Российские власти активно реставрируют советские практики, поощряя ностальгические настроения народа. К чему все это может привести? «НИ» запускает цикл материалов, в которых вместе с историками и политологами разбираемся, что из воспоминаний о «прекрасной эпохе» было мифом, а что реальностью.
Виктория Павлова
Опросы ВЦИОМ, проведённые в конце прошлого года к 100-летию образования СССР, показывают, что 58% россиян сожалеют о распаде Советского союза, а 51% опрошенных уверены, что в Советском союзе было больше хорошего, чем плохого. У ностальгирующих по СССР есть сочувствующие на самом верху: ещё в 2005 году Владимир Путин назвал распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века». Верен президент остался своему мнению и в 2021 году, называя распад Союза трагедий. Что ж, мечты сбываются: Россия сейчас явно движется назад, возрождая уже порядком забытые атрибуты «совка». И речь вовсе не про символы вроде гимна.
Удобный миф о социальной справедливости
Согласно опросам, люди ностальгируют по стабильности, молодости и беззаботному детству (вернуть их не способен ни один правитель), единству с дружбой народов, величию… А еще - по социальной справедливости: бесплатные образование и медицина, гарантированная работа по распределению, жильё, путёвки на море, хлеб, который из года в год стоит 26 копеек. Но как отмечает историк Ирина Карацуба, на самом деле народ скучает по мифическому прошлому, которого на самом-то деле и не было:
- У старшего поколения это воспоминания о том, как им было хорошо. Человеческая память избирательна и помнит только то, что человек хочет помнить (а человек хочет помнить в основном хорошее, плохое он старается забыть). У молодого поколения это скорее всего такая легенда, миф о каком-то золотом веке. Но ведь эта ностальгия не по реальному СССР, потому что никто не ностальгирует по ГУЛАГу, по всеобщей уравниловке, по продуктовым талонам и карточкам, по очередям в 3 часа за венгерскими курами, по колготкам, обычно польским. Никто не ностальгирует по очередям на жилплощадь, в которых можно было стоять десятилетиями, и прочим прелестям. Все это якобы бесплатное образование, якобы бесплатное здравоохранение, которое называли «здравозахоронением». Для поступления в МГУ были необходимы услуги платных репетиторов даже при отличном аттестате.
Существующий в обществе запрос на социальную справедливость очень удобен властям, которые быстро сориентировались, как его обернуть на пользу режиму. Ирина Карацуба подчеркивает, что тренд на «советизацию» идет именно сверху:
- У нас есть спускаемая сверху ресоветизация. При Ельцине была непоследовательная, плохо продуманная, но все-таки декоммунизация. А сейчас идет рекоммунизация, ресоветизация и даже, если употреблять не очень академические термины, «ресовковизация».
Однако Глава Фонда исторических исследований «Основание» Алексей Анпилогов считает, что сейчас при «ресоветизации» речь идёт только о заимствовании лучших практик из СССР, а не полном его копировании:
- У общества есть запрос на те ценности, которые олицетворял собой СССР, поэтому такая ностальгия. Речь же идет не том, что мы собираемся возродить СССР и вернуть Брежнева из кремлевской стены или там приведя в соответствие со стандартами 70-80х годов телефонную связь, мы в любом случае будем строить свое будущее с учетом всех тех технических, социальных, экономических достижений, которых страна добилась после распада СССР.
Но в СССР «развитой социализм» за 74 года не смогли построить. Так где гарантии того, что сейчас реставрация старых практик даст хороший результат? И можно ли взять только «хорошее», не потянув за собой и все убогое?
Что ждет адептов ресоветизации после возврата «совка»
Основополагающему советскому классу – пролетариям - тоже когда-то обещали в СССР светлое и безоблачное будущее. Что же получат те, кто сейчас ратует за возврат советской модели?
Адепты советской власти любят тезис о "великой индустриализации". Но почему-то предпочитают забыть о том, что она поставила крест на аграрном секторе и крестьянстве. Уже к 1940 году доля городского населения СССР выросла в 2 раза по сравнению с 1922 годом и достигла 33%. К 1990 году в городах проживало 66% населения. Людям обещали светлое будущее в прекрасных «соцгородах» будущего. Вот как это обещание воплотилось в реальность. Российская академия архитектуры и строительных наук в своей книге «Советское градостроительство 1917-1941» писала, что к концу 30-х в соцгороде Магнитогорске 50% жилья было временным (проще говоря – бараки), 25% было представлено землянками и полуземлянками, 15% - посемейными коммуналками, 8% - самостроем (так называемыми «нахаловками»), и оставшиеся 2% приходились на коттеджи обособленного посёлка «Берёзки» для руководства и крупных специалистов, а также центральную гостиницу.
Уплотнение городов вынудило советские власти кардинально снизить санитарные нормы. Если в 1919 году Наркомздрав определил санитарную норму жилплощади в 9,1 кв.м. на человека, то к 1930 году санитарные нормы были снижены до 5,5 кв.м. в Москве, 3,5 кв.м. в Челябинске, 3,4 кв.м. в Красноярске, и до 2,2 кв.м. на Донбассе. Увы, но проживание в таких условиях не было чем-то исключительным. К 1952 году в бараках проживали десятки миллионов человек. Тем временем номенклатурные работники обитали в знаменитом «доме на набережной», в «доме наркомфина», который стал классикой авангардной архитектуры, в высотке на Котельнической набережной, особняках, пользовались прислугой. Даже просто «сталинские» дома с высокими потолками и обильным декором демонстрировали расслоение общества. Очень похоже на современную Рублёвку или дом с роскошными служебными квартирами для депутатов Госдумы, который так описан на сайте его управляющей компании: «ЖК «Улофа Пальме, д.1» — роскошный жилой комплекс Премиум-класса. Располагается на Воробьевых горах, в одном из самых респектабельных районов города Москвы».
Только есть разница: раньше даже мебель в домах и квартирах чиновников имела инвентарные номера. Теряешь место у власти – теряешь имущество. Теперь же конфискация жилья и мебели у чиновника – небывалое событие. Даже бывшие депутаты не отдают служебные квартиры. Судебные дела о коррупции могут закончиться тюремным сроком, могут новой должностью (как в случае с Анатолием Сердюковым), но почти никогда не заканчиваются лишением нажитого имущества.
Ничего не напоминает? Бараки, конечно, уже не так популярны. Хотя, когда видишь статистику о том, что 18% домов в России сегодня пользуются выгребными ямами, уверенность в том, что бараки остались в прошлом, тает. Население в городах уплотняется, а жилплощадь становится все теснее. Только в период с 2001 по 2020 годы средняя площадь квартир в новостройках в Москве и области сократилась на 24%: с 71,6 кв.м. до 54,5 кв.м. Доля трёхкомнатных квартир сократилась с 37% в 2000-2002 гг до 10% в сентябре 2022 года. Зато «однушки» занимают 34% рынка московских новостроек, а ещё 30% - это студии. Такие «студии» площадью по 13 кв.м., равно как и однокомнатные квартиры на 15 кв.м. в Москве стали нормой. А самое маленькое жильё, найденное прошлой осенью в районе Внуково, имеет площадь всего лишь 7,6 кв.м. С двуспальной кроватью, между прочим. То есть на человека выходит по 3,8 кв.м., что близко к санитарным нормам 1930 года, рассчитанным на бараки и коммуналки. Зато живёшь в городе, где есть предприятия и работа. Всё, как в период советской индустриализации.
Строители светлого социалистического будущего бежали из сельской местности от раскулачивания и коллективизации, но взамен получили не только бараки с землянками, а ещё и очень скудное продуктовое обеспечение. Советская власть, которая якобы заботилась об интересах пролетариата, очень своеобразно отнеслась к перераспределению ресурсов. К 1933 году в столице проживало порядка 2% населения страны, зато Москва получала до 20% государственных фондов мяса, рыбы и маргарина, до 25% муки и крупы, до 30% фонда рыбопродуктов и виноводочных изделий. Москва и Ленинград получали до трети промышленных товаров. Но даже в таких условиях простые рабочие, сидящие на пайковой системе, не могли похвастаться сытостью. Инженерам и рабочим Москвы полагалось 0,5–2 кг мяса или рыбы, 400 г постного масла, 0,5 сахара в месяц на всю семью. В новых индустриальных центрах пайки были куда скромнее: на семью из трех-четырех человек в месяц приходилось всего 1 кг крупы, 0,5 кг мяса и 1,5 кг рыбы. Пока номенклатура отоваривалась в 200-й секции ГУМа и магазине спецобслуживания на Кутузовском, яйца, молочные продукты, фрукты, чай оставались непозволительной роскошью даже для индустриальных рабочих столицы. Зато через сеть «Торгсинов» власть изымала у народа золото и семейные реликвии в обмен на продуктовые подачки.
Почти всё, как в современной России: Москва вытягивает ресурсы из регионов, но сам факт проживания в столице – ещё не гарантия сытой жизни. Средняя зарплата по данным «Мосстата» в январе-ноябре 2022 года составила 117082 рублей, но аренда двухкомнатной квартиры обходится по оценке «Циан.Аналитики» в 77600 рублей. Чтобы прокормить семью остаётся 39500 рублей… Но, может, государство поддержит?
Социалка без гарантий
Материальная поддержка и социальные гарантии стали основой экономической политики последних лет. Особенно ярко соцподдержка проявляется по отношению к отдельным категориям населения. Например, недавно дополнительные соцгарантии получили росгвардейцы и члены их семей, военным пенсионерам обещают рекордную индексацию пенсий на 10%...
Неужели та самая стабильность и справедливость из СССР возвращаются? Увы, но и в Советском союзе социального рая не было. Конечно, ещё в 1939 году в «Большой советской энциклопедии» было написано, что «только в СССР граждане пользуются материальным обеспечением в старости, а также в случае болезни и потери трудоспособности». Но выделенных в 1938 году на пенсионное обеспечение денег хватало лишь на выплату каждому пенсионеру примерно по 150 дореформенных рублей (15 рублей после деноминации) при том, что кубометр дров тогда стоил 18 рублей, а тапочки – 11 рублей. И даже после появления закона о пенсиях в 1956 году выплаты составляли от 30 до 120 деноминированных рублей. Но только при условии наличии трудового стажа в 25 лет у мужчин и 20 лет у женщин. Иначе можно было рассчитывать на минимальную пению в 7,5 рублей. До колхозников пенсии добрались только в 1964 году и в среднем составляли тогда 12 рублей.
В теории пенсии могли быть большими: с 1965 года Никита Хрущев получал пенсию в 500 рублей в месяц, но к 1980 году порядка 25% пенсионеров могли рассчитывать только на самые минимальные выплаты. Современные власти тоже создают много шума на теме индексаций и могут похвастаться отдельными выплатами (пенсионное содержание депутата Госдумы составляет порядка 100 тыс. рублей в месяц), но большинство пенсионеров обходятся совсем небольшими суммами: средняя пенсия на 1 октября 2022 года составила 18503 рубля. Так что ностальгировать по советскому соцообеспечению бессмысленно: эта модель прекрасно применяется и сейчас.
Пенсионеров очень удобно пугать 90-ми годами, которые хорошо отпечатались в памяти. Пенсии тогда, по подсчетам доктора экономических наук Михаила Дмитриева, не обеспечивали «даже физиологический минимум средств к существованию». Впрочем, даже минимальные пенсии часто попросту не платили (к началу 1997 года задолженность по пенсиям достигла 17 трлн неденоминированных рублей). Народ сбегал из городов обратно в деревни ради пропитания. Попросту говоря – кормились огородами. На этом фоне советский период мог отпечататься в памяти как время максимальной заботы о людях. Но разве не советский режим привел к тому, что в итоге творилось в 90-е?
Как отмечает политолог Аббас Галлямов, на загнивающем Западе, где капиталисты эксплуатировали и продолжают эксплуатировать рабочих, социальных гарантий оказалось куда больше:
- Подавляющее большинство современных стран дают такие мощные социальные гарантии, которые СССР не снились. Например, скандинавские страны. Человечество, уже начиная с конца 19 века, с реформ Бисмарка, пытается избежать крайностей этих двух полюсов – либо свобода, либо равенство. И за 100 лет создана очень успешная, динамичная модель – соотношение постоянно меняется в рамках текущего политического процесса, но в целом сама по себе модель уже сформирована: когда и свободы хватает, и равенство в том или ином виде обеспечивается до какой-то степени, но с тем, чтобы не мешать свободе.
А наша власть все пытается удержаться на плаву, играя на сентиментальных чувствах пенсионеров, как Барон Мюнхгаузен, вытаскивающий сам себя за волосы из болота. А что они собираются сделать с молодежью, которая уже успела вкусить все блага загнивающего Запада, и вообще, судя по всему, в пенсию не верит? В прошлом году в 1,7 раза, до 6,56 млн человек, выросло число самозанятых, которые не делают отчислений на будущую пенсию… Что готовят молодому населению России - читайте в следующем материале «НИ».