Каждый раз, когда эта история сама по себе, или будучи помянута кем то всплывает в памяти, покоя не даёт вопрос, почему капитан "Боярина", Федор Васильевич Сарычев, приказал его покинуть? С одной стороны, по описанию самого капитана, ситуация была настолько безнадежна, что вариантов не было, крейсер был обречен погибнуть. С другой стороны, обнаруженный на следующий день, "Боярин" сидел на мели и был признан нашедшими его миноносцами, вполне годным для спасения, как же так? То, что спасатели перенесли спасение ещё на день, стало приговором "Боярину", шторм снял его с мели и понес на минное поле, где он подорвавшись затонул.
Но обо всем по порядку. Сам по себе "Боярин", тот каким его построили, противоречил требованиям к крейсерам второго ранга предъявленным Морским техническим комитетом. Уже был успешный, подходящий почти по всем параметрам проект бронепалубного крейсера "Новик" и по этому проекту строились однотипные "Жемчуг" и "Изумруд". Собственно и "Боярин" был по началу "Новиком", но поперек стройных планов Морского комитета, внезапно влезают личные интересы императорской семьи, конкретно вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Отказать матери императора не смогли ни управляющий морским министерством адмирал Тыртов, ни подчиненные ему члены Морского комитета, ни собственно сам император Николай второй, с которого все и началось. Мария Федоровна, бывшая датская принцесса, убедила сына заказать четвертый крейсер в Дании. Против немецкого проекта "Новика" от фирмы "Шихау", датский проект уступал практически всем, плюс даже не догоняя немцев, многое пришлось править, чтобы просто получить годный хоть как то для службы корабль. Устранение огрех проекта, по итогу исправить их полностью не смогли, привело к росту водоизмещения и цены, скорость напротив упала до 21 узла. Датский проект обошелся на 65 тысяч рублей золотом дороже немецкого, в добавок вместо отряда из однотипных четырех крейсеров, получился отряд из трех нормальных и одного симпатишного, но хроменького, ибо полная скорость "Новиков" была 25 узлов, против 21 узла "Боярина".
Капитаном еще не достроенного "Боярина", после его спуска на воду 26 мая 1901 года , Сарычева видимо назначили не с проста, больно щекотлива была ситуация с постройкой практически подарка матери императора. В донесениях своих Федор Васильевич, просто рассыпается в благодарностях перед датскими строителями, освещая сугубо положительные моменты.
Итак, что же вышло у датчан? А вышел бронепалубный крейсер второго ранга длиной 105,2 метра, ширина 12,65, осадка 4,88 метра. Водоизмещение было 3274 тонны, скорость справочная этично обозначена в 22 узла, по факту 21. Для сравнения водоизмещение "Новика" 3080 тонн. В ходе ходовых испытаний был выявлен дефект устранить который, равно выяснить причину его не удалось, на крейсерской скорости в 14 узлов начиналась тряска корпуса, что как то не очень вдохновляло экипаж. Из короткой предвоенной жизни крейсера стоит отметить весьма печальный момент, по пути на дальний восток, после выхода из Портленда, на "Боярине" застрелился старший механик. Что послужило причиной этого поступка не ясно, но осадок был неприятный.
С момента объявления войны между Российской Империей и Японией, герой повествования находился в самом пекле конфликта в Порт-Артуре. В свой последний выход он отправился спасать минный заградитель "Енисей", который сам же до этого сопроводил ставить минное заграждение, причиной послужил, как позже выяснилось, подрыв "Енисея" на собственной мине. Взяв с собой четыре миноносца "Боярин" отправился спасть минзаг. Далее показания источников разнятся, по одной версии на "Боярине" понятия не имели о границах минной постановки, по другой всем все было известно. Так или иначе, 29 января 1904 года, в 16:08 бронепалубный крейсер второго ранга "Боярин" подорвался на мине минного заграждения выставленного "Енисеем". Взрыв убил десять нижних чинов и погрузил крейсер в воду по иллюминаторы. Аварийно-спасательные работы, по подведению пластыря, только усугубили положение корабля, крен вырос. Помимо этого, утверждалось, что из-за затопления машинного отделения крейсер лишился энергии и хода, остановились водоотливные насосы, крейсер без хода сносило к предполагаемому месту постановки минного заграждения, дальнейшая борьба за живучесть была признана бесполезной и экипаж покинул корабль. Видимо для очистки совести Сарычев приказал миноносцам сопровождения добить крейсер торпедами, но у тех вышло две осечки и больше они судьбу не испытывали, надвигалась ночь и усиливался шторм.
После всего прочитанного можно предположить, что посланные на место аварии миноносцы могли найти крейсер только на дне. Но нашли они его над водой уткнувшегося в берег, плотно сидящего на мели. Экипажи миноносцев обследовали крейсер и пришли к выводу, что собрав все нужное, можно вернуться и спасти крейсер, как то совсем не вяжется с описанием аварии и выводами капитана. Кстати вместо того, чтобы оставить аварийную команду на крейсере, спасатели ограничились постановкой его на якоря. Но, что же тогда выходит Сарычев и офицеры крейсера струсили и оставили корабль, который можно было спасти? Увы судьба не дала шанса доказать это, или опровергнуть. Ночь ушедшая на сборы и подготовку, стала для "Боярина" последней, шторм сорвал его с якорей и на этот раз точно вынес на мины, на которых он подорвался, по одним данным дважды, по другим один раз и в итоге затонул. Пришедшие на следующий день спасатели нашли его на дне в сорока метрах от берега. По итогу разбирательств Сарычев был обвинен в преждевременном оставлении корабля, что впрочем, не помешало ему дослужиться впоследствии до чина генерал-майора флота, а в отставку он вышел в чине генерал-лейтенанта.
Справедливости ради стоит отметить двух капитанов миноносцев, что имели к судьбе крейсера прямое участие, но проявили себя не лучшим образом. Первый, капитан Киткин, не исполнил приказ и не добил крейсер, второй Матусевич, понадеялся только на якоря не оставив аварийной партии, на крейсере, который можно было спасти.
