Сигизмунд Александрович Леваневский – человек примечательный во многих отношениях. Он, вроде бы, не отличался особенным красноречием, все известные мне его выступления, которые я видел в газетах, очень коротки. Но одна фраза приклеена к нему намертво. Она из телеграммы, которую он отстучал в Москву после аварии с самолетом. Но как точно выглядит формулировка, мнения расходятся. Вроде бы канонический текст такой: «Побежденным себя не считаю. Готов выполнить любое задание (партии)». Некоторые почитатели утверждают, что именно благодаря этой фразе он вошел в число героев, дескать, получатели телеграммы оценили пафос. Но была ли эта телеграмма?
Сначала о том, когда он ее мог дать. Леваневский разбил самолет 30 марта. В Ванкарем к радиостанции, он приехал на следующий день, 31 марта. Как выглядела эта радиостанция. Ванкарем в начале 1934 года представлял собой несколько чукотских яранг и небольшой деревянный домик фактории, стоящие на берегу лагуны. Волею судьбы это крохотное селение оказалось ближайшей материковой точкой к затонувшему «Челюскину». К концу марта здесь была развернута база по спасению. С полярной станции «мыс Северный» сюда переместились полярники, радисты, авиатехники, в домике фактории развернули радиостанцию, здесь же находился ночлег для массы людей. Вдоль побережья сновали бесчисленные собачьи караваны, которые везли сотни бочек бензина, и сваливали их возле лагуны. Руководитель местного штаба Гавриил Петров, полтора месяца занимавшийся организацией эвакуации, наверняка обрадовался, увидев нового прибывшего человека, к тому же летчика, хотя и без самолета. Не знаю, какие порядки царили там на радиостанции, насколько легко было получить доступ к радисту, чтобы отбить персональную телеграмму. Леваневский прибыл, впрочем, не один, а в сопровождении высокого начальника Ушакова, который, наверняка, объяснил местным товарищам, что это не просто летчик, а специальный и героический. Да и известий о судьбе самолета в Москве ждали с нетерпением, так что возможно Леваневский и посылал свою телеграмму, может быть только после доклада Ушакова. Каково было ее содержание. Леваневский в книге «Как мы спасали челюскинцев» ее текст привел скромно: «Чувствую себя работоспособным и готов снова к работе». Работать, впрочем, ему было не на чем.
Вполне возможно, что знаменитую фразу для него придумал Макс Зингер, который к тому времени стал уже просто специализироваться на Леваневском. Напомню, Зингер с Леваневским вместе вылетали из Тикси 10 сентября 1933 г, вместе просидели месяц или два на реке Лене, потом выполняли многомесячный агитполет по Донбассу. Даже удивительно, почему в США летчик отправился без своего персонального журналиста.
Статья Зингера в газете «Правда» выходит в ближайшие дни после аварии. Она так и называется: «Побежденным себя не считаю». Практически этой же фразой статья и заканчивается:
«Побежденным себя не считаю», - писал в Москву Леваневский. Он еще будет бороться за овладением Северным путем!»
Кстати, непосредственно перед этой фразой идет такой прекрасный абзац, что хочется процитировать его полностью:
«Земля! Машина повреждена. Она беспомощно лежит на фюзеляже. Недалеко валяется согнутое шасси и раскиданы по снегу поломанные лыжи. Погнут пропеллер. Лицо Леваневского в крови. Ушаков и американец выбегают из машины к пилоту. Все живы. Но вышла из строя машина, воздушный конь сломал свои быстрые ноги. Крылья самолета обросли бородой сосулек, оперились льдом, отяжелели и не вынесли людей к Ванкарему»
«Воздушный конь сломал свои быстрые ноги» – это же прекрасно! Зингер считался специалистом по Северу и авиации… хм…хм. «Борода сосулек» на самолете, только что шлепнувшемся на землю? Но авторский стиль узнаваемый, в писаниях Зингера метафора мне уже встречалась, она была в главе о донбасском агитперелете в книге о Леваневском. «У-2» обледенел на аэродроме. С плоскостей зеленых, как трава, свисала серебристая борода сосулек». Не, ну а что, чего же добру пропадать. Хорошую метафору можно и три раза использовать.
Журналист Лев Хват, который обрабатывал воспоминания Леваневского для книги «Как мы спасали челюскинцев» 1934 г., дает свой вариант появления бессмертной фразы. Его версию я приводил вчера: на борту парохода «Смоленск» Леваневский подошел к журналисту и собственноручно дописал фразу в финальный вариант "своих" мемуаров: «Тяжкое было падение, но еще тяжелей пробуждение. Побежденным себя не считаю».
А потом еще добавил: «Предупредите редакцию, что я прошу не сокращать последнюю часть. Для меня это важно». Это было уже в конце мая. Так и представляешь себе кровожадного редактора «Правды», которому приносят статью Героя Советского Союза №2, а редактор хватает безжалостные ножницы: «Что это за дурацкий пафос? Убрать немедленно!» А тут помощник ему шепчет: «У нас это было уже. Два месяца назад, в самом начале апреля». «Нет, все равно!».
Итого в финальном варианте у Леваневского: «Чувствую себя работоспособным и готов снова к работе». Скучно. Ни падения, ни пробуждения. И никакой непобедимости. А может дело не в редакторе, а в самом летчике? Леваневский многое смог внести в свои «воспоминания» по просьбам редакторов, но такой пафос оказался для него чрезмерным. Может стошнило? Не выдержал.
Но это уже не имело значения. Такая замечательная формулировка «побежденным себя не считаю» начала жить своей жизнью, порождать ложные воспоминания, обрастать дополнительными подробностями. Вот уж где-то в описаниях подвига целые диалоги появляются, прям сразу после удара.
«Самолет фигакс об землю.
Леваневский: - Не считаю себя побежденным!
Ушаков: - Не считаю себя победителем!»
Или мне встречался и такой вариант:
«Самолет фигакс об землю. Мороз, снег, ветер свищет, ни зги не видно.
Леваневский: - Не считаю себя побежденным!
Ушаков: - Можете считать себя победителем!
и ветер: - Угу!».
Странно, что американец в этих разговорах не участвует. Почему про него все забывают?
«Ви русские сумасшедши. Ю кэн флай визаут самолет!»
Вот что значит журналистский талант. Одна фраза , а какой эффект. Интересно, Зингер гордился ей, или переживал, что автора никто не знает?