Прошла неделя. В подъезде на подоконнике, возле окна со старыми деревянными рамами, стояли две пятидесятиграммовые рюмки, до верху наполненные прозрачной жидкостью. Между ними лежали два надкусанных зеленых яблока, и под всем этим скромным набором предметов была постелена газетёнка.
Двое мужчин стояли рядом и разговаривали о насущных делах, часто озираясь по сторонам.
— Ну, давай, пока Софы нет, — Артем Евгеньевич — а это был именно он — взял рюмку в правую руку. Его примеру последовал и второй — сосед Илья Зорин. Мужчина был лет на пять младше Коновалова, однако всегда отличался некой мудростью, если вообще можно было так выразиться.
— Давай.
Мужчины чокнулись и выпили, закусили яблоками.
— Ну, Светка твоя дает! — морщась от водки, продолжил начатый разговор Зорин. Тут же достал из внутреннего кармана куртки початую бутылку, оглянулся на лестничный марш, и в следующее мгновение обе рюмки вновь стали наполненными. — А главное, тихоней всегда была. Да, Евгенич?
— Да мы с Софой сами в шоке. Я даже не знаю, что думать, — пожал плечами Коновалов, чувствуя, как горячительная жидкость, попадая в кровь, согревает организм.
— Да ладно, не переживай, — подбодрил сосед, заметив грусть на его лице. — Вдруг человек хороший будет? Подгонит вам с Софией несколько верблюдов за невесту. Обычай у них такой, слышал я.
— А тебе все смешно, я смотрю.
— Ну и что.
— А мне не до шуток, — обиженно произнес Артем Евгеньевич. — Ну почему моего зятя будут звать Али... Ахмед?... — не смог вспомнить он. — Я хотел нормальное русское имя: Дима, Петя, ну, Семен, на крайний случай. Как я с этим Мухаммедом на кухне буду разговаривать?... Как, Илюша?
— Вот после трех-четырех рюмок этот Ахмед будет для тебя роднее всех. Давай, еще по одной...
— Ага, смешно, — хохотнул Артем Евгеньевич. Взял рюмку и выпил. — Мне, и правда не до шуток. У меня дома все с катушек слетели. Дочка надутая ходит. А с Софой вообще неделю уже не разговариваю.
— А с женой-то что у тебя? Всегда вроде дружно жили.
— Да я сам не знаю, с чего все началось. Ну, сказал я ей, что мне за семнадцать лет сосиски с пельменями надоели. Кто ж на правду-то обижается?!
— Никто, Евгенич. Согласен с тобой. Давай — за правду?! — Наполненная рюмка вновь оказалась в правой руке Коновалова.
Такое бывало нечасто, но все же бывало — Артем Евгеньевич позволял себе иногда выпить, если, конечно, это был праздник или выходной день. А чтобы вопросов было меньше, они с соседом, который в основном и составлял ему компанию, прятались во всевозможных местах: летом — в кустах, соседних дворах, зимой и осенью — в подъездах домов.
— Ладно, я пошел домой, — почти шепотом произнес Артем Евгеньевич.
— Звони, если что, — ответил Илья, откусив яблоко.
Появление нового члена семьи — это всегда кризис или определенный этап, когда все перестраиваются. И, наверное, это нормально, что стали всплывать старые, устоявшиеся проблемы и сложности как, например, однообразная еда.
Все понимали, что как раньше уже точно не будет, а будет как-то по-другому. Тогда естественным образом Артему Евгеньевичу хотелось привести в порядок все, что до этого «тлело» в голове.