Ровно 104 года назад — в ноябре 1918-го — отшумела Первая мировая война. При упоминании о ней в голове невольно всплывают цифры потерь среди военнослужащих и мирного населения, разрушения, вереницы беженцев и пленных, крушения четырех империй — участниц побоища, революции, гражданские войны… Однако мало кто помнит о новшествах и усовершенствованиях, которые, как ни странно, возникли или были популяризированы той глобальной войной! А ведь они, зародившись или получив распространение благодаря той «мясорубке», стали неотъемлемыми атрибутами нашей жизни.
Квазимодо с «иконостасом»
Первая мировая война стала одним из первых побоищ в мировой истории, соединивших в себе ряд прежде несочетаемых вещей. Огромные жертвы – и в то же время очень большое количество раненых и больных, не в пример былым войнам, выживало благодаря стремительно развивающейся медицине. Изувеченные люди, ампутанты, солдаты со стесанным осколком снаряда лицом или без половины черепа, без челюсти или подбородка, которые во времена Наполеоновских войн, например, были надежно спрятаны от общественного внимания… могильной плитой. Теперь же увечные герои, со следами ран, от которых раньше умирали или оставались неходячими, с «иконостасами» наград на груди заполнили улицы Европы! Ореол героизма со временем блек, а откровенное уродство время не стирало… А ведь большинство ветеранов были молодыми людьми… Многие исковерканные войной люди кончали жизнь самоубийством – каждодневно сносить то жалостливые взгляды, то гримасы отвращения, слышать шепотки о твоем увечье в спину было очень трудно.
Но энергичный XX век, подпертый плечом технократического прогресса, брал свое! В обществе стал зреть запрос на появление такой популярной сегодня эстетической хирургии. Причем массовой и качественной, которая могла бы вернуть обществу пострадавших в войне людей. Научная мысль в данном направлении работала как на Западе, так и у нас. В первые годы мирной жизни в Англию из Новой Зеландии приехал известный хирург-новатор Гарольд Гиллис. Он-то и возглавил начинание по разработке методов пластической хирургии для ветеранов. Дело шло с переменным успехом — неторный путь всегда труден. Представлю два характерных примера.
Одним из первых пациентов Гиллиса стал молодой английский пилот Ральф Лавли, потерпевший крушение и сильно обгоревший. В результате лицо летчика стало похоже на череп, слегка прикрытый остатками плоти. Чудом сохранился один глаз, к сожалению, практически невидящий. Несмотря на активную общественную поддержку, Лавли находился в глубокой депрессии и готов был поставить на кон даже свою жизнь ради хотя бы иллюзорной возможности восстановить себе лицо. Из груди Ральфа был вырезан лоскут кожи и перенесен на лицо. Попытка закончилась трагически. Кожа не прижилась, ослабленный организм не справился с инфекцией, начался сепсис, и летчик умер от интоксикации. К сожалению, в то время антибиотики еще не были изобретены… Но были и обратные примеры: очередным пациентом Гиллиса стал матрос британского линкора Вилли Викаредж, пострадавший во время знаменитого Ютландского сражения 1916 года. В бою ему снесло переднюю часть нижней челюсти, фактически у Вилли отсутствовал подбородок. Сначала вместо утраченной кости ему установили металлический каркас. На этот каркас стали наживлять лоскуты собственной кожи пациента. Для формирования нового подбородка кожные «стебельки» протянули с груди и спины. В течение нескольких лет он перенес множество сложных и болезненных операций. Процесс длился очень долго, но в результате Вилли Викаредж все же обрел новый подбородок! Пусть и неидеальный, но уже не столь шокирующий окружающих. Триумфом врачебного новаторства стала Его Величество Судьба, окончательно поставившая деятельности Гиллса оптимистичный вердикт: недавний «гадкий утенок» Викаредж встретил женщину, они создали семью, завели четырех детей! Старший из младенцев в будущем стал известным океанографом, отблагодарив этим отца за «агитацию» идти по своим стопам. Чем ни «хэппи энд»?
Описанный метод пластической хирургии был хорошо известен и в Российской империи. Ряд аналогичных пластических операций для устранения дефекта тканей лица (первоначально для восстановления нижнего века) провел еще в 1916 году Владимир Петрович Филатов, некоторое время до войны практиковавший в Витебске и Полоцке. В отечественной пластической хирургии кожный лоскут, свернутый в трубку вместе с подкожной жировой клетчаткой (круглый стебельчатый лоскут), получил название «филатовский стебель». Образцы подобной вещи можно увидеть в экспозиции Музея истории медицины в Минске.
Так что современная ринопластика, пластическая и эстетическая хирургия, прочие приметы «индустрии красоты» имеют корни цвета хаки…
О спорт, ты — мир?
Еще одним порождением Первой Мировой войны стала массовая популяризация командных игр спорта, что впоследствии отразилось в подлинном расцвете олимпийского международного движения. Этот феномен напрямую связан с особенностями позиционных военных действий, преобладавшей на просторах европейского и некоторых других театров военных действий. Когда солдата постоянно преследует смерть, когда кругом грязь, антисанитария, разруха, унылый траншейный пейзаж, ему просто необходима психологическая разрядка. Однако отпуск или увольнительная в ближайший город светили не всем и нечасто. Да и что ты там интересного увидишь, в этом прифронтовом полуразрушенном городишке?
И бойцы всех воюющих стран, улучая момент, старались сыграть в ближайшем тылу в знакомые спортивные игры. А так как жизнь, полная опасности, единит лучше всего, предпочтение отдавалось именно командным забавам. Англичане и военные из колоний и доминионов Британской империи, например, предпочитали футбол. Командиры, подметив, что эта игра сплачивает людей, прививает им «чувство локтя», старались перемешивать рядовых-новичков с ветеранами. Посвятив свой досуг голевым передачам, дриблингу и пенальти, воины и на поле боя продолжали соперничать: старались первыми ворваться во вражескую траншею, как можно скорее доставить пакет с приказом из штаба в подразделение и т. д.
Английские офицеры-джентльмены не опускались до этого плебейского, по их мнению, вида спорта. Они увлекались лаун-теннисом. Но на передовой такое случалось редко – эта благородная игра требовала инвентаря и ровной площадки. А вот в условиях тыловых аэродромов пилотам получалось играть чаще, особенно в нелетную погоду. Нередко перед тем как отправить сбитого летчика врага в лагерь для военнопленных, британцы приглашали немца или австрийца сыграть пару сетов – в Германской и Австро-Венгерской империях ракетка тоже пользовалась популярностью… Французы и итальянцы также уважали игры в мяч, особенно популярный со времен Древнего Рима петанк — игру, построенную на метании шариков по разграфленной площадке.
На Итальянском фронте итальянские спецназовцы-ардити и тирольцы-альпинисты не раз, бывая высоко в горах, где их не видит начальство, играли одни против других в петанк, заодно договариваясь о временных перемириях.
Немцы и австрийцы, отдавая дань футболу, предпочитали хоккей на траве и на льду, который, кстати, бытовал и у нас – на Восточном фронте. За время войны этот вид игры «спустился» по социальной лестнице с самых верхов вниз – прямо в окопы. Вооружаясь подобием клюшек, солдаты Русской императорской армии играли в хоккей на льду замерзших прудов. Одна из самых редких фотографий в собрании белорусского просветителя и коллекционера, лауреата премии Президента Республики Беларусь «За духовное возрождение» Владимира Лиходедова показывает нам такой матч на белорусском участке Восточного фронта. Популярные в западных губерниях Российской империи народные игры «в тычку», «в свайку» (более современное название — «в ножички»), а также игра в городки (или упрощенный ее вариант — «в бабки», «в рюхи») были занесены нашими соотечественниками во Францию, когда туда отправился воевать русский Легион чести. Автор этих строк видел набор для игры в городки, подаренный местным жителям русским солдатом, в музейном уголке магистрата французского городка Сен-Этьен близ Лилля — там некоторое время стояла наша часть. Именно участники Первой мировой впоследствии переиначили ряд традиционных наименований фигур в городках на «милитаризованные» варианты: так, «баба в окне» превратилась в «пулемет», а «журавль» — в «аэроплан»…
Прочно войдя в быт простого народа, перестав быть привилегией небольшого числа профи и энтузиастов, должен сделать глубокий поклон в сторону массы павших «спортсменов в камуфляже».
Чай по-окопному, между обстрелом и атакой…
Спорт и пластическая хирургия соседствовали с массой мелких, но делающих жизнь более комфортной нововведений. Застежка-молния на одежде (очень удобная для быстрых застегиваний-расстегиваний на комбинезоне танкиста и летчика, члена экипажа дирижабля и подводных лодок для терморегуляции при частых сменах температуры вокруг), нержавеющая сталь, кварцевая лампа, одноразовые бумажные носовые платки… И чайные пакетики! Строго говоря, авторство изобретения этой, казалось бы, сугубо мирной вещи довоенной работы принадлежит владельцу компании «Липтон», однако американский делец так и не поставил дело на поток… А вот практичные немцы из компании Teekanne заимствовали выдумку, пустили ее в промышленный оборот — и вагоны с коробками чая пошли на фронты. Каждый фронтовик-траншейник теперь мог насладиться горячим напитком с минимальными трудностями: в окопах зачастую не до разведения огня, не до кипячения воды… Сначала чай был в пакетиках из одноразового тонкого холста, позже – из вощеной бумаги.
Вскоре чай в пакетиках появился и у врагов Германии, а «военное прошлое» этого непременного атрибута столования прочно забылось.
Кстати говоря, последующие войны, даже неинтенсивные – вроде Холодной войны стран социалистического блока с блоком НАТО 1946 – 1991 годов – породили новшества не меньшего масштаба. Микроволновая печь (побочный эффект разработки термобарического оружия), Интернет (первая ласточка глобальной военной связи), геолокация («отпрыск» маячков для поиска сбитых пилотов) подхватили эстафету изобретений Первой Мировой… Поменьше бы таких продуктов «насильственного общения» разных народов мира между собой, даешь дельные, но мирные изобретения!
Постскриптум
Факт
Оптимистическая трагедия, или Как не потерять лицо?
На 21,5 млн серьезно и тяжело раненных к концу 1918 года приходилось (во всех странах-участницах войны), по неполным данным, до 400.000 пациентов с явно выраженными дефектами от ранений, нуждавшимися в исправлении пластической хирургией.
Автор: Андрей Мегас