Вот уже который день Ворнан возвращался изгвазданный по уши и в дурном настроении. Лезть с вопросами было себе дороже. Захочет – расскажет. Поэтому я разогрела ужин и спустилась вниз, в лавку, где до его прихода копошилась в ящике с зельями, которые принесла взамен проданных живущая по соседству ведьма Аманда Зу-Леф. Разобрать бисерный витиеватый почерк на этикетках было тем еще развлечением.
– Я так ужасен, что вы сбежали от меня к цифрам, которых терпеть не можете? – едва размыкая губы произнес Ворнан, усаживаясь напротив меня.
– Чуть ужаснее, чем вчера и еще чуть-чуть ужаснее, чем позавчера. Завтра, полагаю, будет еще ужаснее, чем сегодня, так что я знаю, к чему готовиться, – спокойно ответила я, поднимая глаза от списка. – А потом у вас должен быть выходной и градус ужаса ощутимо понизится. Могу изобразить испуг. Хотите?
– Поздно, – сказал Ворнан, и поймал мои пальцы своими, встал, не отпуская моей руки, обошел стол, притянул меня к себе и укутал невидимыми крыльями. – Не кусайтесь. Я весь день мечтал вас обнять. Бросьте ваши флакончики и идемте. Они от вас никуда не денутся.
– А вы?
– Завтра рано утром туда же, где был сегодня, поэтому бросьте.
Невозможно спорить, когда тебя жадно целуют и несут наверх. А когда помогают избавится от платья уже и не хочется.
– Когда появится дитя у нас будет меньше времени друг для друга, – проговорил Ворнан, опуская меня на подушки и замер в сантиметре от губ, мгновенно уловив перемену.
– Если, – сказала я повернувшись, отгораживаясь от него спиной, и подтянула коленки к животу. – Если…
Прошло больше двух лет с той встречи в кафе, когда Альвине, это светлое эльфийское дитя, заявил, что все получится, но время шло, а я все так же продолжала с завистью смотреть не резвящуюся в парке мелкоту. Я никогда не верила в чудеса. А тут вот… И от этого было стократ горше.
Ворнан придвинулся и обнял, стараясь утешить.
– Вы напрасно продолжаете себя изводить, это никак не поможет. Глупо настолько верить словам ребенка, что он может знать? Вас годами поили зельями и …
Он не сказал дальше, но подумал. Я это знала, а он знал, что я знаю. Странно было бы, не останься последствий от близкого общения с четверкой вечно-не-мертвых, приходивших взять мой свет и мою тьму. Я столько лет училась не помнить об этом. И мне впервые стало холодно в кольце его рук. Поэтому я поднялась, натянула сорочку и халат.
– Малена… Мне не важно, будут у нас дети или нет, главное, чтобы…
– Не смейте… – горло перехватило, и мне пришлось сделать паузу, чтобы вдохнуть, – не смейте мне врать, Ворнан.
Дом был слишком мал, чтобы сбежать от него, а от себя я бегать даже не пыталась, это все равно что с мельницами воевать – прилетит обратно. Но я спряталась в комнате наверху. В мансарде. Дернула лестницу вниз, поднялась и улеглась комком на постель, на которой когда-то давно раненый собственным отцом феникс осмелился довериться кому-то кроме себя. Сегодня он мне соврал, пусть в неловкой попытке утешить, но это все равно была ложь. Мой огонь, мой Нарэ, обжег меня, а мне стало холодно.
Я слышала, что он вышел следом, поднялся на несколько ступеней вверх и остался сидеть на лестнице, словно охранял мое убежище от самого себя. У меня внутри тлело горьким. Не только моим. И виной.
Послышались шаги. Потом в кухне распахнулось окно и стало совсем тихо. Обернулся вороном и унес часть горечи и вины с собой на черных крыльях. Моя осталась мне.
Говорил же, что уйдет рано утром…
Я спустилась, прошла на кухню и уперлась руками в подоконник. По полоске отлива, сползало к краю черное перо. Оно казалось теплым. Теплее, чем глядящая в окно ночная мгла, разбавленная тонким серпиком луны и далекими искрами звезд, и поэтому я забрала его. В мире слишком мало тепла, чтобы разбрасываться перьями.
Читать на ЛИТМАРКЕТ