Три года изоляции, массовые тестирования и центры содержания под стражей Covid, наконец, вызвали общественное разочарование в Китае.
Для китайских футбольных болельщиков, которые смотрели матчи чемпионата мира по телевизору, первым признаком того, что что-то не так, было то, что они понимали, что слышат толпу на стадионе, но не видят ее на своих экранах.
Поскольку в минувшие выходные общенациональные протесты против драконовской политики президента Си Цзиньпина по борьбе с COVID-19 набирали обороты, цензоры решили, что слишком неловко видеть фанатов, развлекающихся на переполненных стадионах в Катаре, где никто не носит маски. Так что после каждого гола китайское телевидение фокусировалось только на игроках и тренерах на поле и игнорировало ликующих болельщиков, обнимающих друг друга на трибунах.
Это был лишь один из многих абсурдов, которые, наряду с тремя годами постоянных блокировок, массовых тестов и центров содержания под стражей для инфицированных, наконец вызвали общественное недовольство.
Всего шесть недель назад Си выиграл беспрецедентный третий срок у власти и, казалось, укрепил свои позиции самого могущественного лидера Китая со времен Мао Цзэдуна. Но в течение нескольких дней аура сильной, компетентной власти, которую пропагандистский аппарат Коммунистической партии Китая кропотливо создавал вокруг Си за последнее десятилетие, была разрушена.
На одном из самых громких протестов в Шанхае 26 ноября толпа призвала Си «уйти в отставку». Другие кричалки, которые раздавались по всей стране, вторили одинокому протестующему против Си, который развернул плакат на эстакаде с требованием «свободы, а не изоляции» в преддверии 20-го съезда партии в октябре.
Как сказал один протестующий студент в Шанхае: «Протесты заставили людей осознать, что Си не всемогущ.
«Ноль-Ковид — это только поверхностная проблема. Настоящая проблема в том, что нет никаких ограничений на вмешательство государства в права частных лиц», — добавил студент, попросивший не называть его имени, опасаясь репрессий со стороны полиции. «Это первый раз, когда произошли значимые акции протеста, и решение присоединиться к ним далось нелегко. Мне не выгодно, если меня опознают. . . Но я чувствовал, что должен поддерживать стремление к свободе. Я также почувствовал необходимость принять участие в мероприятии, которое могло бы сделать страну лучше».
Более зловещим для Си было то, что относительно небольшие протесты и пикеты, которые привлекли наибольшее внимание — как правило, с участием десятков или сотен человек — маскировали гораздо более широкое восстание в тысячах жилых комплексов по всей стране. Люди, которые были вынуждены оставаться в своих домах в течение нескольких дней или недель, отказывались больше подчиняться приказам о заключении.
Это предвещает потенциально взрывоопасную зимнюю вспышку Covid в стране с населением 1,4 миллиарда человек и низким уровнем вакцинации пожилых людей. В худшем случае Китай испытает повторение хаоса «волны выхода» , захлестнувшего Гонконг в феврале, только в масштабе в 200 раз больше и с гораздо худшей общенациональной медицинской инфраструктурой по сравнению с бывшей британской колонией.
«Ноль-Ковид только на словах»
В начале ноября центральное правительство опубликовало список из 20 мер, в которых предполагалось, что оно не отказывается от нулевого Covid, но, по крайней мере, ослабило многие из его мер контроля. Непоследовательное внедрение руководящих принципов во многих городах и регионах поначалу разочаровало тех, кто надеялся на возвращение к нормальной жизни.
В последние дни центральные и местные власти, похоже, решили, что не могут сдержать поток людей, выходящих из закрытых жилых комплексов. Теперь они склоняются к еще большему расслаблению, которое может включать домашнюю изоляцию для подтвержденных случаев и близких контактов, а не отправку в больницы или централизованные учреждения . Чен Лонг из Plenum, пекинской исследовательской фирмы, говорит, что тенденция к «нулевому Covid только на словах».
Это совпало с изменением сообщений высокопоставленных чиновников, в том числе вице-премьера и царя Covid Сунь Чуньлана, о том, что «патогенность Омикрона уменьшилась в геометрической прогрессии по сравнению с предыдущими штаммами» вируса.
Такой оптимизм может оказаться неуместным. Весенняя вспышка в Гонконге была вызвана Omicron, как и более поздняя и гораздо лучше управляемая волна ухода на Тайване. Уровень смертности на Тайване по-прежнему составляет 0,2%. «Китай не может мириться с таким уровнем смертности, как на Тайване», — говорит один из пекинских советников Китайского центра по контролю и профилактике заболеваний.
Новое сообщение также может сбить с толку людей, которые приняли предыдущие предупреждения Си о том, что Covid — это «дьявольский вирус», победить который может только «тотальная народная война».
«Согласно 20 мерам, общее направление — ослабление», — говорит Ю Цзе, эксперт по Китаю британского аналитического центра Chatham House. «Однако за последние три года риторика правительства сводилась к тому, что «этот вирус смертелен», и мы настаивали на блокировке для защиты жизни. Это действительно вызвало замешательство в обществе».
Протесты прекратились к середине недели, когда полиция начала выслеживать участников. Чэнь Вэньцин, бывший министр государственной безопасности, который сейчас возглавляет аппарат внутренней безопасности партии , пообещал «решительно пресекать проникновение и саботажную деятельность враждебных сил, а также незаконную и преступную деятельность, нарушающую общественный порядок — социальная стабильность должна быть обеспечена».
Но даже если беспорядки удастся подавить так же быстро, как они вспыхнули, они войдут в историю как знаменательный момент в современной китайской истории и свидетельство того, что хваленая «социальная стабильность» страны гораздо более хрупкая, чем кажется. «Трудно понять, преломляя через социальные сети, масштаб того, что мы видим», — говорит Джон Делури, китаевед из Университета Йонсей в Сеуле. «Но у вас есть по крайней мере полдюжины крупных городов, в которых происходят политические уличные протесты, которые просто не являются частью китайской жизни и не были в течение десятилетий.
«Я не знаю, могут ли люди оценить, насколько это необычно в китайском контексте», — добавляет он. «Слышать, как эти спонтанные группы скандируют «мы хотим свободы», поют гимны протеста и иронически используют патриотические песни в знак протеста против карантина — это удивительно». Лэнс Гор, эксперт по Китаю в Национальном университете Сингапура, соглашается, что «это трудно оценить — это широко распространено, но насколько глубоко это заходит, мы не знаем.
«Си должен чему-то научиться у этого», — добавляет Гор, который родился в маоистском Китае и учился в университете в Пекине в середине 1980-х годов — время экономического, культурного и политического брожения, вызванного политикой «реформ и открытости» Дэн Сяопина, кульминацией которой стала с массовыми демократическими протестами и резней на площади Тяньаньмэнь весной 1989 года. «Он не Бог. Он не может контролировать все. Ему нужно усвоить, что современное правительство включает в себя переговоры, компромисс и уступки». Смерть Цзян Цзэминя, бывшего президента и генерального секретаря партии, который вывел Китай из оцепенения после событий на площади Тяньаньмэнь, усилила ощущение значимости событий этой недели.
Цзян, о кончине которого в возрасте 96 лет сообщили государственные СМИ в среду, не был политическим либералом. Под его руководством партия продолжала подавлять инакомыслие. Но вместе со своим жестким и компетентным премьер-министром Чжу Жунцзи Цзян провел смелые экономические и финансовые реформы и вел переговоры о вступлении Китая во Всемирную торговую организацию. Он также руководил периодом относительной культурной открытости, по крайней мере, по сравнению с жестким консерватизмом и причудами контроля , которые характеризовали десятилетие Си Цзиньпина у власти.
Из огня
Унижение Си Цзиньпина началось в ночь на 25 ноября, когда сотни, а возможно, и тысячи протестующих прошли маршем к штаб-квартире правительства в Урумчи, столице северо-западного региона Синьцзян, где днем ранее 10 человек погибли в результате пожара в жилой башне. Как на улицах Урумчи, так и в Интернете люди обвиняли средства борьбы с пандемией в том, что они препятствуют спасению жителей от ада и прибытию пожарных — обвинения, которые категорически опровергают муниципальные власти.
Опровержения не имели значения, потому что, даже если они были правдой, большинство людей просто не верили им и сыты по горло нулевым Ковидом. В течение следующих двух дней в десятках городов и университетских городков прошли пикеты и акции протеста в память о жертвах трагедии в Урумчи. В Шанхае люди собрались вдоль дороги, названной в честь столицы Синьцзяна.
Крупнейшие и наиболее жестокие беспорядки, по-видимому, произошли 27 ноября в Ухане, эпицентре пандемии , когда большие толпы людей бродили по городу, раздвигая заборы, запирающие людей в жилых комплексах и на рабочих местах.
«Протестующие снесли металлические ограждения вокруг магазинов и жилых комплексов», — говорит один из участников, который оценил, что в акции участвовали десятки тысяч человек. «Жители, которые были освобождены, присоединились к нам, и мы вместе отправились освобождать больше людей и районов».
Некоторые протесты отличались вспышками остроумия и юмора, когда люди заявляли об абсурдности системы, которую раньше не осмеливались открыто критиковать.
Даже полиция иногда проявляла сочувствие. Один офицер полиции в Пекине призвал людей разойтись, потому что их собрание может распространить Covid, на что протестующий возразил, что он не более переполнен, чем многие испытательные центры, в которых люди обычно выстраиваются в очередь в больших количествах. — Эта проблема, — устало согласился полицейский, — другая проблема.
Когда было высказано предположение, что протесты инспирированы «иностранными силами», один из участников парировал: «Какие иностранные силы, Маркс и Энгельс ? Был ли пожар в Урумчи вызван иностранными силами?»
И если полиция или администрация университетского городка конфисковывали чистый лист бумаги, который держали протестующие — протест против цензуры, впервые популяризированный в Гонконге, — они иногда импровизировали , делая вид, что держат воображаемые листы бумаги. В Шанхае один человек сказал, что людям удалось прокрасться мимо полицейского кордона вокруг зоны протеста, «сказав им, что им нужно пройти тесты на Covid поблизости». Это было незадолго до того, как полиция наткнулась на уловку.
Но многие протестующие говорят, что первоначальное чувство освобождения, которое они испытали в прошлые выходные, быстро улетучилось, когда полиция заполнила вероятные места сбора, чтобы предотвратить новые демонстрации.
Второй человек, присутствовавший на акции протеста в Шанхае, говорит, что его обескураживает отсутствие поддержки по всей стране. Он добавляет, что теперь ему «стыдно», что он не поддержал масштабные продемократические протесты в Гонконге в 2019 году.
С тех пор он понял, что «Китай — это огромная машина, а не нормальная современная страна; многие бедные и несчастные люди становятся топливом для поддержания работы этой машины». Третий человек в Шанхае — студентка — соглашается, что она тоже была «очень разочарована» условиями в Китае. Но она также надеялась, добавив, что «я вижу будущее в людях, которые протестовали».