От Бар-Кохбы до схимонаха Сергия
Новое обращение извергнутого из сана схимонаха Сергия (Романова), в котором он призывал своих последователей “избавиться от оков сатанинских” и объявить войну вышкам 5G, было удалено с YouTube за нарушение условий использования площадки. А вот предыдущее обращение бывшего схигумена, в котором тот потребовал от президента России, Владимира Путина, ни много ни мало, а передачи ему, Сергию, всей полноты президентской власти (в противном случае схимник-бунтарь пригрозил главе государства и Патриарху “духовной войной”) — по-прежнему доступно всем пользователям Сети.
Понятно, что с одной стороны — это всё больше напоминает откровенное безумие, с другой — какие-то политические и информационные технологии, используемые для саморекламы самого Сергия и его общины. Но в целом традиция, предписывающая тому или иному лидеру культа требовать именно политической власти, имеет глубокие корни. О которых, в общем-то, тоже небезынтересно поговорить подробнее. И называются эти корни в самом общем смысле “лжемессианство”.
Здесь следует оговориться, что сам Сергий, конечно, не классический “лжемессия”. Он не претендует на роль “воплотившегося Бога”. Но, как минимум, позиционирует себя как то ли пророк, то ли “прозорливый старец” с возложенной на него свыше отдельной, специальной миссией. К слову, позиция для некоторых лидеров царебожных общин в России характерная. Тот же Рафаил (Берестов), который уже несколько лет “пророчествует” и “проклинает патриарха”, на непосредственную политическую власть ни разу не претендует. Но вот некоего “царя” нашёл и на царство “помазал”. Равно как и лидеры “Царской православной церкви — Святая Русь”, “двойные раскольники”, которые сначала откололись вместе с бывшим чукотским епископом Диомидом Дзюбаном от Церкви, а потом ушли уже и от самого Диомида, также попутно нашли “царя”.
С Романовым всё значительно интереснее: он царя искать не стал. Он требует власти непосредственно для себя, и сам готов “спасать Россию от засилья хабадников” и прочих “жидомасонов”. И это желание власти именно для себя роднит его с традицией, если можно так выразиться, лжемессианства куда плотнее, чем остальных представителей царебожных культов.
К слову, феномен этот характерен не только для христианских течений, но и для авраамических религий в целом. Хотя бы потому, что ожидание мошиаха — важная черта иудаизма. И это ожидание перешло в ислам и христианство. И в этих трёх течениях периодически возникают люди с достаточной степенью харизмы и безумия, чтобы объявлять себя “царём царей” и “посланцем небесных сил”.
В исламе, к примеру, есть упоминание о даджжале, или “обманщике”. Это такой “исламский антихрист”, одноглазый, с красной кожей, кудрявыми волосами. Он будет последним искусителем для верных, его всемирная власть, кроме Мекки и Медины, будет длиться 40 дней, а затем падёт под ударами верных с помощью пророка Исы и Махди, спустившихся с Небес.
Был у даджжаля и реальный прототип: Сафи ибн Сайяд аль-Ансари, живший в VII веке, с которым, по преданию, пророк Мухаммед встречался лично. Трансовых состояний и пророчеств ибн Сайяда пророк Мухаммед не оценил. А потому многие исламские проповедники характеризуют аль-Ансари как одного из дажжалей, которые в самом широком смысле — “лжепророки” и “лжесвидетели”.
В иудаизме список лжемессий или фигур, вокруг которых до сих пор идут споры по этому поводу, достаточно широк. Был, например, легендарный предводитель иудейского восстания Бар-Кохба, который объявил себя мошиахом в 131–135 годах нашей эры и несколько лет довольно успешно боролся с римскими армиями. Иудейские богословы, насколько можно судить, и поныне не пришли к единому мнению. Можно ли отнести его к категории “лжемессий”, или же, напротив, расценивать его как “кандидата в мессии”, который просто не прошел все испытания свыше?
А вот по поводу другой легендарной личности, которая являет собой просто хрестоматийный пример “лжемессианства” в иудаизме, никто, в целом, не спорит. Речь идёт об уроженце Османской империи, Шабтае (Шаббатае) Цви, который в XVII практически привёл к расколу иудейских общин по всей Европе, да и на территории османов.
Начинал Шабтай Цви как иудей-каббалист. Человеком он был безудержной энергии и харизмы. Впрочем, время от времени впадал в периоды апатии. Что позволяет современным исследователям предполагать, что этот религиозный лидер страдал чем-то похожим на маниакально-депрессивный психоз.
Времена, между тем, тоже были интересные. Христиане Европы ожидали, что в 1666 году начнутся сакральные процессы, знаменующие скорый Конец Света. На Украине войска Богдана Хмельницкого в процессе национально-освободительной войны регулярно устраивали еврейские погромы. В общем, религиозная и политическая жизнь шла весьма интенсивно и напряжённо.
Все эти факторы, внешние и внутренние, видимо, и стали катализаторами того, что в 1665 гожу Шабтай Цви в Газе публично провозгласил себя мессией. При этом сам “лжемессия” был не чужд исторических и религиозных отсылок. Например, в Иерусалим он въезжал торжественно, при скоплении народа, в окружении 12 ближайших учеников. Правда, из Иерусалима он вскоре был изгнан. Это Шабтая не остановило, и он направился в Константинополь, на встречу с султаном, чтобы тот передал ему трон.
Естественно, в среде традиционных иудеев далеко не все позитивно воспринимали Цви. И своеобразным идеологическим триумфом был для него эпизод с португальской синагогой в Измире, куда он со своими сторонниками силой вторгся во время субботней молитвы. Но последователи “мошиаха” не стали устраивать погром, а продолжили служить совместно. После чего Цви стал раздавать звания “королей” как своим ближайшим соратникам, так и недавним оппонентам.
Движение саббатиан, таким образом, распространялось быстро и максимально широко. Ровно до того момента, пока в 1666 году султан Мехмед IV, к которому и направлялся Цви, чтобы забрать трон, не издал указ об аресте проповедника. Во время пребывания в заточении Цви даже встретился со вторым “лжемессией” того времени, каббалистом из Львова Неемией Когэном. У двух “лжемессий” после трёхдневного диспута вышла драка. После чего Когэн внезапно принял ислам. А Цви был переправлен в Адрианополь, где тогда пребывал султан, на суд. И при выборе между смертной казнью и принятием ислама — выбрал второй вариант. Самое интересное, что ещё несколько лет, несмотря на отступление Шабтая Цви от веры предков, общины саббатианцев продолжали существовать и почитать своего духовного лидера как мессию. Впрочем, рост движения после этого инцидента пошёл на спад.
Шабтай Цви и Бар-Кохба, которого иногда изображают в качестве крестового вальта
Что касается христианства, то здесь имеют место быть вариации, которые выражаются в соотношении психических отклонений с прагматизмом. И отдельно в данной истории стоит упомянуть про “Иерусалимский синдром”. Это ситуация, когда турист или паломник в Иерусалиме внезапно начинает чувствовать себя исполненным неких высших, божественных сил, осознавать, что на него возложена миссия по очищению и спасению мира и отождествлять себя с тем или иным библейским персонажем. Чаще всего этот психоз носит кратковременный характер, и человеку достаточно уехать из Израиля домой, чтобы его “отпустило”. Но бывают и более серьёзные случаи, вплоть до организации локальных религиозных групп.
С другой стороны, фактор Иерусалима совершенно не обязателен, чтобы кто-то провозгласил себя “сыном божиим”, да ещё и царём. Такие случаи в российской истории известны.
Ярким примером “лжемессианства” является история основателя секты скопцов, вышедших из течения “хлыстов”, Кондратия Селиванова. Начинал он свою деятельность с хлыстовского “корабля” в Орловской губернии примерно во второй половине XVIII века. Глава этой общины, некая Акулина Ивановна, признала в Селиванове своего сына и “сына божьего”, рождённого непорочно. Сам Селиванов этого не отрицал, а принялся реформировать порядки хлыстов, борясь с оргиастическими элементами их богослужений. Боролся он с ними весьма радикально, методом оскопления. Себя Селиванов объявил “искупителем-оскопителем”, а позже — ещё и чудесно спасшимся императором Петром III.
Человек это явно был незаурядный, поскольку, несмотря на ссылку, в итоге обосновался в Петербурге, по некоторым данным, богослужения его общины посещали знатные особы, некоторых из них он, несмотря на запрет властей, оскопил. И только в 1820 году он вновь был отправлен в затвор, в суздальский Евфимиев монастырь, где умер своей смертью в 1832 году. И это всё не в самые спокойные с политической точки зрения для России времена, когда провозглашение себя царём и “богом” могло обернуться самыми суровыми последствиями.
Эти истории лжемессий прошлого всё же отличаются от того, что началось в XX веке. Дело в том, что вышеприведённые проповедники были, если можно так выразиться, более “идейными”. И даже претендуя на передачу себе государственной власти, или называя себя чудесно спасшимся царём, использовали данные сюжеты скорее как один из декоративных элементов доктрины. Чтобы в своих общинах добавить себе ещё больше сакральности и таинственности.
Век XX внёс свои коррективы — претензия на реальную, мирскую власть стала уже вполне экономически мотивированной. Как считают многие сектоведы, основное отличие любой тоталитарной секты от любой традиционной религии в том, что истинная цель религии — это всё же в той или иной форме “сближение человека и Абсолюта”, а секты, что бы ни декларировали её лидеры, — это деньги и власть. Власть при этом — тотальная, а деньги — в как можно больших количествах. И здесь провозглашение себя “богом” или “пророком” является уже чисто маркетинговым ходом. При этом наложила свой отпечаток на явление лжемессианства и постмодернистская эклектика. Когда “христами” стали называть себя типичные восточные гуру из Индии, Японии и Кореи.
Здесь можно вспомнить и “преподобного Муна” а с его “Церковью объединения”, и Тидзуо Мацумото, более известного как Сёко Асахара, который провозгласил себя “Токийским Христом” и “агнцем Божиим”. Или российского Сергея Торопа, он же Виссарион, с целой сетью поселений в Красноярском крае и столицей в Городе Солнца, под Минусинском. И даже Чарльза Мэнсона, который провозгласил себя “иисусом-сатаной”. Подобного рода деятелей в истории прошлого, да и нынешнего столетия великое множество. Достаточно открыть любой сектоведческий справочник. Но объединяет их одно: провозглашая себя “великими пророками” или же “христами” — эти люди стремятся достичь вполне осязаемой, земной и тотальной власти, как минимум, в своих общинах. А как максимум — пройти и в большую политику. Как тот же Сёко Асахара, который создавал свою партию, чтобы в итоге стать японским премьером.
Вообще отношение к власти у этих лжемессий весьма показательно, во всяком случае, с христианской точки зрения. Христос в Новом Завете именуется “Царём” и даже “Царём царей”, но говорит Он об этом вполне однозначно: “Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан Иудеям; но ныне Царство Мое не отсюда”. То есть, Царство Христа — это не та власть, которой так жаждут “лжехристы” века нынешнего, оно, это Царство глубоко противоположно по сути и смыслу чаяниям современных лжемессий. Оно выше и непостижимее и не сводится к профанному, сугубо земному пониманию феномена власти.
Но на то и имеется емкое слово “антихрист”, которое в буквальном переводе означает не “против Христа”, а “вместо Христа”, и характеризует процесс того, как “небесное” подменяется сугубо “земным”.
Александр Чаусов