Все здравствуйте.
Я обещала начать печатать книгу воспоминаний моего отца. Я очень рада, что уговорила его записать его детские воспоминания. Он сначала отнекивался, отказывался – «да что там писать»… а потом все же согласился и записал целую толстую тетрадь. И перепечатывала я эту тетрадь, когда отца уже не было в живых (((
Он ее так и подписал – Мои воспоминания
Мне идет 69 год, много в жизни и повидал и пережил.
После смерти моего дяди Лени и мамы остались документы, и моя дочь Светлана начала разбирать их и заинтересовалась историей нашей семьи и нашего рода. Часто спрашивала меня о том или ином, но я не все знал, хотя многое помню, а мама почти ничего не рассказывала о прошлом. Но после того как Света по архивам и в Интернете разузнала много о нашей семье до 11 поколения, просит меня записать мои воспоминания, эпизоды из жизни, пусть останется что-то для потомков.
Мое раннее босоногое детство.
Самые первые мои воспоминания идут с 1947 года, под осень. Жили мы с мамой, старшей сестрой Линой-Галиной 1938 г.р. и Валей 1940г.р. в брошенной после войны хате из вальков.
Вальки это глиняные с соломой и конским навозом вроде кирпичи 20х20х50 см. когда строили дом – хату, созывали, как называли там – толоку. Собиралось чуть не все село, я видел 2 раза эту работу. На ровной утрамбованной площадке двора выкапывали яму глубиной 50 см, в длину и ширину примерно по 5м. завозили на подводах глину, машины были только в районе, в Володарке, в МТС.
Засыпали яму глиной, заливали водой до ее размягчения. Примерно через две недели созывали толоку, приготовив солому сечку и навоз, который собирали иногда несколько месяцев, потому что строили тогда только так. Засыпали в яму с глиной, только после указания печников, они знали, когда глина готова, солому-сечку, перемешанную с навозом.
В день толоки женщины, которые посильнее, начинали ходить и толочь эту смесь, толкли примерно часа 2-3, потом мужчины, да и женщины лопатами нарезали куски глины и на досках, формовали кирпичи. Их влажными тут же укладывали стенками на подготовленную под дом площадку. И таким образом, за день, а если дом большой, то за 2 дня поднимали стены, с проемами для окон и дверей до крыши.
После недельной сушки ставили стропила и укладывали подготовленные снопы из соломы. Затем уже внутрь ставили печь и окна, укладывали пол из глины, трамбовали ее, выглаживали и через 2-3 недели хата была готова. Белили изнутри и снаружи побелкой, некоторые размалевывали стены цветами и под растения. Вот в такой хате мы жили.
В селе было мало мужчин, и я их очень боялся, потому что почти у всех были серые, одутловатые лица. Это уже потом я понял, через много лет, что они опухали от голода, потому что почти все съестное отдавали детям и женам. У нас в соседях жила семья, женщина, дочь 15 лет и отец, возница-фуражир. Почему фуражир? Как он мне малышу объяснял, не все умеют правильно укладывать солому и сено, вершить и увязывать рублем, чтобы по дороге не рассыпалось от тряски, за это наказывали вплоть до вычета нескольких трудодней. Ну и в итоге уменьшение доли выдачи продовольствия – зерна, картофеля, соломы для коров на сечку. Помню это трудное полуголодное время. Мать работала в школе учительницей младших классов и когда получала зарплату, то всегда плакала и говорила с плачем: «Ой диточки мои паразиточки, как же нам прожить-выжить».
Я помню, хотела она поехать и купить Лине пальтишко. Получила она 380 руб, а пальто стоило 220 руб, а за что жить? Правда, соседка, очень она сердобольная и ласковая к нам была, принесла старое пальто дочки и сказала: «может Зина переделаешь для детей», еще я вспомнил какие-то старые, но целые, не рваные юбки. Мама аж расплакалась и сказала, что заплатить нечем, а соседка сказала: «Зина-голубочка, это так, думали что еще дочка будет, то не выбрасывали, да вот больше Бог не дает».
Мама приносила со школы большие стопки тетрадей и при керосиновой лампе долго, до ночи их проверяла, что-то подчеркивала, помню, красным карандашом и писала, как правильно писать, или считать. Мама вообще была хорошей учительницей, ходила к неуспевающим, более слабым ученикам домой, помогала им учиться и просила родителей не бить детей за неуспеваемость. Потому что в классе многие из-за шума и растерянности тяжело воспринимают и усваивают учебу. И действительно, почти все после домашней дополнительной учебы, лучше учились. И позже, уже в Новых Петровцах стали лучше учиться и выходили в «хорошисты» и даже отличники. Володя Лисовой, Катя Натоптаная, Дуня Тищенко тому пример, да и многие другие. Поэтому ее всю жизнь любили и уважали ученики и родители. Потому что первыми словами при посещении были к родителям: «Только не бейте, они не виноваты. Вот похожу, позанимаюсь и все будет хорошо».
Ну так вот. Мама перешила эти вещи. Появились у Лины пальто и юбка, у Вали какая-то юбочка и жакет, и мне пошила мама штанишки, я до сих пор помню серые в полосочку. И все это благодаря бабушкиной швейной машинке «Зингер». А потом мама взяла у кого-то из учительниц кусок ткани, позвала ту девочку, сняла мерки и пошила ей кофту. Через день соседка принесла нам буханку хлеба, глечик-крынку молока, у них была корова, макитру пшена и тыкву. Боже, как мы были рады, а по селу пошла молва что эта новая маленькая учительница имеет машинку и хорошо шьет. А соседка с соседом, нет-нет, да и вынесут нам, во дворе играющим, то по куску хлеба, то по кружке молока, а сосед иногда и катал меня на подводе. А к маме пошли тогда люди, кто-то что-то пошить: блузки, юбки, сарафаны, платья, кто-то что-то перешить.
Каждый приносил потом кто хлеб, кто ведро картошки, кто крынку молока, кто зерна на супы и каши. Как сейчас я понимаю, благодаря этому мы и выжили во время голода. Правда мама от всего этого очень уставала. Как я помню, прежде всего она проверяла принесенные из школы тетради. Лина, Валя и я чистили, когда была, картошку, учили меня чтобы кожуру срезал тонко. Лина помню, говорила маме: «Он дубасит», то есть срезаю кожуру толстой но так же быстрей. Но чистой картошки получается меньше. Потом мы варили картошку или суп, если не было картошки – варили кулеш.
А потом мама до ночи, при керосиновой лампе «строчила» на машинке, что-то кому-то шила.