Я спросил:
- Все грибницы способны на разговор с игуанами?
Она сказала:
- Тебя ведь совсем иное сейчас волнует. Но всё же отвечу. Да, мы все умеем говорить с игуанами. Впрочем, мы способны на разговор с любым существом. Хорошо - почти с любым. Не надо всё-таки предаваться самопохвальбе… Не каждый кристалл, к примеру, поймет меня. Но это повод для иного разговора. Если ты хочешь узнать от меня подробности строения грибниц да и вообще нашу философию, происхождение и так далее, то я могу рассказать тебе. Позже. Если ты предпочтешь здесь остаться.
- Неужели я могу отсюда уйти?
- А ты думаешь, составитель календаря, что кто-то силой удерживает тебя в нашей оранжерее? Это ведь как способность видеть сны. В каждую минуту сон можно прекратить. Или как медитативный полет – каждая игуана возвращается из полета обратно, в свою физическую оболочку. Когда сама этого захочет. Знаешь ведь про месяц сфумато? Это, кажется, твой любимый месяц, насколько я поняла.
Я кивнул. Мне не хотелось сейчас прервать поток ее слов. И она продолжила:
- Что свойственно этому переходному месяцу?
- Многое. Не знаю даже, какое именно свойство выбрать.
- Для сфумато, в первую очередь, характерна изменчивость. Всё меняется местами… Даже природные существа стараются изменить в это время свое место жительства.
Тут я не выдержал и спросил:
- А я думал, что для сфумато свойственна прежде всего туманность. Туман и дымчатость. Которая наводит на игуан нашего города дополнительную Ысть и заставляет их сбрасывать шкурки. Отращивать новые хвосты и ногтевые отростки. Скажите…
Мне внезапно очень захотелось ее об этом спросить:
- Скажите, а грибницы иногда испытывают Ысть?
Мне померещилось, что в воздухе пронеслось тонкое шуршание. Оно было похоже то ли на улыбку, то ли на шутовскую усмешку. Может быть, это просто мне показалось. Нам иногда многое свойственно видеть не таким, какое оно есть на самом деле.
- Ысть – это обстоятельство беспомощности, - ответила она. - И бездействия. Поэтому от нее страдают в основном только игуаны, которые сами и по своей воле живут в обстоятельствах замороженного шапито.
- Вот как?
- Ты, возможно, удивлён. Стало быть, много новых смыслов сразу. Отдохни. Иди поспи… а завтра мы продолжим.
И она тихо свернула свои лепестки, убрала в войлочный мягкий шкафчик торчащие грибные шляпки и задвинула его вглубь, под сплетение мшистых наростов, поближе к корневой системе.
После разговора с грибницей я действительно спал очень крепко. Мне совершенно расхотелось писать очередное письмо сотрудникам канцелярии Великого Ывзиря. Расхотелось ныть и просить, чтобы они скорей вернули меня домой, к должности составителя календаря. Внезапно я осознал крайне простую вещь – ведь я могу вести календарь и здесь, в оранжерее. Это же очевидно. И почему я раньше о ней не подумал.
И пусть я за это не получу никакого пособия, и пусть из-за того, что здесь, в оранжерее, мне нужно выполнять много работы и поручений старшей сотрудницы, которые отнимают время – всё равно, никто не мешает мне и дальше вести календарь. И складывать листы с записями в аккуратную стопку. Конечно, посыльный Великого Ывзиря не заберет у меня их и не отдаст в нужный распространительный отдел для размножки и распечатки. Но, по сути, разве это что-нибудь меняет?
Так что я продолжу вести календарь. Просто для себя.
Принятое решение меня успокоило. Утром я закончил как необходимый, так и не очень нужный полив, да и прочие маленькие поручения, выданные мне как старухой, так и другими работницами оранжереи. И стал рассматривать ту грибницу, с которой вчера разговаривал.
Мне удалось сразу и безошибочно отличить её от прочих. Хотя все грибницы похожи друг на друга. Сейчас она еще спала, и крепко. Это было видно. А мне столь о многом нужно было ее расспросить.
От такого психологического напряжения я два раза сбросил левую чешую на своем седьмом плече. А ведь каждая игуана знает, что седьмое плечо как раз и показывает связь личности с твоим же собственным прошлым.
Ну что ж, зато у меня появился шанс рассмотреть грибницу со всех сторон, пока она не проснулась. Тихонько посапывая, она голубела в своей удобной, самовосстанавливающейся подставке. Первый бок выгодно мерцал тонкими впадинами, придающими ей устойчивость и изящество. Разглядывая и грибницу, и подставку, в которой она росла, я невольно подумал: такому существу не нужна свобода передвижения, которой обладают игуаны, глыбовидные улитки, рыбы или птицы. И даже люди в птичьих клетках, заточенные в нашем городе в подобие маленьких тюрем, в своем мире могли двигаться, перемещаясь с места на место.
А вот грибнице не нужна свобода передвижения в нашем, игуаньем смысле. Она и без того свободна.
Потом я передвинулся и стал разглядывать левый ее край. Осторожно, стараясь дышать очень тихо, чтобы ее не разбудить. Мне всё же хотелось, чтобы она как следует выспалась. Потому что от одной сотрудницы оранжереи, той, что относилась ко мне наиболее спокойно, похожей на крысиный хвостик, худой и веснушчатой, я слышал – чтобы грибницы хорошо себя ощущали и густо разрастались, им необходим полноценный бестревожный сон.
Вроде как, в своем сне грибницы смешивают прошлое и будущее, тщательно выверяя пропорции при помощи прозрачных инструментов сна. Слегка похожих на игуаньи магические амулеты с их колокольчиками, ключами, ловцами ветра и мерцающими бусинами. Только инструменты внутри сновидений грибниц - - еще сложнее.
И вот, в результате верного измерения прошлого и будущего, в их грибных шляпках появляется тот самый фосфорный порошок, ради которого, собственно, отчасти и создавалась эта оранжерея. И который очень нужен игуанам.
Правда, нужен он далеко не всем – это важно всё-таки отметить. Что до меня, то я могу медитировать и пускаться в астральные полеты вполне себе и без фосфорного порошка, как серебристого, так и радужного, так что уж простите. Никогда не считал себя его рабом. Он вызывает желание плакать, порой без причины, и повышенное расстройство эмоций, а мне это не совсем по вкусу.
И еще. Только сейчас, увы, я начал понимать, что содержать грибниц лишь ради производства этого порошка – это все равно, что худождевателю рисовать свои полотна не ради удовольствия, а лишь для того, чтобы их продать.
Я бы и дальше продолжил рассматривать ее, но тут она проснулась.