Папа купил мотоцикл «Урал» и приехал на нём домой.
- Теперь мы будем доезжать до леса с ветерком, - радовалась мама.
- Когда папа повезёт нас на нём из детского сада, все лопнут от зависти, - мечтал Димка.
Все наперебой стали перечислять удобства, которые принесёт нам мотоцикл.
- Теперь у нас есть железный конь, и этим всё сказано, - сказал папа и провёл рукой по блестящему зелёному бензобаку.
В этот момент я поняла, что мне придётся ходить в лес по-прежнему пешком, и из садика с папой поедет только Димка, а я побегу сзади. Потому что ужасно боялась коней. А этот к тому же железный!
Виноват во всём Толик. Он обожает лошадей. У него дома куча игрушечных лошадок, на улице он не расстаётся с Сивкой, это лошадиная голова на палке. И ещё у него есть лошадь–качалка, чёрная, в золотых разводах. Раньше я смело скакала на палке и с удовольствием седлала качалку, пока Толик не пригласил меня на лошадиную ферму, где работал конюхом его дедушка.
В стойлах стояли огромные кони, они шумно фыркали и вздыхали, переступая с ноги на ногу. Нам предложили покататься верхом, Толик с радостью согласился. Не успела я отказаться, как меня подхватили сильные руки и усадили на спину лошади.
- Как раз для тебя лошадушка, маленькая, смирная, - приговаривал конюх.
Маленькая!? Да у меня ноги разъехались в разные стороны, такая широкая у неё спина! А высоченная! У нас в посёлке нет многоэтажных домов, но мне казалось, что я смотрела с высоты второго, а то и третьего этажа. И самое ужасное – не за что было держаться. Не было ни седла, ни руля, ни педалей, или что там ещё прицепляют к лошади.
Спина закачалась, сначала медленно, потом всё быстрее. Меня трясло вверх-вниз, в животе что-то переворачивалось и казалось, что голова вот-вот оторвётся.
-То-то-ли-ли-к-к! – пыталась я окликнуть друга, но он не слышал.
Приходилось терпеть эту ужасную тряску, ведь если я спрыгну, то сломаю что-нибудь, а если и останусь жива, то попаду под огромные копыта. Не знаю, сколько часов я проскакала верхом. Лошадь остановилась, меня снова подхватили и поставили на землю. Мои ноги одеревенели и не собирались съезжаться обратно, я так и стояла, изображая гимнастку на шпагате.
- Ну вот, по двору разок проехали, и хватит, - услышала я. Надо же, а мне показалась, что я проскакала до райцентра и обратно!
- Дедушка, ну разреши ещё кружочек, - просил Толик.
- Хорошо, - ответил тот.
Это что же, и мне придётся ещё раз пережить эту пытку? Я уселась на землю и заплакала. От слёз стало легче на душе, и я зарыдала во всю силу. А потом уже не могла остановиться. На мой рёв из конюшни выбежали люди и стали интересоваться, какая лошадь меня ударила копытом. Толик с дедушкой лишь пожимали плечами, они никак не могли понять причину моей истерики.
С той поры я с опаской садилась на деревянного Сивку, а лошадь-качалку обходила стороной, кто знает, что ей взбредёт в голову? Покачает-покачает, а потом как понесётся вскачь!
И вот теперь папа привёл железного коня и заставляет на него садиться!
- Ни! За! Что! – чётко отвечала я на все предложения покататься.
Вечером мама отвела меня в сторону – поговорить. Она расхваливала мотоцикл, расписывала, как он облегчит нам жизнь. Я соглашалась и кивала головой. Но когда она сказала, что далеко не в каждой семье есть железный конь, я захныкала. Мама насторожилась, стала расспрашивать меня и выпытала мою тайну про страх перед лошадьми.
Следующим вечером папа выкатил мотоцикл из сарая во двор.
- Какой же это конь? – спрашивал он сам себя. – Так, карликовый автобус, у которого не выросла кабина.
- Нет, это толстый велосипед, к которому прицепили мотор, - поправила мама.
- Этот «Урал» - самая настоящая собака, - утверждал Димка. – Разве наш Рекс потерпел бы коня во дворе? А так он чувствует, что перед ним такая же овчарка, как и он, только железная.
Мама и папа тут же согласились с ним.
- И рычит так же! – папа начал давить ногой на рычаг, мотоцикл глухо заворчал.
- Слышишь? – спрашивали меня, - он обижается, что ты его не любишь. Подойди к нему, погладь!
Я подошла и положила руку на какую-то железяку. Она была тёплой и мелко дрожала. Мотоцикл меня боится! – поняла я. Ещё больше, чем я его, я хотя бы не дрожу! Целая груда камней упала с моей души.
Папа посадил меня на бензобак впереди себя и прокатил до калитки и обратно.
В субботу он съездил за коляской, которую прицепили к боку мотоцикла. Сидеть в ней было уютно, как в домике! И я уже не боялась, когда наш «Урал» называли железным конём. Я-то знала, что это собака!
А на лошадиную ферму я никогда больше не ходила, как бы Толик не заманивал.
