Белой завистью позавидовала коллеге по журналистскому цеху Евгению Додолеву, увидев, что тот записал телеинтервью с Николаем Цискаридзе. С Женей мы знакомы, а с Николаем, к сожалению, нет.
– Хочешь такие же ноги, – ехидно предположил интервьюер.
Ногами меня природа не обидела, но не довела их до той природной аномалии или совершенства – выворотности sine qua non (без которой невозможно) стать балериной.
Чудесное латинское выражение я увидела в блоге Николая Максимовича. И это был еще один повод восхититься – потому что до него оборот, означающий обязательное условие, употребляли Пушкин, Достоевский, Добролюбов... Маркс и Ленин наконец.
Теперь и он, любимая звезда балета, трудяга и аннигилятор журналистов.
****
Даже молодежная аудитория, включая мою дочь, пришла в восторг, увидев, как лучший Щелкунчик академических театров однажды разделал под орех парочку интервьюеров, которые поплыли как дети, когда он в течение первых пяти минут показал, что такое раскрепощенность и знание предмета. Несмотря на то, что вопрошающие представляли (по их разумению) один из самых свободных голосов России – RTVI.
К даме Николай Максимович испытывал откровенную приязнь (смею предположить, что тому виной ее грузинская фамилия).
Робкого юношу, как мне показалось, она захватила с собой для испытания практикой. Поскольку часто в сети его называют неполным именем Саша, позволю себе для краткости то же и я.
Разговор у них получился длинный и по нему можно выпускать сборник цитат.
Саша поинтересовался у ректора Вагановской академии, считает он Питер культурной столицей или провинцией. (Интересно, что подумали в этот миг коренные обитатели берегов Невы). На что получил ответ: смешно считать хоть какой-то город культурной столицей, ибо само это понятие не определяется количеством театров и музеев.
Когда артисту дали карт-бланш в академии, не почувствовал ли он себя заложником власть предержащих, подтолкнувших его к новой должности? Нет, к Путину у него благодарственное отношение.
Николай Максимович назвал чем именно оно вызвано. И, между делом, заметил:
– Дело Серебренникова пиарится как непонятно что. А со мной делали гораздо страшнее...
– Травля была? – удивилась журналистка, хорошо осведомленная о деле Гоголь-центра и ни сном ни духом, очевидно, не знавшая о периоде жизни своего героя в 2011-2013 годах.
Уроженке Тбилиси артист простил этот вопрос. Но тут голос подал ее партнер, полюбопытствовав, почему "пользуясь приближением" (ясно к кому) Цискаридзе не попросится обратно в Москву.
Член Совета при президенте по культуре и искусству ответил, что состоит в этом органе с несколько другими целями. Но во время "приближений"...
– ... Наблюдал как некоторые люди предлагают себя в разных качествах Путину. Это выглядит просто смешно.
Два "смешно" было уже многовато для одного интервью.
Но Саша был неудержим. Теперь ему стало интересно, чем Цискаридзе объясняет для себя любовь Владимира Владимировича к искусству и балету .
– Он даже о разводе объявил в Большом театре.
– Он не в Большом это объявил, – уточнил артист, – а в Кремлевском дворце съездов на балете "Эсмеральда".
– Да-да, но это все равно был балет, – настаивал репортер.
– Искусство, – улыбнулась интервьюерша.
И, видимо, под ее влиянием Николай Максимович не предложил Саше самому спросить у Путина про его любовь, а не интересоваться как культурные пристрастия президента Цискаридзе объясняет лично для себя.
Любовь никак не отпускала вопрошающих.
Теперь их занимала проблема нелюбви к этому жанру новой назначенки на пост министра культуры. Они нашли ее пост 12-летней давности, где она в этом признавалась.
Но Цискаридзе напрягаться не стал:
– Марина Цветаева тоже не любила балет. Но мы же не отменили Марину Цветаеву.
Человек, можно сказать, отдавший жизнь искусству, легко объяснил непонятно зачем собравшимся, почему не хочется сегодня идти на балет или оперу.
Билеты дорогие? Да.
И зрители Большого нынче приходят не спектакль посмотреть, а свой статус показать.
Поэтому им фиолетово, что за фигня идет на сцене. А там, действительно, всё скучно, нудно и бесцветно.
- Страшней я не видел ничего!
В общем, если маленького Колю в далекие времена привели в театр, он увидел сказку и мы обрели в его лице звезду, то случись это сейчас, он бы сделал ноги – свои уникальные неповторимые ноги! – совсем в другую сторону.
Русская опера очень красивый жанр, но когда исполняется плохо, это пытка. Однажды король Испании признался ему, что классика для него сравнима с казнью, когда из человека вытягивают кишки... И он не мог с ним не согласиться, когда увидел "Иоланту" в сегодняшнем варианте.
– Опера про радость, свет, надежду! А на сцене ад.
Буквально на этом месте Саша решился на вопросы-подсказки, которые в свою очередь навели меня на мысль, что он отнюдь не робкий практикант, а человек трудной судьбы с богатой биографией.
Намекая на то, что он лично сам реально чувствует – Цискаридзе прямо, как три сестры, все-таки рвется в Москву – журналист предложил свой рецепт возвращения:
- Когда вы сильно, прямо критикуете Большой театр... Не кажется ли вам, что лучше иногда промолчать, быть деликатней, быть политиком... Неужели вы не говорите себе "Коля, промолчи"?.. Может быть, лучше сказать: "Да, сейчас в Большом театре хорошо. А когда я приду, будет еще лучше"...
Призывать Колю не лезть на рожон всегда себе дороже.
Во-первых, артист напомнит, что он – "сволочь и скандалист".
А во-вторых, ответит:
– Я никогда так не скажу. Говорить так – это глупость. Никто не знает, что будет...
В-третьих, продолжит настаивать, что в Москве нельзя сводить ребенка ни на одну оперу. Везде голый зад и идиотизм. А поскольку он получил второе (юридическое) образование и посидел, что называется, на хозяйстве, он знает сколько стоит каждая мелочь. Не говоря уж об Большом.
- Прихожу, смотрю спектакль и вижу – выброшена очередная куча денег коту под хвост.
И тут, к моему удивлению, журналист начинает в ответ рассказывать мэтру:
– Для того чтоб появился один хороший спектакль, нужно выпустить сто! Если не экспериментировать – как мы будем находить новые формы, новые решения?
И упрекает артиста в "насмотренности" - мол, его уже ничем не удивишь.
– Конечно, – тут же соглашается Николай Максимович. – Я же не блондинка с накаченными губами на фоне люстры Большого театра.
*******
Возникает наш любимый – финансовый вопрос.
И здесь Цискаридзе с терпением стоика объясняет свободным журналистам, что у революционера Дягилева была антреприза, читает небольшую лекцию про устройство императорских театров, рождение МХАТа, про госденьги, на которые нельзя устраивать театральные скандалы, входящие в разрез с законами того же государства.
Журналистка, родившаяся в Тбилиси и поработавшая в Штатах, смело вставляет свои безотказные пять копеек:
– Мне всегда казалось, что свобода и искусство это вместе шагающие вещи.
Дальше, к бабке не ходи, сообщает – вот в СССР свободы не было...
– Но были события!!! – возбужденно возражает теперь уже девушке-красавице, на честь которой покушался даже депутат Госдумы (было ее заявление в адрес Леонида Слуцкого) Николай. – А сейчас всё разрешено, ну, всё. А событий нет!
Трилог (их же трое) по поводу вечных ценностей в искусстве передать нормативной лексикой нереально.
Цискаридзе не сдается, хотя тихий Саша в результате сообщает, что "скандалы театру нужны, тем более опера и балет, потому что мы понимаем..."
Мне вот всегда интересно, кого имеют в виду журналисты, когда произносят это самое "мы".
Жаркий спич артиста о том, что никакой директор не будет иметь отношения к успеху Большого театра, потому что его историю на века вперед создали совсем другие люди, понимания не найдет.
– Поэтому не надо экспериментировать?.. Только классические спектакли?
Почему-то в этот момент журналист начинает напоминать мне героя чеховской "Чайки", который настаивал на новых формах и – прости, Господи! – не вызывал у меня сочувствия даже когда стрелялся.
Но у Цискаридзе свое меткое оружие:
– Вы все время передергиваете. Я опытней вас как человек в телевизоре. Вы не сможете сделать как вы хотите.
И тут рождается небольшой выход с цыганочкой. Поскольку был упомянут (не к ночи) спектакль "Нуриев" и выходы ропщущих либералов на Красную площадь, журналистка шепчет коллеге:
– Как с "Тангейзером"...
Сто раз она вспомнит в дальнейшем, что было потом. Как я, когда по молодости и глупости пыталась что-то лепетать по поводу "Черного квадрата" Малевича Илье Сергеевичу Глазунову во время первого интервью с ним после большой опалы. Впрочем, я-то вспоминаю как урок на всю жизнь, а она – не знаю.
На простой вопрос, кто автор либретто "Тангейзера", заданный ректором-артистом, инициатор темы смело ответила:
– Я тогда не жила в России.
Как в игре "Кто хочет стать миллионером" ведущий (а роли, ясно, поменялись) дал ей шанс подумать:
– Вы все время нас ловите! – поняла она, наконец, на 44-й минуте интервью.
И сдалась:
– У меня нет ответа на этот вопрос.
Цискаридзе, как положено, потянул кота за фаберже и рассказал, что самым большим козырем либералов, был вопрос – откуда мы знаем, что именно хотел сказать Вагнер.
– А... – услышав что-то знакомое, отреагировала допрашиваемая. – Вы меня про Вагнера спрашиваете? Я про Вагнера знаю.
– Вагнер сам написал этот сюжет,
– А вот этого я не знала.
– А либералы не удосужились об этом прочитать.
– Я не фанат Вагнера. Я вообще...
Перед тем, как прочитать очередной курс про наличие идей и законов в романтических произведениях и греческих трагедиях, Цискаридзе сообщил: раз Вагнер сам написал этот сюжет, он уже показал, чего хотел. Смысл произведения в том, что человек метался между христианством и язычеством. И в итоге пришел к христианству.
– Я не против того, чтоб люди вышли в рубищах, выехали на танках... Можно идею, понимаете, идею этого произведения показать?! Мы можем говорить о том, что Виолетта Валери была девушкой очень низкой социальной ответственности... И прекрасно понимаем, про что это, потому что слово "Травиата" в итальянском означает "падшая". Но никто не просит показать как она удовлетворяет полк солдат.
Дочка уже рыдала от смеха и просила ссылку на этот шедевр, чтоб быстрей поделиться с друзьями.
Тем более, что Саша встрепенулся:
- У художника в этом смысле должна быть самоцензура? Он должен сам себя остановить? Если он хочет поставить такого "Тангейзера"...
Я начала жалеть Цискаридзе, который уже не мог говорить про полк, а по пятому кругу начал объяснять то же в других выражениях. Когда он вспомнил, что журналисты привязали детский спектакль "Фею кукол"к политическому хайпу и объявили его соколом Путина, - на тех, кто его интервьюировал, было больно смотреть.
Журналистка робко заметила:
– Мы уже начинаем закругляться...
От Николая Максимовича так просто не отскочишь.
– Жалко, – сказал он. – Надо делать сериал.
И за несколько минут успел проехаться по нетрадиционке, вспомнил, как Елена Образцова, когда увидела, что делают с ролью ее любимой Наины в опере "Руслан и Людмила", сказала: "Этого я не буду исполнять никогда", встала и ушла. Рассказал о разнице по удержанию людей в зале голой задницей и 4,5-часовым "Гамлетом", где Евгений Миронов играет один все роли.
– Я его видел, – вдохновенно сказал журналист Саша (я уже успела заглянуть в интернет и узнать, что это российский писатель белорусского происхождения, работавший на Первом канале, затем на одной мокрой радиостанции, где имел эфирный псевдоним "штатная бездарность Рома Романович", автор крупной прозы, быть может, неплохой и коротких рассказов, один из которых приводится в виде безыскусной шутки, не удивляйтесь, это не ошибка: «Jlyf;ls xtkjdtr [jntk yfgbcfnm rjhjnrbq hfccrfp^ yj tuj vfkj rnj ghjxtk^ gjnjve xnj xtkjdtr gthtgenk yf cdjtq rkfdbfneht zpsr»). – Удивительный спектакль.
***
Люди, я тут не забавы для пересказываю все это хозяйство. Вы, бедные, спорите каждый день в сетях, почему мы такие, а они сякие, почему в театр ходить стало действительно страшно, почему столько денег выбрасывается на ветер, а толку нет...
Послушайте, что говорит в конце почти часовой битвы светлоликий в буквальном смысле прозаик Рома Романович:
– Для того, чтобы Миронов сыграл так, как он играет, 4 часа, для того, чтобы был такой спектакль, нужно чтобы было очень много экспериментов с другими спектаклями. К этому надо было прийти...
И взмыленный Цискаридзе опять начинает сказку про белого бычка:
- Вы хотите меня убедить в том, что надо родить велосипед. А я вам пытаюсь объяснить, что колесо рождено давно.
Николай даже помахал для наглядности у себя за спиной, потому что вербальное общение было собеседникам уже не по плечу:
– Театр пришел к этому в ХХ веке. Вы сейчас не на своем поле играете. Я вас все равно задавлю.
Ах, как же это не политкорректно!
Однако я вспомнила свою любимый диалог короля с де Тревилем во франко-итальянских "Трех мушкетерах». Людовик говорит, что мушкетеры бежали от гвардейцев кардинала. Капитан отвечает:
- Сир, мушкетер может бежать. Но за кем-нибудь. А не от кого-то... Не верю.
- Видели бы вы усмешку его преосвященства, когда он сообщал мне об этом. Я готов был задушить его!
- Сир, не следует сдерживать порывы, которые идут от души.
***
Поскольку перестав танцевать на большой сцене, Николай Максимович, стал частым гостем на ТВ, то слышим мы его немало. Тем интересней стало – чем же коллега-журналист собирается удивить на этот раз.
Помню его интервью полтора года назад. Тогда почерпнула прекрасное выражение "пример бездарности и блата", услышала рассказ о "кривоногой критикессе, закатывающей в асфальт чернь, не по чину закатившуюся в труппу Большого театра". Узнала о народившемся в 2000-е клане менеджеров, который искусство свел к нулю, а свои карманы – ровно к противоположному итогу.