С самого малолетства Олле слыл ужасно ленивым гномом.
— Ну где это видано? — сердилась матушка. — Все гномы как гномы, по делам хлопочут, золото в горах роют. Один ты день-деньской дома сидишь да в окошко на небо уставился. И чего ты там нашел, интересно мне знать?
— Звезды! – рассеянно отвечал Олле, не отрывая взор от вечереющего неба.
— Ужо погоди! — грозила ему матушка. — Коли будешь и дальше ворон считать, то вырастешь лодырем и останешься навек бобылем. Ибо девушки ленивых страсть как не любят!
Однако слова матушки не сбылись, и когда Олле подрос, превратившись в стройного и кудрявого, но крайне ленивого на вид юношу, он по какой-то неведомой причине приобрел бешеный успех у девушек. Видать, в неких важных для девушек делах он проявлял себя вовсе не таким ленивым, каким на первый взгляд казался. Женским вниманием он был избалован до такой степени, что, будь на то его желание, вполне мог бы стать гномом-донжуаном. Однако ловеласа из него не вышло, и причин тому было целых две. Во-первых, недосуг и лень. А во-вторых, завязался у него бурный роман по взаимной любви с наследной принцессой Маарикой. Уж что гордая принцесса нашла в ленивом простолюдине — одному богу известно, но только стал народ примечать, будто Олле пропадает в ее покоях дни и ночи напролет. Пошли толки да пересуды. В конце концов слухи дошли и до короля.
— На что тебе сдался этот лентяй, дочка? — грозно вопросил король . — Почему он у тебя днюет и ночует? Чем вы там занимаетесь, позволь тебя спросить!
Маарика покрылась легким румянцем: такое с ней случалось всякий раз, когда она говорила неполную правду:
— Он по ночам смотрит в телескоп на звездное небо, батюшка.
Король сделал вид, что поверил.
— Зачем тебе звездочет, доченька? — воскликнул он. — Разве глазеть на звезды — мужское дело! Ты только взгляни, сколько вокруг юношей-богатырей! Годами они не старше твоего Олле, а уже бывалые воины, добывшие в битвах победу и славу! Почему твой Олле не идет на войну?
— Говорит, что ему недосуг и неохота, батюшка, — ответила принцесса.
— Ах вот как! — гневно вскричал король. — Да есть ли хоть что-нибудь на белом свете, к чему бы у него была охота?
— У него есть охота ко мне, — возразила Маарика. — А для меня этого достаточно.
Осерчал король на такое дочкино своенравие.
— А для меня недостаточно! — стукнул он кулаком по столу. — Вижу, много воли ты взяла, дочка! Ишь чего удумала: достаточно для нее! Да будет тебе известно: в истории нашей славной династии еще не было случая, чтобы в родню к нам пролез любитель прятаться за женскими юбками! На войну ему, видите ли, идти лень! Неохота на войну, так пусть другим-каким делом докажет, что достоин наследной принцессы! А вот устроим-ка мы турнир-испытание! Кто на нем будет первым в силе да сноровке, тот и станет моим избранником!.. То есть твоим избранником…То есть нашим общим с тобой избранником... Тьфу ты! Совсем запутала меня, строптивая девчонка! И не смей реветь! Думаешь по обыкновению разжалобить старика-отца слезами? Не выйдет! Эй, позвать сюда писца! Записывай, писец, указ: Объявляется испытание в силе да ловкости. А наградою будет рука и сердце наследной принцессы, коею получит в жены тот из претендентов, кто в силе да ловкости окажется первым. Записал? Давай сюда, я королевскую печать приложу… А теперь повелеваю отправить в город глашатая, дабы зачитал он сей указ зычным голосом для всеобщего ведома. Вот так-то дочка! Можешь теперь лить слезы, сколько влезет — назад указ уже не воротишь: что написано пером, того не вырубишь топором! А своему ленивому юбочнику передай: пускай слезает с печи да к турниру приготовляется. Передай: дескать, без труда не выловишь и рыбку из пруда!
И крайне довольный умением к месту ввернуть красное словцо, король, насвистывая марш, вышел из комнаты.
Глашатай отправился выкликивать по городу указ, а принцесса Маарика, вся в слезах, побежала к себе в покои, где ленивый Олле по обыкновению смотрел в телескоп на небесные звезды.
— Что же теперь с нами будет? — зарыдала принцесса у него на груди.
Ленивый Олле сильно удивился. О новом указе он ничего не ведал, глашатаев слушать ему было недосуг, а из сбивчивых, сквозь слезы, слов принцессы он мало что понял. И посему он выразил желание ознакомиться с указом самолично. По просьбе принцессы их отвели по винтовой скрипучей лестнице на самый верхний ярус высокой башни, где располагалось хранилище королевских повелений. И даже дали подержать в руках свиток с указом.
— «…коею получит в жены тот из претендентов, кто в силе да ловкости окажется первым», — задумчиво прочел вслух ленивый Олле. — А в чем состоят испытания?
А испытания предполагались нешуточные, каверзные.
Нужно было за ночь добыть в дремучем бору лисицу – королю на шубу. Да не простую лису, а чернобурую! А еще требовалось поразить из лука воробья с пятидесяти шагов. И вдобавок к тому выполнить кучу прочих каверзных условий: их было так много, что дослушать все до конца ленивому Олле было недосуг.
— Может быть, выкрасть свиток? — шепнула принцесса Маарика, когда они спускались по скрипучим ступеням обратно вниз. — Нет указа, нет и турнира!
— Поздно! — вздохнул Олле. — Указ успели раструбить по всему городу. Да и стража у входа в башню вон гляди, какая неприступная: мышь мимо не проскочит! Здесь нужно что-то другое придумать…
А что тут придумаешь? И пришлось ленивому Олле к испытаниям подготавливаться.
Правда, особого рвения он не выказывал: днем на часок-другой куда-то отлучится, а в остальное время, как и прежде, на звезды в телескоп смотрит. Принцесса Маарика даже немного забеспокоилась: не слишком ли мало времени ее ненаглядный приготовлениям уделяет?
— Достаточно! — беспечно отвечал Олле. — И без того недосуг отвлекаться на всякую ерунду!
Между тем неотвратимо приближался назначенный день испытаний.
Накануне турнира повстречался принцессе главный фаворит состязаний, силач Зигфрид.
— Ну что, невестушка, завтра женой моей станешь, — подмигнул он.
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь! — презрительно фыркнула Маарика. — Мой Олле каждый день к испытанию готовится. Мы еще посмотрим, кто кого!
— Ой, ой, ой, как страшно! — захохотал Зигфрид. — Может, он и готовится, да только непонятно к чему! Берет уроки скалолазания да каллиграфии! Нет, подумать только, каллиграфии, чистописания! Будто девчонка какая! А ты что, не знала? Весь город над ним смеется. Видать, если он к чему и приуготовляется, так только чтобы лазать в окна к зазнобам да писать пригожие амурные записочки! Сегодня ночью, к слову, первое задание турнира — чернобурую лису добыть. Бьюсь об заклад, что твой Олле даже и пытаться не станет, поленится! Всю ночь продрыхнет.
Однако Зигфрид ошибался. Той ночью ленивый Олле не ночевал у принцессы, а явился лишь под утро: едва держась на ногах от усталости, в порванной, перепачканной одежде и с царапинами на ладонях.
— Поймал чернобурку? — с надеждой спросила Маарика.
Олле только махнул рукой и завалился спать.
Наутро Маарике стоило немало трудов его добудиться и уговорить отправиться на турнир.
— Чего мне там делать? — упирался Олле, зевая, — Зря только время терять!
Ибо, как выяснилось, чернобурку он ночью не словил: объяснил в свое оправдание, что не хотел губить ни в чем не повинное божье создание ради капризов короля. По той же якобы причине не попал он затем и в воробья стрелой с пятидесяти шагов. После чего позорно провалил, одно за другим, все прочие каверзные задания турнира.
Когда подводили итоги, принцесса Маарика не могла сдержать слез.
— А последнее место занял ленивый Олле, — закончил дьяк зачитывать список победителей под оглушительный свист и смех собравшихся. Девушки, впрочем, не смеялись, а взволнованно перешептывались: каждая втайне надеялась, что Олле теперь достанется одной из них.
Но надеялись они напрасно. Когда смех чуть поутих, ленивый Олле не моргнув глазом поднялся с места и обратился к королю:
— Я жду обещанную награду, ваше величество! Отдайте мне в жены принцессу, как и записано в указе!
Присутствующие на минуту потеряли дар речи.
— Что ты мелешь, безумец! — с трудом приходя в себя от подобной наглости, гневно вскричал король. — О какой награде ты бредишь?! Указ был ясен, как божий день! Для непонятливых вроде тебя глашатай выкликивал его трижды. Эй, принести сюда свиток с указом! И пусть глашатай зачитает еще разок!
Послали за свитком скорохода. Тот обернулся мигом — одна нога здесь, другая там. Глашатай громовым голосом стал заново выкликивать указ — и все разинули рот от удивления: указ звучал вроде бы и по-прежнему, да только с иным, не совсем понятным смыслом…
— «…коею получит в жены тот из претендентов, — читал глашатай, — кто в силе да ловкости окажется первым с конца».
На несколько мгновений повисла гробовая тишина: все беззвучно шевелили губами, пытаясь сообразить, что сии слова означают. А затем раздался всеобщий возмущенный ропот. Причем громче всех негодовали девушки, ибо чувствовали себя обманутыми в самых лучших надеждах. А Зигфрид, занявший на турнире первое место, даже выхватил из ножен меч.
— Измена! — кричал он. — Указ подменили!
Поднялся невообразимый гвалт. Король самолично повертел свиток в руках, сличил и даже понюхал печать, но никакой подмены не заметил. Посовещавшись с боярами, он передал свиток на поверку дьякам, приказав учинить самое строгое следствие. А народу велели покамест расходиться. Мол, нечего тут галдеть да толпиться: вот разберутся во всем дьяки, тогда и решение объявим.
— Твои проделки, дочка? — грозно насупившись, тихо спросил король у принцессы Маарики.
Принцесса сделала вид, что вовсе не изумлена столь благоприятным для себя поворотом Фортуны.
— Чьи бы ни проделки, — наставительно отвечала она, — а указ есть указ, и изволь, батюшка, его исполнять! Кто говорил: плачь-не плачь, нравится-не нравится, а указ назад не воротишь? Разве не ты?
— Напрасно хлопочешь! – отмахнулся король. — Я не позволю, чтобы зятем моим стал ленивый звездочет!
Маарика посмотрела на короля с жалостью, как на неразумное дитя, которому приходится объяснять прописные истины.
— Эх, не понимаешь ты своего счастья, батюшка! — со вздохом сказала она. — Помнишь Хагена, зятя короля Гунтера? Чем дело кончилось, ась?
— Молодой да ранний негодяй; выиграл на турнире руку и сердце дочери короля. А потом, нарушив клятвы, вероломно захватил трон. А тестя посадил на кол… — припомнил король и зябко поежился.
— А Альдерих, зять короля Гернота? — допытывалась Маарика.
— Не тот ли это Альдерих, дочка, что, едва успев стать зятем, заковал короля в кандалы, а после отрубил голову?…
— Да-да, тот самый! Видишь, батюшка, какие ноне зятья-то повелись! Чуть зазеваешься, недосмотришь – и вон уже твоя голова покатилась с плахи!…Да чего далеко ходить, возьми хоть нашего Зигфрида! Сдается мне, что мОлодец властолюбив да гневлив сверх всякой меры! В зятья еще не попал, а уже туда же: чуть что не по нем, сразу за меч хватается! Не к добру это, ох не к добру! То ли дело Олле! Уж с ним-то ты точно можно не опасаться заговоров!
— Это еще почему, дочка? – спросил сбитый с толку король.
— Да потому что заговоры плести да на трон зариться ему будет просто-напросто недосуг и лень!
Призадумался король, стал почесывать бороду. А тут как раз дьяки возвратились, спрашивают, какое решение народу объявлять.
— Учинили следствие, проверили свиток? — спросил король.
— Учинили, — отвечают, — проверили. Никаких следов подмены не сыскали, все чисто. Писцу допрос с пристрастием устроили. Почерк он свой признал, да только божится, что никакой отсебятины к указу не приписывал. Да и то правда: как он мог лишние слова дописать, коли доступу к хранилищу свитков у него нет, башня высокая, а внизу охрана крепкая? Может быть, ваше величество, указ сий злополучный от греха подальше отменить да новый издать?
Король искоса глянул на принцессу Маарику и в задумчивости боязливо потер шею, будто ему собирались отрубить голову.
— Нет уж, пускай указ остается в силе, — наконец решил король. — Недаром говорится: что написано пером, того не вырубишь топором! Да только как в таком разе казус сей народу объяснить: глашатай в городе один свиток зачитывал, а теперь получается, что указ-то иной, обратный противу прежнего? Не подымет ли нас народ на смех?
Задумались глубоко дьяки, молчат, только бороды чешут: не знают, как из такого щекотливого положения выход сыскать.
И тут, пошептавшись с принцессой, выходит вперед один зело хитрый, изворотливый дьяк да и говорит:
— А объявим-ка мы народу вот что. Известно ведь, что браки совершаются на небесах, разве нет? А коли так, то ежели ангелы на небе решили принцессу Маарику с ленивым Олле обручить, то, стало быть, они же, ангелы, и указ задним числом изменили. Больше некому! Чудо это было, нерукотворное чудо! Так народу и объявить следует.
Так и объявили. Да только народ не столь прост, чтобы во всякие сказочки про браки на небесах да ангелочков верить. Смекнул народ, что недаром ленивый Олле по ночам звезды считал да в каллиграфии упражнялся. Видать, с черной магией да каббалой снюхался, вострился магическими письменами нечистых духов вызывать да заклинания налагать. Ну и, знамо дело, указ через волшбу и подменил!
С той поры стал народ ленивого Олле побаиваться, и теперь иначе как чародеем его почитай уже никто и не называл. К слову, отсюда, видать, и пошли о гномах толки, будто не токмо они хранители золота подземного, но и искусные колдуны да маги. А верна сия молва или нет — ручаться не берусь, ибо сказываю лишь то, что видывал своими глазами да слыхивал собственными ушами.
Не прошло и недели, как сыграли свадьбу чародея Олле с принцессой Маарикой. Устроили пир на весь гномий мир!
И я там был, мед-пиво пил. Да разве из гномьих чарок выпьешь! По усам текло, а в рот не попало!
Тут и сказке конец, а кто лайкал, молодец!
Автор: caramba!
Источник: https://litclubbs.ru/articles/18248-lenivyi-olle-okonchanie.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.
Читайте также: