В аптеке Фридсона он взял мне кока-колу, а себе - ванильный напиток.
- Откуда ты знаешь, что меня зовут Дженни?
- Так сказал тот тип в магазине, мистер Сили. Романтичное имя. Тебе идет.
- О, - произнесла я со смехом. Смех получился неожиданно высоким, похожим на визг гиены. - С чего ты взял? Я кажусь тебе романтичной?
- Ты кажешься мне красивой, это точно.
Говоря это, он смотрел мне в глаза. Я отпила кока-колы и поняла, что сейчас либо поперхнусь, так что вода брызнет из носа, либо свалюсь с табурета.
- Я вот что подумал, может, сходим куда-нибудь?
Сердце подпрыгнуло у меня в груди. «Давай». Я ни секунды не раздумывала, и это было на меня совсем не похоже.
- Кстати, как тебя зовут? Уилл... а дальше?
- Уильям Коул Макдоналд, мэм, - ответил он. - В детстве я терпеть не мог свою фамилию.
- Почему?
- Ты что, не знаешь эту дурацкую песенку? «У старого Макдоналда полным-полно гусей...»
- Я об этом даже не подумала.
Я и не заметила, как стемнело - мы просидели у Фридсона три часа. Я опоздала на ужин, и никто не знал, где я. За эти три часа я выложила Уильяму Коулу Макдоналду о себе все, что можно. Сама не знаю, как это вышло. Рассказывала все подряд: что у меня нет настоящих друзей, что я не вписываюсь в круг своих знакомых, что не похожа на других. А он слушал, не сводя с меня глаз, и чем больше он слушал, тем больше я ему рассказывала. Я даже призналась, как мне хочется стать балериной, но что от родителей поддержки ждать не приходится, поскольку они считают мою мечту глупостью.
Еще я сказала, что всегда была послушной девочкой, а он ответил, что всегда был несносным мальчишкой.
- Похоже, это началось в первом классе.
- Правда? А что случилось?
- Я сказал учительнице, что у нее на носу бородавка, а ей это почему-то не понравилось, и она отправила меня домой.
От смеха я поперхнулась, кола брызнула во все стороны.
Мы встречались почти каждый день. После школы я садилась на автобус и ехала в балетную школу мисс Лалы Палевски, а потом Уилл заезжал за мной и отвозил домой. Вечером я делала уроки у себя в комнате, но с четверти шестого до половины седьмого, когда, как полагала мама, я должна была сидеть в автобусе, возвращаясь от мисс Палевски, я была с Уиллом.
Мы были совершенно разные. Меня холили и лелеяли, а Уилла жизнь швыряла, словно лист, гонимый ветром. Его мать умерла, когда ему было всего пять лет, и с тех пор ему во многом приходилось полагаться только на себя. Он был единственным ребенком в семье, но до матери Уилла его отец уже был два раза женат, а после ее смерти женился снова, и во всех этих браках у него были дети. Одно время у них в доме было пятнадцать детей, не считая Уилла, но, сказал он, несмотря на кучу единокровных и сводных братьев и сестер, он всегда чувствовал себя одиноким.
«Мы никогда не жили в нормальном доме, как ты. Чаще всего в каких-то лачугах или фургонах. А как-то раз даже в палатках, поставленных у дороги».
Они постоянно переезжали с места на место, болтаясь по городкам, о которых я и не слыхала: Саут-Фолк, Кернвилл, Пакоима - все это где-то в Калифорнии. Потом Уилл замолчал, и я просто смотрела на него - на тени под скулами, на волнистые волосы.
Раздавив вилкой кусок пирога, я водила им по тарелке.
- Мы с матерью не ладим, - сказала я.
- Обычные стычки или что-то посерьезней?
- По-моему, посерьезнее.
Ну как ему объяснить? Уилл вырос без матери, а у меня была мать, которой я не нравилась. Что бы я ни делала, я никогда не соответствовала представлениям Эстер о том, какой должна быть ее дочь - похожей на мать и душой и телом.
- Ей хочется, чтобы я была другим человеком, чтобы ни о чем не мечтала.
Он накрыл мою руку своей ладонью.
До этого он ни разу до меня не дотрагивался. Была пятница, и мы заехали в закусочную Аллена, пили кофе и ели пирог, Уилл любил пироги.
- Наверное, мать хочет, чтобы я больше походила на нее: никуда не рвалась, ни к чему не стремилась. Сидела тихо и довольствовалась тем, что есть.
- В таком случае она еще наплачется.
Я рассмеялась:
- Почему? Думаешь, я выкину какой-нибудь номер?
- Я думаю, Дженни, в тебе есть сила, с которой нужно считаться. По-моему, если ты чего-то захочешь, ты это обязательно сделаешь.
- С ума сошел. Все считают, я ни на что не способна.
- Что ж, значит, ты всех удивишь. Кроме меня.
Он снял свою руку с моей. Подцепив вилкой кусок пирога, я отправила его в рот.
- Да, - сказала я, тряхнув конским хвостом. - Может, и удивлю.