживает. – А ты тут на весь двор орать начала, – продолжил он, – Орки! Убивать будут! Олес! Меня пожалела, лапочка?
Олес притянул мое тельце к своей груди и прижал. Хрустнули ребра.
– Ясно. – Я высвободила голову и вытянула руки. Еле дотянулась до травы, подняла ребенка. Олес был очень большой, даже «уменьшенный» в половину.
Малыш сразу начал вертеться. Я пыталась его поудобнее ухватить, а он выворачивался. Вылезал из всех тряпок и пыхтел, как ежик.
– Чего это с ним? – Я в недоумении пыталась его опять закутать.
– Так сиську ищет. Ты же его на руки взяла! Опусти, не мучай дитя. Молока все равно у тебя нет. Орчанка очень занята. Да и вообще – он потерпит. Орчонок ведь!
Я в сомнении уставилась на ребенка. Нагнулась к траве и уложила малыша обратно. Тот сразу затих.
Олес немного помолчал и выдал:
– Мелкий он для орчонка! Я вот орчат видел, как поросятки: круглые и крупные. Пятнистые все. Рябые.
Выяснять при каких обстоятельствах и в каких местах Олес их видел, меня что-то не тянуло.
Мы еще немного посидели под защитой. Не знаю сколько. Я ничего не слышала и не видела дальше вытянутой руки.
Наконец нас нашли. Свои. Меня поставили на ноги, и первое, что я услышала от подошедших людей, это:
– Олес! Почему она раздета? – спросил командир.
Меня все рассматривали.
Я посмотрела на себя – нет, платье никуда не делось. Но мокрое оно меня облегало и все… Просвечивало до самых мелких деталей.
Последней подошла Ульриха и, расслышав вопрос на венском, по-венски же и ответила парням:
– Это эльфийское платье. Сейчас высохнет и все скроет. Не смотрите. Отойдите. Леара! Подай мне ребенка!
Я нагнулась и подняла орчонка.
Никто и слова не сказал. Ульриха распахнула ворот платья и дала мелкому грудь. Люди отвернулись.
Не задерживаясь и минуты, все бросились бежать в густые заросли. Меня тянул за руку Олес, все, что я успевала – это переставлять ноги.