Давайте расскажу вам еще про парней (точнее это были уже взрослые бывалые мужчины), с которыми моему сыну повезло оказаться в одном автобусе до Борзи и вместе провести там учебную неделю.
Когда моего сына одного внезапно отправили вместе с ними в такую даль, а не оставили с улан-удэнцами в пригородной части, он был, мягко говоря, удивлен. Чувствуете, да, звенья одной спасительной цепи, которая невозможное сделала явью. В автобусе с чеченцами осталось одно место в последнем ряду, и в моего сына наугад ткнул командир.
Когда он последним (вы уже поняли, что мой сын все делает самым последним, и автомат получает и форму и все остальное) зашел в полный автобус со своими рюкзаками и сумками, встал в нерешительности, не понимая, как ему пробираться в самый арьегард со всем этим.
Парни, сидящие впереди, с обеих сторон тут же подхватили его тюки и начали передавать друг другу поверху. Сумки, короче, сами уплыли назад. Когда мой сын пошел по проходу, ему с обеих сторон начали совать в руки различную снедь поесть по дороге. Когда он наконец дошел до своего места, то еле удерживал в руках соки, чебуреки, боовы и т.д.
И эта забота о моем сыне, начавшись еще в казарме на Шумяцкого 7 октября, не прекращалась вплоть до 16 октября, когда всех этих ребят угнали на Украину в составе пехоты. Я не знаю, как они поняли, что он у меня полный безотцовщина с раннего детства.
Никаких воскресных пап, алиментов и прочих, так сказать, земных радостей у нас не было. Хотя отец его, кажется, жив до сих пор. Огромный привет свекрови, очень хорошо поработавшей над этой ситуацией! Отчим наш был очень сдержан, всегда сохранял паритет и боялся лезть в его жизнь.
Ладно, возвращаемся к нашим чеченцам. Это все парни из маленьких сел, не из районных центров, Заиграевского, Закаменского, Кабанского, Кижингинского, Тункинского районов. Мой сын называл мне эти села, но я таких названий даже не слышала, очень мелкие населенные пункты.
Они от всей души надарили моему сыну кучу всякой одежды тактической. То есть представляете, насколько они были подготовлены к войне. В их поклаже находились вещи не только для себя, но и для других. Я уже писала, что у каждого из них было не менее десятка сумок при отъезде со всем, что может понадобиться до конца войны.
В результате у моего сына оказалась куча разных балаклав, тактических ковриков и пятиточечников и даже зимняя маскировочная форма. Щедрость и великодушие этих парней просто не знает границ. Кстати, уезжая, мой сын оставил все это своим сослуживцам. Им нужнее, конечно.
В первый же день сын сильно порезал указательный палец правой руки, делая надрезы на нательном белье (оно без прорезей выдается). Стрелять, конечно, было очень неудобно. Кровь начинала хлестать снова и снова. К нему каждый раз подбегал кто-то из этих мужиков и заботливо делал перевязку. Хотя, казалось бы, на полигоне-то кому какое дело до окружающих.
Помогали разобраться со всеми видами оружия. Они уже все это видели и стреляли. Мой сын все забыл с армии, конечно. Что не надо "сопровождать" до конца затвор на калашникове, а то останется пуля. Что стрелять надо с открытым ртом, а то ухо будет долго звенеть. Что забивая снаряд в Акацию, надо быстро отпрыгивать, а то оторвет ногу здоровенной гильзой.
Постоянно угощали моего сына разной домашней снедью, которую им присылали и привозили. И вообще просто заставляли есть, потому что он может запросто забыть об этом. Тем более, в условиях постоянного стресса есть ему не хотелось вообще. Просто усаживали его с собой и все.
Моему сыну такая забота, конечно же, была в новинку и непонятна сначала совсем. Когда я звонила ему и спрашивала, с кем он там, что за люди, как себя ведут (для нашего региона это очень актуально), он с каким-то удивлением в голосе и с обычной своей паузой отвечал: Они ... хорошие ... я таких не видел...
Где же вы сейчас, никогда не унывающие мужики? Я вам очень-очень благодарна за то, что мой сын видел таких, как вы! Он вас, конечно, запомнил навсегда...
