Прежде, чем переходить к основной теме, надо по традиции давать определения, что я называю словом фашист, и что такое война. Что такое фашист – я по традиции отсылаю к предыдущим работам (если вдруг кто не в курсе), а что такое война – поясню здесь.
Война – это эскалация конфликта. Это решение вопроса силой, при котором, если одна сторона наносит другой удар, который с её точки зрения оправдан, а с точки зрения второй нет, то последняя вполне может счесть себя в праве на ответный удар, который должен быть на порядок сильнее (чтобы компенсировать тот момент, что она её не трогала, а та себе позволила её ударить). Но если с точки зрения первой её удар был за дело (и они после этого как бы квиты), то тогда ни за что для неё будет ответный удар, который был уже на порядок сильнее, что, вполне естественно, даст ей повод нанести ещё один удар, который тоже должен быть ещё на порядок сильнее. И т.о., обмен ударами пойдёт всё сильнее, пока не дойдёт до потенциального предела каждой стороны, а взаимная ненависть продолжать накапливаться всё сильнее и сильнее.
Война – это естественный отбор, в результате которого всё цивилизованное и человеческое проигрывает всему варварскому и зверскому, и шаг за шагом накапливается ненависть к противнику, которого начинает хотеться уничтожать без разговоров. Потому, что если обе стороны начнут войну с идейной позиции «Мы цивилизованные – бьём только военные объекты; гражданских не трогаем», то какое-то время поражение целей именно в таком режиме может и вестись, но рано или поздно начнётся момент, когда побеждают не те, кто думают, как ударить поаккуратнее, а те, кто думают, как ударить поэффективнее, и вместо того, чтобы думать о том, как не рисковать жизнями тех, кого надо не задать, начинают думать о том, как не рисковать лишний раз своей жизнью. И когда хотели или не хотели, но задели тех, кого изначально трогать не должны были, и это вызывает желание делать аналогичное у другой стороны. Когда начинаются моменты, когда кому-то выгодно использовать каких-то гражданских, чтобы прятаться среди них, и ограничивать противника в возможности вести полноценный огонь на поражение, а противнику будет непонятно, почему эти гражданские это позволяют, и насколько полноценно после этого думать надо думать об их безопасности. И всё это, как снежный ком, начнёт накручивать принципиальное нежелание друг друга понимать, и решать вопрос самыми бескомпромиссными мерами.
Война – это отмораживающий фактор, когда находящемуся на фронте бойцу становится убить вражеского солдата, как прихлопнуть муху. И только отбросив все тормозящие позывы, он может увеличить шансы того, что убьёт он, а не его. И если первый раз для кого-то убить человека – потрясение, то потом в рамках необходимости выживать ему приходится перестраивать своё мышление и смотреть на это дело, как на обычное явление. И если в какой-то ситуации некогда будет разбирать, за кем и кто прячется, а просто надо будет бить по тем точкам, откуда
можно ожидать ударов, значит отбрасывать все философствования, и сосредотачиваться на тех условиях, которые диктует реалия войны. И чем дольше в таком режиме боец варится, тем больше он всем этим пропитывается. А гражданским в тылу просто показывают картины трупов их соотечественников и развалин их домов, и они требуют аналогичных картин с потерями противника. И на определённом этапе эскалации конфликта им уже ничего не нужно – просто показывайте им картину противника, стоящего на коленях, или картины его потерь до тех пор, пока он не покажет картину вставания на колени.
Так вот зачем фашистам нужна война. Война для фашиста – это основное средство реализации его основного принципа «нагибай другого так, как не дай нагнуть себя». Это удовлетворение связанных с ним потребностей. Это оправдание для затягивания гаек. И есть у неё для них ещё одно назначение.
Зачем фашистам война? Это очень просто. Фашисты – это люди, которые делают всё наоборот тому, что они кричат, и вся их информационная политика – это сплошное выворачивание причин и следствий. Они нападают на противника, и кричат, что это на них напали. Они перед этим наращивают наступательные вооружения, заставляя противника контрвооружаться, и орут потом, что они правильно сделали, что вооружились, а то вот он какой опасный. Они трубят, что они высшая раса, и что им надо нагибать других, и добиваются этим недружелюбности будущих противников, показывая пальцем на которых, они потом будут орать, что правильно сделали, что решили их уничтожать, а то вон они какие злые. И т.д, и т.п. – всё время впрягают телегу впереди лошади, разворачивают мозги целевой аудитории задом наперёд, и время варят свой народ в этом режиме, пока ложь, повторенная тысячу раз, не станет правдой. И прут со своей агрессией, и всё время впереди неё бежит волна дезинформации.
Так вот позиция фашиста – это утверждения и действия, которые серьёзной критики не держат, потому, что шила в мешке не утаишь и на грамотно построенные вопросы им ответить нечего. Поэтому цивилизованное разбирательство им просто не выгодно; им выгодно затыкать оппонента, который говорит вещи, на которые им нечего возразить. И если в мирное время случается такое разбирательство, они могут брызгать слюной, хлопать дверью, требовать расправы над оппонентом (и даже добиваться её), но слишком много окружающих этого не поймёт и не поддержит. И это поставит их в невыгодное положение. А вот если случится война, то тогда они смогут козырять фразой «закону военного времени…», и у всех сразу вопросов станет меньше. Поэтому одна из целей фашистов развязать войну как можно скорее, чтобы если кто и станет предъявлять им, что они неправы, они могли применить свои козыри.
В рамках войны фашисты наносят противнику удары, получают ответные удары, наносят сильнее и устраивают эскалацию конфликта. Доводя противника до самой лютой ненависти, они просто ставят народ перед фактом, что вот он противник, который уже по-любому не остановится, и будет жать до самого рехстага, и что если хочешь жить – воюй. И там уже считаешь ты себя правым, не считаешь – уже как бы получается не до этого.
Чтобы грамотно втянуть народ в войну, ему надо пообещать быстрый, лёгкий, красивый блицкриг, (а по возможности ещё и минимально болезненный для противника, потому, после изначального состояния мира война кажется дикостью). Пообещать всё сделать аккуратно, чтобы ни в коем случае сострадание к нему у «недоваренных» диссидентов не помешало операции. И даже если есть основания считать, что война скорее всего лёгкой не будет, народу ни в коем случае об этом не говорить. Чтобы он поддержал то начало войны, которое рисует ему пропаганда, и в которое ему более всего хочется поверить. А потом, когда начнётся эскалация конфликта, отступать уже будет некуда. И вопрос встанет, или ты проиграешь и готовишься отвечать, или поднажмёшь, и победишь, и тогда отвечать не надо будет.
И когда станет ясно, что и дополнительные усилия не помогают, и что требуются ещё и ещё (со всеми вытекающими), к этому моменту народ уже должен быть в состоянии, когда даже если и понимал, что наломал дров сильнее, чем рассчитывал, отвечать за это было тоже страшнее. И тогда уже изо всех сил захотелось дожимать до конца, чтобы победить во что бы то ни стало, потому, что чем страшнее получилась правда, тем страшнее ей глядеть в лицо. И под влиянием этого фактора чтобы захотелось вспомнить свою основную программу: «А они плохие, мы правильно сделали, что на них напали, потому, что…», и у него был стимул в неё изо всех сил поверить.
Вот когда народ целенаправленно ведут по такой программе, и он слепо по ней идёт – это и есть фашизм. А народ – это масса, и в массе достаточно кому-то показывать пример, чтобы остальные, гладя на них, позволяли себе то же самое, и чем больше подражателей, тем больше примера для остальных. А желающие что-то себе позволить всегда найдутся. И желающие придумывать себе оправдания всегда будут, и за ними постепенно потянутся все остальные. И когда весь народ пойдёт, он будет кричать «вперёд-вперёд», «правильно-правильно», и не хотеть слышать никакой критики. И с любыми критиками готов будет расправиться с такой же безответственностью, с какой позволял себя втянуть в эту программу.
И чтобы такое начать, загонять весь народ в единый для всех фашизм и не обязательно – достаточно просто определённую часть, которой хватит на то, чтобы контролировать ситуацию. И там добровольцы начнут, и сделают своё дело, а потом уже можно будет гнать всех остальных. И фашисты не дураки – они следят, чтобы не было такого, что все желающие воевать пошли на фронт и там израсходовались, а диссиденты остались. Они погонят всех, а не только тех, кто «за». Главное, правильно загонять общество в нужное положение, и вовремя сжигать мосты, чтобы обратного пути уже не было.
