Нурбану, подбоченившись, стояла у дверей в своих покоях. Колыбельки девочек-двойняшек недавно вынесли из комнаты и поместили в небольшую пристройку. Это сделало помещение не таким тесным. Но теперь, с рождением ещё одного малыша, возникала необходимость возвращать колыбель на место. Женщина прикидывала, как удобнее расставить мебель, чтобы оставить хоть немного свободного пространства, а, главное, освободить выход на балкон. Он был маленьким, но самым любимым её местом.
Громкий стук в дверь прямо возле уха Нурбану заставил её вздрогнуть.
- Войди, - угрожающе прикрикнула она, готовясь обрушиться с ругательствами на испугавшего её человека.
Но зарождающийся в ней гнев угас, как только она увидела на пороге Джанфеду-калфу с широкой улыбкой на её миловидном лице. Нурбану всегда обезоруживала эта обаятельная приветливость калфы. Невольно улыбнувшись в ответ, Нурбану мелодично-протяжно произнесла:
- Ай-я-яй, Джанфеда-а-калфа-а, вижу, принесла ты мне добрые новости! Давай же, рассказывай скорее!
- Нурбану-хатун, от Вас ничего невозможно скрыть. Да, я пришла с новостями и, думаю, они Вам оч-ч-ч-ень понравятся! –подхватила шутливый тон фаворитки Джанфеда. – Позвольте сначала задать Вам вопрос. А не засиделись ли Вы в этих недостойных покоях?
Глаза Нурбану округлились, брови поползли вверх, в следующую секунду она с детской непосредственностью взвизгнула и захлопала в ладоши:
- О, Аллах! Аллах! Наконец-то! Благодарю тебя, Всевышний за твою милость!
- Благодарить Вам надо шехзаде Селима, это он приказал выделить Вам новые покои! Самые лучшие покои, Нурбану, какие только есть во дворце! – цокнула языком калфа и щёлкнула пальцами.
Обе женщины, взявшись за руки, рассмеялись.
- Джанфеда-калфа, когда мы пойдём смотреть новые покои? – нетерпеливо спросила Нурбану, умоляюще глядя на калфу.
- Да хоть сейчас, Нурбану-хатун, - решительно ответила калфа и склонилась, показывая рукой к выходу:
- Прошу!
В весёлом расположении духа, они задорно вышли из комнаты и направились искать новые покои.
Из трёх, предоставленных Нурбану на выбор помещений, она выбрала не самые просторные. Однако у них было много других достоинств. Самым главным преимуществом являлось наличие столь желанной большой террасы с видом на благоухающий сад с беседками и фонтанами и видневшийся вдалеке лес.
У комнаты было несколько выходов, ведущих в три довольно просторных спальни, и в хамам. Всё это окончательно убедило Нурбану в правильности своего выбора.
- Джанфеда-калфа, когда я смогу сюда заселиться? - поинтересовалась Нурбану, внимательно посмотрев на служанку.
- Я немедленно приведу сюда слуг, и, думаю, через пару дней покои будут готовы, - деловито ответила калфа.
Удовлетворённо кивнув, Нурбану ещё раз оглядела своё новое жильё, довольно улыбнулась и в приподнятом настроении отправилась благодарить шехзаде Селима.
Слуги, не останавливаясь ни на минуту, тщательно готовили новые покои для Нурбану-хатун. Через два дня комнаты сияли чистотой.
Джанфеда-калфа раскрыла перед Нурбану дверь, и девушка ахнула от уютной роскошной обстановки.
Недолго думая, она поспешила на террасу и задержалась там, наслаждаясь приятным ласковым ветерком и сказочными пейзажами.
- Джанфеда, моему счастью нет предела, возможно ли ещё что-то желать? – сказала она, разглядывая один из позолоченных канделябров. – А ты знаешь? Возможно! – не поворачивая головы, искоса посмотрела она на калфу, задержав на ней игривый взгляд, - здесь не хватает цветов. Пожалуйста, когда освободишься, нарежь мне самых красивых тюльпанов, ты же знаешь, что с некоторых пор я не переношу запаха роз…
- Нурбану-хатун, - озадаченно взглянула на неё калфа, - а что скажет шехзаде Селим? Он очень трепетно относится к этим цветам. Вы ведь знаете, что тюльпан цветок священный, даже его название “лале”, написанное арабской графикой, похоже по форме на слово “Аллах”. Тюльпан - это символ культуры сельджуков, а теперь - правящей династии османов. Его вывоз за пределы империи карается казнью. Вам надлежит спросить позволения шехзаде, чтобы срезать этот цветок.
Поразмыслив, Нурбану, нахмурилась и согласно кивнула:
- Пожалуй, ты права, Джанфеда-калфа. Я об этом не подумала. Подожди меня здесь, я немедленно пойду к шехзаде за разрешением.
Через несколько минут Нурбану возвратилась и радостно сообщила калфе, что шехзаде позволил ей срезать несколько цветов.
- Джанфеда, только совсем немного, я не хочу огорчать шехзаде, - напутствовала она калфу, выходящую из комнаты.
Закончив дела в гареме, калфа вышла на улицу и ступая по тропинке, замедлила шаг, любуясь природой, ярко расцвеченной летними красками и залитой золотистыми солнечными лучами. На деревьях и кустах щебетали птицы, в траве стрекотали кузнечики, а у неё в душе порхали бабочки. Несколько дней назад к ней во сне явился мужской образ, о котором она запретила себе думать. Это был Газанфер-ага. Сон был столь приятен, что вот уже несколько дней не выходил у неё из головы.
Незаметно Джанфеда удалилась от дворца, и, приметив сказочную лужайку, подошла к ней и опустилась на мягкую траву. Глубоко вдохнув пряный аромат растений, она легла и замерла в пленительной истоме.
А в это время из леса возвращался смотритель покоев Газанфер-ага. Он выполнял поручение шехзаде, собравшегося на охоту, и поставил в чаще силки на птицу и на мелкого зверя.
Выехав из лесной прохлады на жаркое солнце, Газанфер натянул поводья, усмиряя бег лошади. Безмятежно поглядывая по сторонам, мужчина вдруг замер в напряжении. Впереди на лужайке что-то темнело. Подъехав ближе, он заметил неподвижное тело человека. Соскочив с лошади, он медленно приблизился и спрятался за куст. Раздвинув осторожно ветки, он узнал в человеке Джанфеду-калфу, лежащую с раскинутыми вдоль тела руками. Газанфер тут же бросился к ней и, опустившись рядом на колени, стал трясти её за плечи, и приговаривать:
- Джанфеда, открой глаза! Слышишь? Открой глаза…
Не увидев в ответ никакой реакции, Газанфер приложил ухо к груди женщины, пытаясь услышать биение её сердца, и замер от томного женского голоса:
- Газанфер-ага, ну что ты так кричишь, словно сотня янычар на присяге, - сладко потянулась Джанфеда-калфа.
Газанфер отпрянул от груди женщины, зло сверкнул глазами и яростно бросил:
- Ах, ты, негодница, я думал, что ты умерла.
Джанфеда весело рассмеялась.
- Да ты…ты…- подбирал слова Газанфер и вдруг схватил женщину за голову и впился поцелуем в её губы. Закрывая глаза, Газанфер почувствовал, что Джанфеда крепко обхватила его шею руками и чувственно ответила на поцелуй. Он страстно набросился на неё, но вмиг был скинут сильными руками женщины, которая с изумлением почувствовала на себе напряжённую мужскую плоть. Вырвавшись из объятий Газанфера, женщина безумными глазами уставилась на него.
- Газанфер…ага… ты же…евнух…- выдохнула она.
- Не думай об этом, хатун, - хрипло произнёс Газанфер, - я потом тебе всё расскажу, - и он вновь приник к её губам.
Джанфеда, ещё не пришедшая в себя, осторожно высвободилась, и поднялась из травы.
- Джанфеда…- прошептал Газанфер.
- Газанфер-ага, тебя, наверное, ждут во дворце, ты иди, - сказала она, смущённо отводя взгляд.
Мужчина встал, подошёл к лошади и погладил её по шее.
Джанфеда не двинулась с места, её глаза следили за каждым движением мужчины.
Газанфер вскочил в седло и пришпорил коня.
- Не забудь, ты обещал всё рассказать, - услышал он вдогонку женский крик, и на мужских губах заиграла широкая улыбка.
Как только Газанфер скрылся из вида, Джанфеда встала, отряхнула платье, поднесла дрожащие руки к пылающим щекам и вдруг расхохоталась.
- Вот так Газанфер, вот так евнух, - сквозь смех повторяла она, вспоминая своё изумление. Резко перестав смеяться, она поднесла руку к вспухшим от поцелуев губам и мечтательно закрыла глаза…
Во дворец она вернулась вполне добропорядочной серьёзной хатун, неся чудесный букет свежих разноцветных тюльпанов.
- Джанфеда, какая красота, какой дивный аромат, - встретила её Нурбану, вдыхая запах цветов и блаженно закрыв при этом глаза. – Девлет-хатун, наполни две вазы водой и поставь в них цветы, вон на тот столик и на тот, - изящно взмахнув рукой, велела она служанке.
Девушка послушно принялась исполнять указание.
Вечером в новые покои Нурбану наведался шехзаде Селим.
Заложив руки за спину, он важно прошёлся по всем комнатам, заглянул на террасу. Нурбану, сцепив руки у груди, неотступно следовала за ним, с волнением поглядывая по сторонам. Наконец, шехзаде остановился у камина и одобрительно качнул головой.
- Славные покои! Надеюсь, тебе с детьми здесь будет удобно. Камин большой, это хорошо. Зимой во дворце бывает весьма прохладно. Не беспокойся, Нурбану, за теплом в твоих покоях будет наблюдать отдельная женщина, кюльханджи-уста. Она будет следить за температурой в твоей комнате и прилегающим к ней спальням детей, а также за чистотой печи и запасом топлива.
- Шехзаде, да благословит Вас Всевышний за Вашу заботу! Каждый день я буду молить Аллаха, чтобы послал Вам долгие годы счастливой жизни! – с искренней преданностью в голосе сказала Нурбану.
…Однако, приближалось время родов. Нурбану послушно исполняла все указания лекарей, пила микстуры, дышала свежим воздухом. Уделяя ей повышенное внимание, врачеватели не увидели в её здоровье никаких опасных отклонений и спокойно ожидали решения Аллаха привести в этот мир нового человека.
Нурбану ещё раз тайно доставала свой талисман и внимательно вглядываясь в него, искала доброе предзнаменование и, казалось, находила его. Это придавало ей уверенности в том, что она идёт по предначертанному пути, и делало её сильной.
Наконец, благословенный день настал.
Внезапно проснувшись ночью, Нурбану поняла, что время пришло. Не впадая в панику, она встала с постели, немного постояла, часто дыша, и потихоньку пошла к служанке Девлет-хатун, которая дремала, уютно устроившись рядом на диванчике.
- Что, Нурбану-хатун, началось? – подхватилась она, едва женщина подошла к ней.
- Да, Девлет, иди за повитухой, - сморщилась от боли Нурбану и, наклонившись, оперлась о край дивана.
Через несколько минут служанки зажгли в комнате ещё несколько свечей, принесли много воды и полотенец. Лекарши и повитухи тщательно мыли руки, раздавая указания помощницам.
Нурбану, как и всегда, стойко переносила мучительную боль, сопровождавшую появление малыша на свет. Обливаясь потом и кусая губы, она ни разу сильно не закричала. Когда страдания становились невыносимы, она сильно сжимала зубами взятое в рот полотенце.
Как только раздался детский крик, женщина из последних сил приподнялась в постели и устремила полный надежды взгляд на Джанфеду-калфу.
Не успела Нурбану раскрыть рот, как калфа радостно вскрикнула:
- Нурбану, мальчик! Крепкий здоровый мальчик! Сын, Нурбану!
- Покажите… мне… его, - прерывисто дыша, неестественно низким голосом произнесла Нурбану-хатун.
Акушерка подняла малыша на вытянутых руках, и женщина увидела своего новорожденного сына, который в свете пламени свечей лежал, словно окутанный царственным нимбом! “Мой златокудрый мальчик,”- прошептала Нурбану и в изнеможении упала на подушки.
Счастливы были все, от шехзаде Селима до младшего помощника конюха! Родился наследник! Возможно, будущий султан!
Во дворец Топкапы полетело благословенное послание, возвещавшее о рождении у шехзаде Селима сына!
Султан Сулейман получил радостное известие, когда находился в покоях не один. В тот момент он разговаривал с Иосифом Наси, богатым евреем из Португалии, которого приблизил к себе за его предприимчивый ум, деньги и связи.
Увидев, какой лучезарной улыбкой засветилось лицо повелителя, прочитавшего поданный ему свиток, Наси подобострастно поклонился и произнёс:
- Прошу прощения, падишах Мира, и припадаю к Вашим благословенным стопам! Какое известие могло так озарить Ваш священный лик?
- У меня родился внук! У моего шехзаде Селима родился сын! – гордо произнёс султан Сулейман. – Династия османов продолжает свой род, который, дай Аллах, не прервётся во веки!
- О-о, повелитель всех стихий, султан Сулейман! Вы осчастливили этой вестью своего верного раба Иосифа! Да будет вовеки благословен Ваш великий род! Да дарует Творец крепкое здоровье и большой ум новорожденному принцу! – заливался соловьём еврей Наси.
Его тираду прервал стук в дверь, и в покои вошла, радостно улыбаясь, Хюррем-султан.
- Преклоняю колени перед великой госпожой, - склонил голову португалец и, бесконечно кланяясь, удалился.
Выйдя в коридор, он остановился и сосредоточенно почесал бороду. “А вот и причина навестить шехзаде Селима с подарками. Пришло время познакомиться с юношей. Похоже, он и станет будущим султаном, уж очень благоволит ему отец”, - подумал хитрый еврей с цепким и расчётливым умом. Довольно ухмыльнувшись, он продолжил шагать по коридору, обдумывая детали предстоящей поездки в Манису.
…Нурбану торжествовала. Сбылось всё, о чём она мечтала, и что обещала своей благодетельнице Хюррем-султан. Она сделала шехзаде Селима счастливым и родила наследника. Призрачное будущее превратилось в реальную явь: теперь она султанша! Затмить ее уже не мог никто из других наложниц, все они отстали от нее не на шаг и не на два, они не смогли бы ее теперь и догнать.
Женщина пока не знала, что угроза её счастью может исходить не только от наложниц…