Постоянные читатели знают, но лишний раз напомню – после учебки в Горьковской области дальнейшие полтора года я служил в ГДР. Призывался весной, в Германию попал осенью. Немецкий язык, другая культура и... совсем не такая зима! Родился в Сибири, а потому в моём представлении зима должна быть снежной и морозной. Но снег всего лишь две недельки полежал на новогодние дни, с морозем вышла забавная история.
Осенью перешли на зимнюю форму одежды – п/ш куртка и штаны (полушерстяные), шинель, шапка-ушанка. На календаре уже зима, снег чуточку припорошил землю. Однажды после завтрака пошли мы в бокс на обслуживание нашей боевой техники БРДМ-2 (бронированная разведывательно-дозорная машина), оборудованных пусковой установкой ПТУРС (противотанковый управляемый ракетный снаряд). Также напомню, в сержантском звании я был командиром боевой машины и оператором этих самых ПТУРС'ов.
Холодно. Даже прилично холодно. К тому же дует ветер. Пока находишься внутри бокса, относительно терпимо. Но выйдешь на улицу и... обратно хочется зайти.
Метёлками расчищаем от снежной пороши асфальт перед воротами бокса. Мы одеты в тёплые бушлаты, но уши от холода в трубочку сворачиваются. Я – сибиряк, но и мне совсем не комфортно, не говоря о сослуживцах из южных регионов страны. Они-то первые и подали пример – на шапках опустили «уши», закрыв от холода свои покрасневшие уши. Терпел-силился, но в конце концов и я сдался и тоже распустил ушанку.
Приходит к боксам один из взводных, смеётся над нами:
– Ну что, салаги, замёрзли?
Мы шутим в ответ:
– Товарищ старший лейтенант, так ведь не май месяц. Зима на календаре.
Офицер говорит:
– Да разве это зима? Постыдились бы.
Поговорить – лишний повод поставить работу на паузу. Мы перестали вжикать метёлками, с офицером обсуждаем погоду. По своим ощущениям прикидываем температуру:
– Чего стыдиться? Прижало градусов на двадцать, если не больше.
Офицер удивлённо переспросил:
– Сколько? Двадцать? А тридцать не хотите?
Мы округлили глаза:
– Правда что-ли тридцать? Да не, не может быть. Двадцать, от силы двадцать пять.
Офицер язвит:
– Эх, салаги! Всё объяснять вам надо. Да если мороз жахнет на двадцать, немцы помёрзнут.
Мы замерли в любопытстве:
– И как? Уже замёрзли?
Офицер смеётся:
– Замёрзли вы, а немцы по городу ходят и ничего, хорошо себя чувствуют.
Мы явно чего-то не понимаем:
– Товарищ старший лейтенант, Вы же сами сказали, что капут местному населению.
Но офицер в своём стиле продолжает говорить загадками:
– Да, капут. Это если столбик термометра опустится ниже двадцати.
В полном недоумении спрашиваем его:
– А разве сейчас нет двадцати?
Офицер воскликнул:
– Какие двадцать? Всего двенадцать!
Мы не поверили, особенно я. Живя в Сибири, я знаю что такое -12° зимой. Это теплынь! А тут вдруг холодрыга невмоготу. Естественно, мы возразили:
– Не, не может быть. Холодно же!
И тут старлей наконец-то начинает прояснять ситуацию:
– Холодно, потому что ветер дует. Воздух влажный, океан близко. Поэтому и кажется, что холодно. Понятно?
Мы закивали:
– Так точно, понятно. А в боксе-то и вправду не так холодно, там ветра нет.
Снежную порошу мы отметали от ворот, ветер подхватывал её и уносил дальше. Более-менее закончив с работой на улице, пошли греться в бокс к нашим боевым машинам.
