Григорий Иоффе
Проработав после армии четыре года печатником в типографии, я, наконец, в 1972 году осуществил свою мечту: стал журналистом. Так, по крайней мере, мне казалось, когда я переступил порог маленькой комнаты, всю мебель в которой составляли три письменных стола. Но были еще аппаратная с профессиональными магнитофонами и огромная студия, покрытая толстенным ковром: по преданию - из запасников Эрмитажа.
Здесь, в редакции радио обувного объединения "Скороход", я проработал ровно год и, видимо, чему-то научился, потому что оказался вдруг в редакции ежедневной газеты "Скороходовский рабочий", куда кого попало не брали. За что редактор радио Коникова, мой первый учитель в профессии, обозвала меня змеиным выкормышем. Это был комплимент обоюдный: и себе, и мне.
В газете я проработал 10 лет, не забывая при этом и про свою журналистскую alma mater.
50-летие работы в объединении легендарного редактора радио Софьи Давыдовны Кониковой в октябре 1979 года отмечал весь "Скороход". На правах змеиного выкормыша отметился и я.
Юбилейная речь
Юбилейные речи — дело серьезное. Вот почему, начав готовить эту речь, мы в первую очередь обратились к великим образцам нашей классической литературы, ища у них помощи и поддержки. Каково же было наше удивление, когда, раскрыв первого же попавшегося классика, а за ним — второго, третьего и т.д., мы обнаружили, что тему полувекового юбилея Софьи Давыдовны Кониковой в стенах «Скорохода» наша литература разрабатывает уже не одно десятилетие.
Судите сами. Первым попавшимся под руку был, конечно же, не кто иной, как А.С. Пушкин. И вот что мы нашли у него:
Октябрь уж наступил — уж Павлов отряхает
Последние листы с нагих календарей,
Дохнул осенний хлад — и в студию вбегает
Редактор радио, на свой же юбилей.
Вокруг народ застыл. Коллеги поспешают,
Чтоб снова опоздать с газетою своей.
Полвека отдано на радиозабавы,
И нынче день — для почестей, для славы!
Восхищенные гениальной прозорливостью великого поэта, мы всей редакционной толпой бросились на юбилей. Но не тут-то было. На лестнице нам повстречался корреспондент редакции радио С. Павлов, переодетый М.Ю. Лермонтовым, и, обращаясь ко всем сразу и лично к Гр. Иоффе, спросил:
— Скажи-ка, Гриша, ведь недаром
Мы трудимся почти задаром
И говорим в трубу?
А были ж ставки не такие
В те времена — совсем плохие!
Но здесь Давыдовна София
Нашла свою судьбу!
Несколько опешив поначалу, Гр. Иоффе вскоре пришел в себя и, не теряя ни минуты, натянул на голову кивер, весь избитый, и ответил ехидному С. Павлову следующее:
— Да, были люди в наше время,
Не то что нынешнее племя:
Богатыри не вы!
Нам трудная досталась доля:
Но многие вернулись с поля…
Но здесь окрепла наша воля —
Мужайтесь же и вы!
Пушкин, Лермонтов… Неужели совпадение? А может быть… И мы срочно достали из подмышек томики Н.А. Некрасова и хором прочитали на первой же странице:
Однажды в осеннюю хмурую пору
Я голос услышал: пробрало до слез!
И сразу умолкли в цехах разговоры —
То «Клещи» запели, шутя и всерьез.
И голосом важным, в спокойствии чинном
Клещина с клещиной ведут разговор,
Что некий Петров в полушубке овчинном
Опять прогулял, и как пойман был вор:
—Здорово, парнище! — Ступай себе мимо!
— Уж больно ты грозен, как я погляжу!
Откуда сапожки?? — Из цеху, вестимо,
Напарник ворует, а я проношу.
— Так вот оно что! А как звать тебя? — Власом.
— Сидеть приходилось? — Пока миновал…
— Теперь посидишь! — клещи молвили басом.
И вор посрамленный в нарсуд зашагал.
Ну нет, думаем, дудки, господа поэты! С вами кашу не сваришь. Поищем-ка мы умную цитатку у прозаиков. И достаем из портфеля азбуку Льва Николаевича Толстого. Читаем.
Был мальчик, звали его Филипп. Пошли раз все ребята на радио. А Филипка мастер не пустил: «Ты еще норму не выполнил, не ходи». Стало Филипку скучно одному, мастер в контору ушел, он и был таков.
Прибежал он к редакции. На крыльце никого нет, а в редакции, слышно, гудят голоса ребят. На Филипка нашел страх: «Что, как редактор меня прогонит?» Шла мимо редакции строчильщица заднего наружного ремня и говорит:
— Все в микрофон говорят, а ты что тут стоишь?
И пошел Филипок в редакцию. Редакция была полна ребят. Все кричали в микрофон своё, а редактор ходил посередине.
— Ты что? — закричал он на Филипка.
Филипок молчал.
— Или ты немой?
Филипок так напугался, что говорить не мог. Редактор погладил его по голове и спросил у ребят, кто этот затяжчик.
— Это Филипок, из 13-го цеха, он давно просится в редакцию, да мастер не пускает, и он украдкой пришел в редакцию.
Редактор стал показывать Филипку буквы, а Филипок их уже знал и немножко в микрофон читать умел.
— Молодец, — сказал редактор. — Кто ж тебя учил в микрофон читать?
Филипок осмелился и сказал:
— Костюшка, наш культорг. Я бедовый, я сразу все понял. Я страсть какой ловкий в микрофон говорить!
Редактор засмеялся и сказал:
— Ты погоди хвалиться, а поучись.
С тех пор Филипок стал ходить с ребятами в редакцию.
Ну вот, и Толстой туда же, обиделись мы. Ну просто слова сказать не дают. Про все уже до нас написали. А раз так, думаем, то пускай Софью Давыдовну за нас Маяковский поздравляет. Взяли мы его книжку и переписали оттуда свое поздравление:
Быть поэтом хорошо,
А журналистом лучше.
Я б на радио пошел,
Пусть меня научат.
В цехах с утра и гам и звон,
А ты включил магнитофон.
Народу — уйма целая,
человек двести,
Чего один не скажет,
скажут все вместе.
Записал на пленку
голос ребенка,
расколол слегка
передовика.
И на весь фабричный мир
передал их речь в эфир.
Мик-ро-фон вклю-чен,
Мне все нипочем!
Го-во-рю в тру-бу:
— Тара-ра, бубу-бу!
Сил не жалей — придет юбилей!
25, 50 отмечаю подряд.
На пульсе рука
тверда пока.
И звенит в цехах
голос ученика.
Да,
журналистом хорошо,
А юбиляром — лучше.
Я сюда не зря пришел:
Здесь меня научат!
30.10.1979
Из книги "Дети Эзопа, или Легенда о самостийной каменюке"