Повесть "Испытание верою", Гл-20, часть 3, Москва - Владивосток, Анатолий Жилкин

…Инстинкт самосохранения подсказал русскому политическому сознанию такую политику Москвы, которая со временем выработалась в мудрую государственную политику национального возрождения и спасения. А именно: преодоление внутренних междоусобий, временный мир с Золотой Ордой и вооружённая борьба на западной границе.
…Результат: в 1238–1240 годах монголы установили свою власть, растоптав Россию. В 1380 году по-монгольски организованные московские войска (150 тыс.) князя Дмитрия Донского на голову разбили втрое превосходящие их численность полчища ордынского царя Мамая (500 тыс.).
…Оторвавшись на время от имперских, вселенских традиций Византии, русская церковь отдалась вся национальной культуре и национальному творчеству. В городах и в княжеских столицах представители церкви вели неустанную борьбу за прекращение княжеской анархии, за восстановление государственного единства «всего христианского народа».
…Два первых русских митрополита – Пётр и Алексей с гениальной интуицией предвидели будущую историческую роль Москвы. Пётр в самом начале XIV века фактически перенёс свою кафедру главы церкви из главного города Владимира в незначительную тогда ещё Москву. И Алексей, человек с огромными государственными способностями, всю свою деятельность отдал на превращение Москвы в государственный и национальный центр России.
Это он, будучи долгие годы фактическим регентом Московского великого княжества в малолетство Дмитрия Донского, передал ему в руки сильное сочувствием народа государство. Сам он не дожил двух лет до апофеоза его служения России – до битвы на Куликовом поле. Но ближайший друг его, величайший русский святой Сергий Радонежский, благословил русские рати на их жертвенный подвиг освобождения Отечества!»
Александр Никитич раскрыл тетрадь на второй закладке, где тоже красным было подчеркнуто:
***«Вторая катастрофа России.
…Менее чем за 100 лет после Куликовской битвы (1380) Россия уже была единым национальным государством. Все княжества и «вольные города» – Новгород, Псков – добровольно слились с Москвой или были ею сломлены. На востоке начинается колонизация Сибири. На юге с боями и страшными потерями продвижение к Кавказу и Чёрному морю. Сама Золотая Орда быстро распадается на ряд отдельных ханств: Казанское, Ногайское, Крымское, Астраханское. На западе продолжается не прекращающаяся десятилетиями борьба со Швецией, Литвой и Польшей за исконные русские земли, оторванные за время монгольского паралича.
…Внутри страны Иван Грозный твёрдо решил отнять монополию на управление государством у княжеской «олигархии», которая образовалась в Москве после поглощения Московским царством мелких областных княжеских владений.
…Но после смерти Анастасии, жены Ивана Грозного (1560), начинается страшное нравственное падение царя. Смерть жены, предательство ближайшего окружения, саботаж реформ царя в правительственных кругах, тревожные нелепые слухи об измене (дважды горит Москва)… Царь не выдерживает и срывается. Так, в 1565 году начинается «русский террор» Грозного…
…В конце своего царствования, опомнившись, Иван уже понимал, что страна его «дошла до крайнего истощения и пришла в запустение».
…14 лет после смерти Ивана Грозного (1584) государством фактически управлял исключительно одарённый брат жены царя Борис Годунов.
…В апреле 1605 года Борис умер, сына его убили. В июне «предполагаемый» сын Грозного стал царём. Дело, нужное боярам, было сделано. Меньше чем через год, Лжедмитрий был убит в Кремлёвском дворце городской чернью, а на трон взошёл «боярский царь» – князь Василий Шуйский.
…Но Варшава не собиралась отказываться от Москвы. По согласию с частью московской знати поляки двинулись в пределы России. Восемь лет (1605–1613) атакуемая извне и раздираемая внутри разбушевавшейся стихией политических и социальных страстей Россия, казалось, действительно погибла.
…Бояре, враждебные царю Василию Шуйскому, поехали во главе с Фёдором Романовым к королю Сигизмунду Польскому, который тогда осаждал Смоленск. Они пригласили на московский трон его сына с условием, чтобы он принял православие и правил страной на основании определённых пунктов, которым он должен присягнуть.
…10 сентября инициатор всего этого плана польский гетман Жолкевич занял Москву именем Владислава. Но у короля-отца разгорелся аппетит. Он захотел сам стать московским царём, оставаясь польским королем и, конечно, не желая и думать об «измене католичеству». Но королевская непримиримость раскрыла, наконец, тогдашним русским патриотам глаза.
…На Рождество 1610 года Московский патриарх Гермоген стал рассылать по всей стране воззвания о национальном объединении, о забвении всех социальных и политических распрей во имя спасения Родины.
Как и 200 с лишним лет назад при конце монгольского ига, церковь ещё раз сыграла среди общего разложения и морального распада роль духовного национального центра.
Спасение пришло из глубины России, от простых русских (средних) людей. В Нижнем Новгороде, на Волге, именитый купец Кузьма Минин своими речами и призывами разбудил, всколыхнул всё Приволжье. Население собственными силами и средствами собрало добровольцев, пригласило в вожди князя Пожарского, опытного военачальника из Москвы. В августе 1612 года ополчение с Волги подошло к столице и осадило засевших в Кремле поляков. Тут, под стенами Москвы, народное ополчение с Волги слилось с казачьими отрядами с Дона, уже ранее находившимися здесь. 22 октября Кремль был взят штурмом, 7 февраля 1613 года Земский Собор после долгих колебаний выбрал на царство первого представителя новой династии – двоюродного брата по матери последнего царя из дома Рюрика, 16-летнего мальчика Михаила Романова.
…Так закончилась вторая катастрофа. Начался третий взлёт России. Он продолжался почти ровно 300 лет до первой мировой войны 1914–1918 годов. От вторжения монголов до второй катастрофы прошло тоже три столетия. И после каждого падения Россия снова встаёт, но совсем другая – в новых формах и другом образе».
    Александр Никитич оторвался от чтения, допил остывший чай и долго, невидяще всматривался в бесконечную, грозную пустоту…
    «Откуда в нас эта способность к сопротивлению? Побеждать, когда гибель уже предрешена? Воистину: умом Россию не понять… В то же время, какое это счастье ощущать себя русским…»