Подпольный райком партии вёл свою работу с населением, благодаря ей и действиям партизан, население всё больше верило в победу Красной Армии. Люди уходили в лес, кто-то, оставаясь в населённых пунктах, искал возможность передать сведения о противнике. Когда отряд наладил связь со штабом партизанского движения, информация потекла туда рекой. Возникла необходимость иметь свой аэродром, чтобы принимать самолёты. С «большой земли» обещали прислать оружие, взрывчатку, партизаны же имели возможность отправить тяжелораненых и добытые документы. Кинули клич, жители близлежащих населённых пунктов откликнулись. Три ночи они втайне уходили из дома, ровняли поляну, корчевали пни, носили грунт, засыпая неровности. Вместе с ними приходили и те, кто не видел жизни рядом с захватчиками, приходили целыми семьями, каждому находилось своё место, каждый был при деле.
Справка: В партизанские отряды вступали целыми семьями
и даже населёнными пунктами. Так, Зубов Георгий Ипатьевич,
из деревни Берёзовка Погарского района, вступил
в партизанский отряд вместе со всей семьёй.
Георгий Ипатьевич стал старшиной, его жена - медсестрой,
а сыновья Володя, Михаил и Юра образовали пулемётный расчёт.
Филипп Антонович Лобачёв из деревни Глыбочка
Навлинского района в партизанский отряд вступил
с женой и двумя сыновьями. Филипп Антонович ведал
хозяйственной частью, его жена готовила для партизан пищу,
а сыновья были разведчиками.
На активные действия партизан, немцы ответили по-своему. Карательные отряды прочёсывали леса, из местных жителей брали заложников, обещая обменять их на любого командира партизанского отряда. Партизаны, да и местные, этому не верили, выдавать никто не торопился. Но были и такие, которые «на совесть» работали на немцев, записываясь в истребительные отряды, главным для них условием была хорошая кормёжка, остальное, как они выражались – они возьмут сами. Появился отряд псевдопартизан и в окрестностях Навли, добрые люди отправили весточку, оповестили настоящих партизан. Командовать группой, в задачу которой входил поиск этих «партизан», поручили Ананьеву. Это была сложная задача, враг на одном месте долго не задерживался, кочевал из одной деревни в другую, неся с собой смерть и унижения. Недолго думая, Ананьев снарядил разведчиков во все деревни и хутора, которые были в округе, такое решение принесло результат. Вернувшиеся из хутора на болотах, разведчики доложили, что вражеский отряд собирается ночевать в старой деревне. Было принято решение уничтожить их там, местных жителей почти не осталось, можно было избежать ненужных жертв. Одна из местных жительниц, с которой успели пообщаться разведчики, показала, где остановились бандиты. Партизаны окружили дом, предлагать им сдаться никто желание не выразил, началась атака. Враг бился насмерть, понимал, что пощады им не будет. Кто-то выбегал из хаты, отстреливаясь, кто-то кидал одну за другой гранаты в сторону партизан. Только когда выстрелы со стороны дома прекратились, партизаны вышли из укрытия. Им сдались пятеро бандитов, ещё семерых нашли убитыми или ранеными, остальным удалось уйти. Ананьев решил допросить пленных прямо на месте, поставив за их спиной по паре партизан с оружием, он задавал всего один вопрос: «Кто старший?», один выдал вожака, которого они спрятали в подполье. Не желая рисковать своими людьми, Ананьев распорядился забросить под пол свёрнутую в жгут и подожжённую бересту, вожак выполз сам, он едва дышал, дымок-то от горящей бересты ещё тот! Простых бандитов расстреляли прилюдно, Ананьев сам вынес приговор, а вот старшего доставили в отряд, где его судили при всех, итог один – расстрел.
Справка: О масштабах партизанского движения
свидетельствует приказ № 1 немецкого генерала Блацмана
от 15 февраля 1942 г., в котором говорится:
«Разведкой установлено большое количество партизан.
Партизаны хорошо одеты, обуты, имеют хороших лошадей,
хорошие сани, достаточное количество лыж
и маскировочных халатов. В русских сёлах население
сочувствует и помогает партизанам. При расположении
на отдых 50 % солдат спать не ложатся.
Возле квартир, где располагаются солдаты, обязательно
устанавливаются посты, между постами курсируют патрули».
Из воспоминаний сослуживца: «Май 1942 года, по данным разведки количество немецких эшелонов по главной железнодорожной ветке сократилось. Командир партизанского отряда гадал, искал причину, Ананьев вызвался выйти с группой разведчиков в данный район. «Для Красной Армии каждый вагон важен, а тут эшелоны пропали, их нужно найти!» - так он тогда сказал. Дальше я знаю со слов своего товарища, который был в группе Ананьева. Он рассказывал: «Двое суток мы пролежали возле железной дороги, никакого движения, даже патрулей не было, все были удивлены, не знали, что и думать. Наш командир (Ананьев И.Д.) отправил разведчиков на стыковочный куст ж/д путей, там всегда дежурил железнодорожник, нужно было добыть «языка», желательно немца. Привели такого к вечеру, немецкий солдат не боялся, был смел, даже связанный кидался на партизан. Допрос пленного вёл Ананьев. Через переводчика он задавал ему вопросы, но тот молчал, тогда он отвёл его к ручью, набрал в немецкую манерку воды, поднёс её к губам «языка», тот с жадностью выпил. Ананьев объяснил ему, что если он не скажет, где проезжают эшелоны, то выпьет весь ручей. Это убедило пленного «развязать язык», через несколько минут мы знали, что через лес идёт старая железнодорожная ветка, немцы её отремонтировали и особо важные грузы шли по ней. Совсем скоро мы были на месте. Ананьев контролировал закладку мины, остальная группа была в лесу. Стук немецких каблуков ни с чем не спутаешь, мы услышали их в утреннем тумане, Ананьев с подрывником находились ещё на насыпе. Долго раздумывали – стрелять или нет, решили дождаться приказа, командиру наверху лучше видно. С насыпи скатился сапёр, он сказал, что вниз его отправил командир, сам он ещё там. Немецкие каблуки подходили ближе, уже были видны силуэты немецких солдат. Они заметили человека возле рельсов, прозвучало несколько выстрелов, а потом мы увидели, как наш командир кувырком катится вниз, тут же раздался взрыв. Подобрали оглушённого Ананьева и бегом оттуда. Сапёр позже мне сказал, что Ананьев обрезал шнур, ускоряя момент взрыва, он был удивлён, что командира не разорвало на куски!»
Справка: Из доклада начальника гарнизона
станции Навля: «За апрель и начало мая,
мы потеряли повреждёнными на 70 вагонов больше,
чем за январь и февраль этого же года,
паровозов на 5. Склады угля подожжены,
единственная водяная скважина уничтожена.
Подвижного состава не хватает, перевозка войск затруднена.
Виной всему русские партизаны, с которыми,
как нам обещали, уже справились. Предпринятые нами
попытки секретности перевозок, результата не дали».
Из воспоминаний сослуживца: «После нескольких удачных подрывов железнодорожных путей, немцы нас «перехитрили». Прежде чем пройти поезду, по путям проходил усиленный патруль со специально обученной собакой. Кусая губы, сжимая кулаки, мы наблюдали, как обезвреживают наши мины. Ананьев предложил закладывать их не под рельс, а на метровом расстоянии от него. «Грунт подвижный, любое искривление рельса приведёт к крушению состава». Так и случилось, но всего два раза. Потом немцы выгоняли на насыпь людей – это были женщины и дети. Они стучали по гравию ломами, кувалдами, следом шли собаки. На некоторое время мы перестали устраивать акции на железной дороге».
Справка: При разгроме немецких гарнизонов
брянские партизаны у убитых солдат не раз находили письма,
написанные домой в Германию. В одном из них говорится:
«По ночам мы лежим в окопах из-за страха быть
захваченными врасплох. С партизанами мы не справимся,
их с каждым днём становится всё больше».
Другой солдат, Франц Кратке, писал:
«Где бы мы ни были, куда бы мы ни уходили,
мы всегда оглядываемся, не подстерегают ли нас партизаны.
Я пробыл в тылу долго, но и там немецкий солдат
не чувствовал себя в безопасности».
К декабрю 1942 года партизаны были истощены. Частые переходы, прорывы из вражеских окружений оставили бойцов без боеприпасов, продовольствия, а самое главное, что одежда превратилась в лохмотья. При каждом нападении на вражеский обоз, даже группу немецких солдат, главным трофеем считалась их форма, патроны ушли на второе место. В конце декабря, командованию отряда стало известно о большом количестве зерна и прочего, что собрали немцы и полицаи для отправки в Германию. Это был шанс обеспечить едой и обмундированием партизанский отряд. Несмотря на сложность операции, её было решено провести. Ананьев предложил свой план, он решил действовать как раньше, когда приезжал под видом полицейского проверяющего, ему верили, ему доверяли. Собрали обоз из того что было, партизаны с отвращением повязали на рукава белые повязки. По прибытии на место хранения запасов, Ананьев сначала устроил разгон местным полицаям, но те его мало слушали, просили документ, им его предоставили. Написанный на русском и немецком языках, он не произвёл должного впечатления, зато два бутыля самогона своё дело сделали. Ананьев лично выбирал, что грузить на сани, главным было зерно и одежда. Порядком выпившие местные полицаи оставались безразличными к происходящему, главное, что их не заставили таскать мешки. К просьбе сопроводить обоз до деревни, отнеслись шутя. Смеялись, допивая остатки спиртного. Когда обоз удалился достаточно далеко, Ананьев приказал настоящим полицаям построиться вдоль дороги, а затем прозвучал приказ: «Смерть предателям!».
23 марта 1943 года, группа под командованием Ананьева вышла к мосту, приказ – уничтожить переправу. Распределив людей, Ананьев возглавил тех, кто своей атакой должен был отвлечь охранение от партизанских сапёров, завязался бой. Несмотря на данные разведки, немцев оказалось гораздо больше, плюс несколько их пулемётов, которые остались незамеченными. Группе Ананьева удалось уничтожить два пулемётных гнезда, прикрыть сапёров, обеспечить выход других групп. В ходе боя Ананьев был тяжело ранен, партизаны смогли унести с поля боя командира, но он умер у них на руках. Один пролёт моста был взорван, на две недели они смогли задержать проезд по нему немецких эшелонов. За мужество и отвагу, проявленную в борьбе с немецкими захватчиками, Ананьев Иван Дмитриевич был награждён (посмертно) медалями «Партизану Великой Отечественной Войны», «За отвагу».