Начало.
Какое хорошее слово, правда? Позитивное и очень обнадеживающее. Я бы даже сказал окрыляющее и заставляющее, собравшись духом, нервно притоптывать в ожидании Старта. И всё далее здесь описуемое, действительно было для меня началом очень многого. И началом Службы, и началом самостоятельной взрослой жизни, независимой и автономной, как подводный ядерный ракетоносец, да и сам этот рассказ – это первое, что я, сознательно, написал в своей будущей эпистолярной жизни (школьные сочинения на тему «Как я зашибись провел это лето», или первичные попытки нарисовать сценарий для команды КВНа своего класса, ясное дело, не в счет!)
Как там у «Машины Времени»:
- Ты помнишь, как все начиналось?
- Все было впервые и вновь…
Я конечно помню… И хоть прошло больше тридцати пяти лет, как я не только примерил сапоги, а и понял, что автомат это не понты, висящие подмышкой, а повседневное средство охраны Границы, то многие сцены из той, далекой и совсем не простой жизни, стоят перед моими глазами так, словно это всё происходило вчера. Да и если подумать, такое обилие впечатлений, по своей убойной силе, вполне сравнимо с потреблением канистры серьёзного самогона, причем без всякого намека на закуску… Но, незабываемо, едрёнть! И так же иногда башню сносит!
А начиналось все так.
Дело было в конце лета – начале осени 1984 года. Выглянул тогдашний Министр Обороны в окно и очень сильно удивился - вот сколько же под окнами инженеров бродит! Вот просто плюнь в окно, и обязательно в кого-нибудь с высшим образованием попадешь! Расплодились, понимаешь, балбесы нестроевые! И это всё в то время, когда призывников категорически не хватает!
Опечалился Министр, но тут его осенила очень свежая мысля насчет того, как увеличить поголовье призывников за счет уменьшения количества талантливых, но почему-то не желающих ходить строем студентов. А может и подсказал кто, да только теперь это тайна, покрытая пылью эпох и трухой неврученных дипломов. Словом, в результате сей мозговой атаки, появился по-иезуитски коварный приказ о снятии брони на призыв с учащихся ВУЗов, имеющих военную кафедру. Наверно, потенциальных офицеров тоже было многовато. Росчерк министерского пера и Приказ, громыхая по всем бюрократическим стрелкам, но зато калеча жизненные планы Бог-знает-сколько тысяч студентов, понесся по просторам Страны…
Но я, только что поступивший на радиофак ЛИАПа (ноне – Питерский ГУАП) счастливейший из смертных, об этом мог только догадываться. И догадывался я об этом аж до 1 октября того же года, когда совершенно неожиданно, оказался на военкоматовской медкомиссии. Про саму комиссию можно написать отдельную поэму, но я ограничусь только её кратким резюме: - Наличие присутствия, количество и размеры членов, совместно с прилагающимися к ним по ТУ ЦК КПСС разнообразных органов, а также их целостность и функциональность, полностью соответствуют спецификациям Министерства Обороны и взглядам Чарльза Дарвина на организм системы HOMO SAPIENS мужеского полу и восемнадцати лет отроду. И вот, после сердечных поздравлений стоматолога, и с шестью, за один раз запломбированными без всякого намека на наркоз зубами, я в одних трусах, был выставлен на коврик пред взором той сиятельной комиссии.
Ораторствовал один Военком:
- Вы-в-курсе-что-у-вас-нет-отсрочки-от-призыва? - Какие-будут-мнения-товарищи?-Призвать!-Единогласно!-Следующий!
- Единогласно!-Следующий!-Единогласно!-Следующий! – весело закивали верхней частью туловища члены комиссии, дезинфицируя окрестности свежайшим перегаром.
Короче говоря, 30 октября 1984 года, в шесть часов утра, на площадке перед ГорВоенкоматом, бритый под ноль, я уже изнывал от ожидания кучи новых, незабываемых впечатлений. Кто-то из военкоматовских цицеронов задвинул торжественную речугу, в которой выражал безмерную радость и гордость за своих земляков, которым выпало счастье пожить пару (а кому и тройку!) лет вдали от привычного ареола обитания. Счастливчики задумчиво соглашались...
У меня до сих пор хранится фото с того исторического построения. В поношенных и понюханных шмотках-манатках, будущие защитники Родины вяло притоптывают на ветру с явной идеей побыстрей закончить эту бодягу с митингом и попрощаться с родными без чуткого руководства Военкома. Ну, ни дать, ни взять - строй бледных спирохет под микроскопом на морозе! После той исторической фотосессии, всех нас загрузили в автобус и повезли в Областной военкомат, навстречу Судьбе.
Судьба, в ипостаси хмурого прапора, со сложно-помятым лицом на пунцовой морде, предложила нам построиться и вывернуть все содержимое мешков и карманов. Особое любопытство у него вызывали всяческие емкости с жидкостями. В итоге, у прапора скопилось изрядное количество пузырьков с одеколоном, лосьоном и мозольной жидкостью. Прапор, чутко забдив, что жизнь потихоньку налаживается, явно повеселел и несколько уменьшил сложность рожи, а соответственно подобрел, и милостиво отпустил наши души на покаяние, а тела в... хм... Не знаю, как называется это помещение по науке, но весьма молодые люди в нем точно были! Причем в три яруса на покоцанных металлических шконках. Причем некоторые по нескольку дней. Причем на голых металлических сетках, без всякого намека на матрас или одеяло.
Стая убойных впечатлений поджидала нас тут же. Запах в туалете привел бы в умиление даже старого, умудренного жизнью скунса, а за дверью с надписью «Буфет» крепла гордость за нашу медицину. Особенно за реанимацию и трансплантологию внутренних органов, особливо органов пищеварения. Уверен, что слово «экстрим» родилось именно на призывных пунктах!
Но, вволю поэкстрималить не получилось. Отцы-командиры резко обеспокоились состоянием нашего здоровья. Оно и понятно, за две-три недели до Призыва мало кто вел целомудренный и здоровый образ жизни, всячески напрягая свой организм пересытиться тем, чего этот самый организм будет пару лет категорически лишен. Да еще, мало ли вдруг, у кого-нибудь обнаружится острый приступ ностальгии по родным пенатам, с обострением в виде их несанкционированного посещения! Словом, было необходимо срочное военно-медицинское вмешательство. Страна не могла лишиться столь драгоценного призывного генофонда и больших надежд на существенное укрепление своей обороноспособности.
Начали с медосмотра, но только более вдумчивого и углубленного, т.к. в этот раз с нас сняли еще и трусы. От предыдущего тестирования новое испытание отличалось усиленным изучением анально-проходных отверстий, на предмет выявления признаков геморроя.
- Наверно готовят в снайперы, а там нужна особая усидчивость – подумали мы, раздвигая ягодицы и совершенно не пытаясь получить удовольствие. Кто-то тут же предложил открыть рот – чтобы врачу было посветлее разглядывать содержимое призывника. Кто-то, весьма логично, но видать, очень сильно стремясь в снайперы, на весьма столь же логичный вопрос о возможных геморроидальных шишечках, не менее логично предложил максимально нежно, но очень уверенно запихивать их обратно, дабы не мешали усидчивости и меткости стрельбы. Комиссии не было. Девчонок–медсестер не было. К чему был весь этот парад нудизма – не ясно. Хотя время провели довольно весело…
Автор Сергей Прошичев.
Продолжение
Сергей Прошичев "Учебка". Часть 1.
Сергей Прошичев "Учебка". Часть 2.
