Предположительно 60-е годы. Колоризация.
В 1927 году во время землетрясения часть Аврориной скалы обрушилась, видовая площадка перед зданием нависла над пропастью. В стенах замка появились трещины, острые шпицы, венчающие его, сорвались в море. Состояние здания было признано аварийным и доступ в него закрыт. В 1968 году начаты работы по укреплению и частичной реконструкции Ласточкиного гнезда.
Здание невелико: длина — не более двадцати метров, ширина — десять, высота — двенадцать. Четыре внешних объема объединены в ступенчатую композицию, возвышающуюся к морю. Внешним объемам соответствуют в плане прихожая, гостиная, лестница и две спальни, расположенные в двухэтажной башне. Объемы неприятных пропорций и неудачно сочленены: два куба и параллелепипед впритык лепятся друг к другу и все вместе зрительно как бы напирают на цилиндр башни, чтобы столкнуть в бездну, а не придержать, уравновесить. Объемы на «вытекают», не растут один из другого, как части единого организма, как скажем, ветки у ствола. Они сопряжены механически, по принципу «бабка за дедку», только с противоположной нагрузкой — они не тянут, а подталкивают. От этого здание кажется более аварийным, чем на самом деле: как будто башне недостает только очень небольшой тяжести на тонком свесе балкона, чтобы рухнуть вниз, увлекая за собою весь «прицеп».
Но допустим, что Шервуд преднамеренно задумал такой пугающий эффект. С известной оговоркой его даже можно зачислить в актив архитектору. А другим нелепостям в архитектуре Ласточкиного гнезда оправдания вряд ли удастся подыскать.
Объемы возрастают по высоте унылой лесенкой, согласно законам арифметической прогрессии: каждый последующий равной высотой высится над предыдущим.
Но, может быть, на каком–нибудь из четырех объемов сосредоточено большее внимание автора? Ничего подобного — все они стараются быть одинаково значительными, словно группа сановников одного ранга, но различного роста. Значительность придается масштабом деталей. Чем ниже объем, тем крупнее, массивнее зубчатый венец завершения. Несколько выделена гостиная. У нее и окно пошире, и шпицы прилеплены к аркатуре, но зато башня «взяла» высотой, балконами, рустованным цоколем.
Если прибавить ко всему сказанному разнобой оконных и дверных проемов, крайнюю скупость внутренней отделки здания (только бетонный камин и деревянные под черное дерево балки с уродливыми кронштейнами — лягушками), то итог можно подвести следующий: Ласточкино гнездо в архитектурном отношении — отнюдь не шедевр.
Да, замок смотрится эффектно. Но это заслуга не архитектора, а того, кто выбрал столь необычное место для постройки здания. Перенесите Ласточкино гнездо с Аврориной скалы куда–нибудь в местность менее живописную, лишите его столь эффектного основания — нависшей над бездной скалы, и сразу исчезнет его броскость, экзотичность.
Следует заметить, что после реконструкции Ласточкино гнездо предстанет в значительно лучшем виде. Башня станет выше, наряднее, обрастет четырьмя шпицами, и, нарушив однообразный ритм возрастания объема станет господствующей.
Согласно проекту реконструкции (автор — ялтинский инженер–конструктор В. Н. Тимофеев), часть здания будет посажена на консольную железобетонную плиту, заведенную под центральный объем, и останется висеть, если даже половина скалы обрушится в море.
(Е.В. Крикун,Архитектура Южнобережья", 1970)