«Хворостина лязгнула в пустоту и рука - как провалилась. Она огляделась - никого, и даже намёка.. Погода сумрачная, ветер завывает, небо накрылось тучами. Словно спит!
В голове будто лопнула струна. Но - не разрушительно, а осторожно. И звон тёк по извилинам до сих пор. Соображалось плохо, но верно. Впервые - за много, наверное, лет - ум выбирал из тьмищи гипотез. На скорый взгляд и не плохих - но нынче, точно бредовых. То, что отражало реальность.
Реальность - так себе, не греет. Однако, пусть уж такая, нежели «наброски» и «акварели» не званных художников.
*
Она вздрогнула, как от озноба и передёрнулась плечами. Делать неча! И пошла обследовать территорию..
Гектары оказались давно заброшенными. Получалось предположить - когда-то, зачем-то, почему-то купили. Потом забыли зачем и стало не важно почему. Но собственность осталась и её не продали. Жалко? Или не продавалась..
Но ездить - и следить за сохранностью - перестали. Ещё чего! Пусть «спасибо» скажет, что под радиоактивные отходы не определили! Спасибо! И впрямь, ходила б сейчас, да потрескивала..
Раздвинула разросшиеся кусты - кого-то - руками. Укололась, засбоилась, зазнобилась, выматерилась.. Ага, «кругом пятьсот»! И помощи ждать неоткуда. А вдруг куст отравленный - феей какой, со свиным рылом. И я теперь превращусь в гоголь-моголь. Спохватилась! Давно уж - и Гоголь, и моголь, как пить дать..
Перевязала палец платком носовым, окровавился сразу. «Вот-вот, и закапаю на почву окаменелую и безжизненную капельками алого. И тут же вырастут кусты розы бархатистой и багрово-красной.. И про меня лет через сто легенды сложат!» Напряглась, прибавила решительности в шаг. Укол - болезненный и неожиданный - ещё более отрезвил головушку. Стало стыдно за себя - мямлю и головотяпку малахольную. И ненавистно на других - знают, за что..
Топала, уж глядя под ноги пристально - вдруг и ещё во что, вломлюсь! И охарактеризовывая происходящее непечатным! Ничего иного и не скажешь!
В целом, место было затейливое и богатое, на воображение.
Невдалеке, склон к реке - обрывистый, почти скальный. Просто так не сползёшь. Кувыркнёшься в мостки - тоже старинные, ветшалые, значит и на них не задержишься. И бултых! А вода холодная, быстрая..
Вдоль берега, высоко, на устойчивой узкой площадке располагалась «лесополоса». Малюсенькая, рослые деревья вперемежку с кустарниками. Дикие и одичавшие - бузина, калина, красная сморода, орешник, рябина, жимолость. Всё в плачевном состоянии, но живое. Как посадил кто, но не вырастил - выросло само, как сумело! Смотреть было жалко..
Основная площадь - не сосчитать! - тянулась меж «погранично-береговой» разделительной и не ближним населённым пунктом. Чи деревня, чи пионерский лагерь. Строения есть - жизнь просматривается скудная!
Впрочем, это выглядело - как традиция. Учитывая ближнее..
За крайние полчаса глубоких исследований она вдохнула раз двадцать. В двадцать первый - припёком - села на поваленный сосновый ствол и заплакала! О судьбе своей горькой, нелюдимой. О достоинствах зряшних, о мечтах потерянных.. Плакала, размазывая слёзы платком в пятнах бурых. Позабыв о брезгливости природной..
Отрыдалась, достала из сумки-планшета бумаги дарственные. Только давеча принесли, с курьером. Уточнила локацию - то ли ей досталось. То! Не придерёшься.
Ещё из сумки извлекла термос с горячим пока кофе и пакет с пирожками. Утром в соседней пекарне схватила, полдюжиной. На том же присном бревне предалась трапезе. Небо разволокло чуть, птицы с лесополосы зачирикали.
«Хорошо.. Грядкой растительность лесная выстроилась. И с воды не несёт холодом. Защищает. И кое-кто с разбегу в реку не упадёт! Сначала, все пальцы потравмирует. Вроде меня! Вроде меня..» Двадцать второоой.. Запила глотком терпкого - с молоком и бейлисом - напитка печаль свою. Продолжила, не замечая смены - лёгкой, но настоящей - настроения: «..и хорошо, конечно. Что столько открытого пространства. Не надо пилить, рубить, выкорчёвывать.. И много его, пространства. Очень!.. С местными разберусь - не привыкать! Чтоб не шалили. А, напротив, помогали. Им, небось, работы в здешних краях - не тьма! А я обеспечу!» Опять вздох и глоток. Дожевала пирог с капустой, пальцы - девять, целых - о салфетку бумажную, приложенную к выпечке, вытерла.
Осмотрела с насеста собственность веселей. С запада скользнул луч запоздалого солнца. «Вылезло, очухалось!» - подумала не зло. Зло - яростью клокотавшее после прозрения - и вовсе куда-то делось. С ней и всегда подобно - негатив переосмысливается в труд! Потому и на плаву, вечно!
Поднялась, баул оставила у «стоянки первобытного» не ясно чего - либо досуга, либо человека. И повторно отправилась мерить строгим «кавалерийским» свежую недвижуху. У неё уже родился план - что она с этим сделает! Во-первых, характер такой. Во-вторых, не пропадать же!»