В 1953 году археолог Ю.С. Гришин на правом берегу р. Камышта в Южной Сибири исследовал курганы, по внешним признакам относящиеся, согласно классификации предложенной С.В. Киселевым, к тагарской культуре VII-V веков до н.э. На одной из плит каменных оград курганов ученый обнаружил изображение перевернутого котла, украшенного с четырех сторон отпечатками раздвоенного копыта. Было высказано предположение о связи данной композиции с особенностями ритуального обряда опрокидывания котла над головой покойника, отмеченного Георги у некоторых северных народов России в конце XVIII века.
Но подобное объяснение трудно назвать исчерпывающим. Во-первых, само изображение котла является уникальным в своем роде. Во-вторых, возникает вопрос: а котел ли это? В пользу подобного утверждения могут служить многочисленные археологические находки бронзовых котлов в скифских курганах V-IV в. до н.э. Сходство трудно опровергнуть. Третий вопрос: какое отношение простой предмет домашнего обихода, в данном случае котел может иметь к религиозным верованиям? И почему именно котел? В источниках истории древних эпох встречаются упоминания о гигантских медных котлах.
В 1956 году публикуются легенды и предания оронгойских бурят, собранные местным краеведом-энтузиастом Г.Л. Линхобоевым. Он записал:
«В 1928 году один старик рассказывал мне, что в укрытой местности поблизости оставлен медный котел высотой в полтора метра, диаметром 2 метра, толщина котла в палец. Этот котел использовали, по его словам, войска мэрэгитов для приготовления пищи. Местные старики этот котел знают, но рассказывать о нем остерегаются, ибо боятся духов. Я искал этот котел, но имеются большие трудности: скалистые горы, крутые спуски, поэтому не мог его найти».
Цитата полного абзаца приведена не случайно, так как это поможет нам в дальнейшем сравнительном анализе.
Любопытен факт, что в народном фольклоре сохранилось наименование меркитского племенного союза, чьи кочевья в XII веке располагались и на данной территории, так как меркиты (мэрэгиты), по опубликованным научным данным, не участвовали в этногенезе ни бурят, ни халха-монголов. Зато они широко представлены в этнической структуре калмыков и целого ряда тюркских народов. Последующая, приведенная Г.Л. Линхобоевым, легенда о захоронении в пещере горы Гэргэ-шулун («Баба-камень») шаманки Хэрлэгэн, жены Му-банди «из монголо-мэрэгитского племени», подтверждает уникальные методы сохранения исторической памяти в устном народном творчестве.
Однако большое сомнение вызывает предположение оронгойских старожилов о бытовом использовании гигантского котла. Для стремительной меркитской конницы он был бы тяжелой обузой, а его местонахождение, куда и пешему трудно добраться, не то, что всаднику, говорит скорее о другом его применении.
Практический смысл — изготовления огромных медных емкостей был неизвестен даже Геродоту. В V веке до н.э. в своей «Истории» он упоминает о двух из них, которые в его время уже больше рассматривались всего лишь как памятники давно прошедших событий. Великому Греческому описателю народов в местности Эксампей, находящейся между реками Борисфеном (Днепр) и Гипанисом (по-видимому, Южный Буг, так как отмечается, что в нижнем течении реки, те. в Днепровско-Бугском лимане, вода горькая и не пригодная для питья) аборигены показывали гигантский медный сосуд толщиной в шесть пальцев и объемом в 600 амфор. Согласно легенде скифский царь Ариант, пожелав узнать численность своего народа, приказал каждому воину принести один наконечник стрелы, Их было тах много, что из наконечников в качестве памятника был отлит этот котел. Далее автор отмечает, что емкость эта в 6 раз превышает по размерам медный сосуд для смешивания вина, посвященный богам и поставленный у входа в Понт (Черное море) Павсанием, сыном Клеомброта.
«Отец истории» часто упоминал, что не верит в то, что ему рассказывают, но, будучи описателем, считает своим долгом фиксировать факты так, как ему преподносят. Несуразность объяснения причин изготовления данных сосудов для него была, скорее всего, очевидной, поэтому не приведено никаких комментариев. Действительно, изготовление оружия во все времена было делом дорогостоящим. Зачем же тратить его на создание в общем-то никому не нужного памятника! Понятен был бы обратный процесс. Во втором случае тоже не все ясно. Греки смешивали вино с водой непосредственно перед употреблением, поэтому разобраться в побудительных мотивах появления огромного сосуда объемом в 100 амфор именно для этой процедуры, тем более из меди, весьма сложно. Хотя версий и гипотез по этому поводу можно представить сколько угодно.
Нельзя обойти вниманием предположение, высказанное исследователем этнической истории балкарцев и карачаевцев М.Ч. Джуртубаевым в статье «Путями предков» о перемещении «скифского котла», описанного Геродотом, в горы Северного Кавказа. Теоретически транспортировка такого громоздкого и тяжелого предмета возможна, но технические трудности, особенно связанные с форсированием морей и крупных рек, отсутствием каких-либо дорог в условиях крайне пересеченной местности, да и целесообразность доставки делают это предположение крайне неубедительным. М.Ч. Джуртубаев сообщает, что этот котел, по рассказам стариков, использовался на скотном дворе балкарских князей Абаевых в качестве загона для больших овец. Помещалось их в котле более 10 голов.
Но самое детальное описание гигантского медного котла мы встретим в Библии, как «медного моря». В третьей книге Царств и второй книге Паралипоменон приводятся все этапы строительства царем Соломоном храма Господа. По его просьбе для работ по металлу был направлен царем Тирским мастер Хира, который...
«... сделал литое из меди море - от края его до края его десять локтей, совсем круглое, вышиною в пять локтей, и снурок в тридцать локтей обнимал его кругом».
«... Оно стояло на двенадцати волах; три глядели к северу, три глядели к западу, три глядели к югу и три глядели к востоку; море лежало на них...».
В этой связи стоит обратить внимание на рисунки отпечатков раздвоенных копыт, расположенных по сторонам света от перевернутого котла на тагарском изображении, о чем мы говорили выше...
«Медное море, изготовленное Хирамом, толщиной было с ладонь и вмещало, по одним сведениям, 2 тыс. батов (мера объема), по другим – 3 тысячи. Кроме того, мастер отлил десять медных умывальниц (омывальниц) объемом в 10 батов, шириной в 4 локтя, каждая из которых располагалась на медных подставах, имеющих по 4 колеса. Умывальницы были расставлены по 5 штук с каждой стороны храма, а «медное море» – в его юго-восточной части. Дается и объяснение, для чего были сделаны эти емкости: «...приготовляемое ко всесожжению омывали в них; море же - для священников, чтобы они омывались, в нем».
Таким образом, мы видим, что изготовление гигантских медных котлов в древности было вызвано не кулинарно-гастрономическими потребностями, а преследовало исключительно религиозно-ритуальные цели. Людьми давно были отмечены обеззараживающие свойства меди. Ещё в Троянскую войну медные треножники, представлявшие собой полусферы на подставке, являлись священными предметами. Треножниками награждались и олимпионики, которые преподносили их в качестве священного дара храмам богов – покровителей своих полисов. Медный купорос, как антисептик, до сих пор добавляется в воду плавательных бассейнов, придавая ей красивый лазоревый цвет. Не случайно и балкарские князья Абаевы содержали в медном котле именно больных овец. Омолаживающий и оздоровляющий эффект купания в больших котлах мы встречаем и в фольклоре большинства народов мира.
Это еще раз подтверждает, что и «меркитский котел», описанный Г.Л. Линхобоевым, не мог служить для приготовления пищи. Сами факты нахождения его в труднодоступной местности и страх стариков перед духами говорят о ритуальном предназначении, связанном, скорее всего, с обрядом инициации, т.е... посвящением юношей в воины. То, что бурятские старожилы связывали использование медного котла именно с меркитами, тоже не противоречит вышесказанному, так как упоминание о подобных обрядах можно встретить в источниках по древней истории монгольских народов, хотя и в завуалированной форме. Таинство обряда должно держаться в секрете.
Примером этого может служить малопонятный историкам эпизод, произошедший после сражения между войсками Чингис-хана и Джамухи в местности Далан-Бальджут «Сокровенное сказание монголов», а затем и Лубсан Данзан в «Алтан тобчи» победу в битве отдают Джамухе, «Юань ши» и Рашид-ад-Дин – Чингис-хану. Но в данном случае нас не интересует то, кто победил, а то, что большинство источников упоминает о 70 котлах, в которых победитель заживо сварил у Рашид-ад-Дина захваченных противников, а в «Сокровенном сказании» чоносских юношей.
Сразу возникает три вопроса. Почему подверглось наказанию именно племя чонос, если оно даже не упоминается в составе войск противников? Почему именно юноши подверглись экзекуции, а не старики, мальчики, а тем более мужчины-воины, которые и должны были нести ответственность в случае провинности? В-третьих, этимология этнонимов «кият» и «чонос» восходит к одному тотему - волку. Чингис-хан, происходивший из рода кият-борджигинов, и его дальний родственник по отцу Джамуха не могли так жестоко обойтись с кровными родственниками. Естественнее предположить, что в честь победы был проведен обряд инициации, то есть посвящения юношей в воины. Обряд является таинством, поэтому слухи о 70 котлах и чоносских юношах приобрели такое ужасное содержание.
Вода, ках элемент стихии, всегда обожествлялась человеком. Причин этому много, но мы отметим только одно ее свойство: способность отражать окружающий мир. До появления первого бронзового зеркала люди могли видеть свое изображение только в воде. В это отражение они переносили частицу души человека. Поэтому требовалось перевернуть котел над головой покойного, чтобы изображение ушло вместе с ним в иной мир. Отсюда и до сих пор сохраняется традиция завешивания зеркал в доме усопшего.
В знаменитых иероглифах Онежского озера встречаются рисунки, вызывающие жаркие споры среди ученых, особенно, изображение непонятного существа, держащего в руках не менее загадочный предмет. Одни исследователи усматривают в этом космогонические представления древних, другие – простой элемент охоты. Но там же можно встретить и знак, очень похожий на тагарский перевернутый котел. Может, мы видим сцену, в которой изображен шаман или потустороннее существо, осуществляющее погребальный ритуал? Может быть!
Ясно одно: омывание водой в медном котле очищает человека, переводит его в новое качество, переворачивание котла - завершает его земной жизненный путь.
Виктор МАГЛИНОВ