В 2010-м мой бывший одноклассник Костя на очередном вечере встреч выпускников поведал мне историю многолетней давности. Мы в общем-то и особо близки не были с ним в школе, чего ему вздумалось со мной откровенничать — понятия не имею...
То ли так пробрало его от количества выпитого, то ли он давно томился в поиске подходящего собеседника, готового выслушать его и не счесть сумасшедшим.
А я, надо сказать, всегда умел слушать. Мое лучшее качество, как говорит моя жена. Впрочем, думаю, она меня недооценивает по другим профилям. Ну, неважно... И Костя, нагнувшись к самому уху моему, поведал странную историю. Рассказ его, признаюсь, показался мне слегка безумным, но захватывающим.
Дело было давно. Сразу после окончания школы. Когда самые умные из нашего класса поступили в институты и уехали в Москву да Питер. Просто толковые — пошли учиться в местные колледжи. А те, кто не определились с выбором пути, пошли в армию. Ну, были среди наших ребят и такие, конечно, кто спился еще до того, как задумался о жизни... Но не о них речь.
Костик, тот самый мой товарищ, был среди нас самым умным. Учитель по математике говорила о нем «вундеркинд», физик старичок Пал Палыч обнимал и называл «будущий коллега». Родители его неустанно таскали по репетиторам, а учителя — по олимпиадам.
Девчонки дружили с ним охотно, впрочем, думаю, потому, прежде всего, что он мог и реферат написать, и с контрольной помочь... Пацаны его не любили, ну кто ж в школе любит отличников?! Каюсь, и я над ним посмеивался: мол, маменькин сынок, ботаник.
Единственным его другом в школе был Артем — еще один вундеркинд из параллельного класса. Тот изучал сразу три языка, готовился в МГИМО. Но, по слухам, так и не поступил туда. Зато нашел в Москве жену, стал зятем какого-то высокопоставленного чиновника, словом, устроился в жизни...
А вот Костик грыз гранит науки добросовестно. Поступив в МГУ, жил в столице у какого-то дальнего престарелого родственника в крошечной конуре, спал на раскладушке, разгружал вагоны по ночам и ни о каких девушках не помышлял.
Родители ему помогали, конечно, но жизнь в столице была для него тяжела. Да и родственник-благодетель требовал с него платы за койку... К четвертому курсу только, по словам Костика, зажил он как король: переселился в общагу, нашел приличную работу, чтобы не сильно в ущерб учебе...
И завел друзей, с которыми уже мог позволить себе иногда потусить на чьей-нибудь даче. Даже выпить. Ведь до этого он даже не употреблял. И вот на вечеринке в огромном загородном доме одного из новых друзей все случилось.
Родители этого Марика отправились в отпуск на Канары, он тут же созвал однокурсников, и понеслось... Горячительное, шашлык, музыка орет на весь поселок, девочки в купальниках...
Костику все это было в новинку, он еще не совсем привык к разгульной студенческой жизни. Особенно к безмерным возлияниям. Так что спать он ушел раньше всех.
А потом он поведал следующую историю.
«Среди ночи я вдруг проснулся от какого-то очень тревожного ощущения. Вокруг стояли абсолютная тишина и полная темнота. Все, очевидно, спали. Лишь за окном моей маленькой комнатушки брезжил какой-то неровный мигающий свет.»
Спросонок я решил, что это свет фар или фонарика.
«Да что же это! — подумал я. — Кто еще среди ночи пожаловал? Воры? А может, родители Марика вернулись?»
Осторожно подойдя к окну, я увидел, что причиной света были вовсе не фары и не фонарики. От земли на уровень второго этажа поднимался некий светящийся шар, примерно метр в диаметре, и из него исходили лучи света в разные стороны.
Они меняли цвет — от нежно-голубого до ядовито-фиолетового. И эти лучи словно ощупывали дом, сканируя его. Я мигом протрезвел и, обливаясь потом ужаса, сполз по стене на пол, сдерживая крик.
Тут к свету добавился звук — тихий, мерный гул, и мою комнату озарил яркий синий луч — он шарил по углам, словно пытаясь найти кого-то. Этот поток света исчиркал всю комнату, задержавшись на фотографии, висевшей на стене напротив окна.
Я уловил запах паленого — словно горело дерево. Затем луч скользнул по подоконнику, по моей кровати и исчез. Свет за окошком снова задрожал, затем стал тускнеть. И погас.
Тогда я на дрожащих ногах решился наконец выглянуть в окно и успел только заметить, как от дома на дикой скорости удаляется светящийся шар, очень скоро превратившийся в точку.
Дрожа и задыхаясь, я влез под одеяло. Меня знобило, голова отказывалась соображать, и я, скорчившись, быстро уснул. А утром меня растолкали товарищи.
— Ну, здоров ты спать! — смеялись девчонки, готовившие завтрак.
— Ладно вам, он же без привычки! Чуть ли не впервые выпил! — добродушно усмехался Марик, складывая пустые бутылки в пакет.
— Да? — девочки уставились на меня как на диковину. — Где ж таких воспитывают?!
— Давай, кофе пей! Помоги прибраться и сваливаем! Сюда бабка с дедом собираются с проверкой... — похлопал меня по спине Марик.
Перед уходом я бросил взгляд на фотографию мужчины, что висела в комнате, где я ночевал. Именно на ней задержался луч прошлой ночью, и краешек рамки оказался подпален. Я вспомнил запах горелого. На фото старик в мундире, очевидно еще Первой мировой...
Я осторожно попытался было расспросить ребят о том, не видели ли они чего странного ночью, но те твердили одно и то же: спали как убитые, а ты, мол, просто с перепоя хвостатых с рогами видел.
«Да каких хвостатых с рогами! — парировал я мрачно, — просто кто-то с фонарем бродил в саду!»
Я смутился от своего вранья, но решил не распространяться об увиденном. Не хватало еще, чтобы меня приняли за психа с галлюцинациями.
«И вот, понимаешь, прошло 20 лет почти! — закончил Костик эту историю. — Я пузатый, сорокалетний мужик... а до сих пор боюсь спать с не зашторенными окнами... Прикинь?»
— «Ну, у всех свои фобии, — довольно неловко ответил я. — И твой светящийся шар — не самая из них глупая... Я вот пауков боюсь, а Витька усопших...»
Костя поглядел на меня печально и попросил никому не рассказывать эту историю.
Дорогие читатели ставьте лайки, пишите комментарии и подписывайтесь на наш канал.