Он нервно скомкал бумагу, швырнул ее на пол, и, не говоря ни слова, набросился на жену. Сорвал с нее одежду, не замечая сопротивления, уложил на пол, и сделал с ней это как первобытный мужчина, не обращая внимание ни на изумленные глаза, ни на молотящие его по спине кулачки.
Никогда еще Марина не чувствовала себя такой беспомощной. Она лежала распластанная на холодном жестком полу под мерно двигающимся мужским телом и желала, чтобы этот фарс быстрее закончился.
Посчитав, что он доказал свою любовь и никаких объяснений больше не потребуется, Глеб лениво скатился с жены и блаженно выдохнул:
- Все же ты лучше всех.
Он не заметил, как его слова покоробили Марину. Словно раскаленной иглой впилось в сознание унижение. Безобидное сочетание слов - все же, а сказало о многом. Сказало, что она не одна, сказало, что ее сравнивают, сказало, что совершенно не стесняются сравнивать. Ей было самой непонятно, что оказалось больнее. Наличие соперницы или сравнение качества секса? О какой любви могла идти речь? Или на самом деле ее и не было? Может, она под влиянием гормонов сама себе выдумала красивую сказку, а потом страстно в нее поверила?
Ночью она долго не могла уснуть, в голову лезла такая чепуха, что становилось тошно и хотелось выть. Ближе к утру решение проблемы созрело: необходимо расстаться. Пока на время, а там будет видно. Глеб спал безмятежно, разбросав ноги в разные стороны, обняв подушку сильными руками и уткнувшись в нее щекой. Стальные нервы, спит, будто ничего не произошло, с непривычным для нее отвращением подумала Марина. В этот момент находиться с ним в одной постели показалось ей невыносимым. Она тихо, чтобы не потревожить Глеба неосторожным движением, сползла с кровати, натянула халат и на цыпочках прошла на кухню. Стрелки часов показывали без десяти шесть. Надо срочно заняться приготовлением завтрака, решила она. Не для того, чтобы порадовать мужа горячими блинами, которые он поглощал в неимоверных количествах, а чтобы не кинуться собирать вещи, пока Глеб находиться дома. Он мог просто ее не отпустить. Да выяснять отношения не хотелось. Нового она ничего не услышит, а все что надо, она знает и без его разъяснений.
Стопка горячих блинов, политых сливочным маслом, уже высилась на столе, когда на кухне появился Глеб. Он подошел к Марине сзади вплотную, обдав запахом одеколона, и по собственнически прижал к себе.
- Мамочка знает, как вдохновить мужчину на подвиги,- лениво протянул он и легонько укусил ее за мочку уха.
Марине так хотелось сказать отвяжись, но она вовремя остановилась и лишь спросила:
- Чай? Кофе?
- Лучше чай,- немного подумав, все так же лениво протянул Глеб.
Марина разлила чай по фарфоровым чашкам и села напротив Глеба.
- Мариш, почему не завтракаешь?- невнятно пробормотал он, проглатывая очередной поджаренный круг теста.
- Не хочется, пока готовила, напробовалась,- ответила она, и отодвинула недопитую чашку с чаем в сторону. Ей было неловко сидеть с ним рядом за одним столом, смотреть на него и понимать, что ее все в нем раздражает. Раздражает то, как он жует, как размешивает ложкой чай, раздражает даже то, как он дышит. Она вдруг поняла, что любовь к этому человеку сменилась презрением, и сама удивилась, как быстро это произошло.
«В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов» - вспомнились ей школьные строчки, и она невольно улыбнулась мыслям. Нет у нее тетки в Саратове, зато есть бабушкин дом в Подмосковье. И ехать недалеко, от «Тушинской» полчаса на автобусе, и одиночество гарантировано.
Если понравилось, ставьте пальчики вверх и подписывайтесь на мой канал. Мне, как автору, очень нужна поддержка и обратная связь.