Было время, когда многие предприятия держали собственные подсобные хозяйства. Были они и на шахтах. Для содержания крупного рогатого скота шахта собственными силами заготавливала сено. Однажды отцу довелось в составе группы заготовителей две недели провести в тайге с литовкой в руках, скашивая траву на сено.
По просёлочным дорогам увезли их вглубь тайги на несколько десятков километров от городской цивилизации. Лагерь разбили на берегу реки на обширной поляне, рядом настоящая тайга – дров для костра навалом. Тем не менее, тайга хоть и глухомань, после лесоповала заключёнными сопки в округе были «голыми», от вековых деревьев здесь остались лишь сгнившие пни.
В первый же день начали осваиваться, исследую окрестности. Попутно для костра начали стаскивать сухие ветки – путь был не близкий, поварам самое время варить на огне еду.
Громкий возглас одной из женщин заставил всю группу обернуться в её сторону:
– Ребята, смотрите! Котята!
Быстренько подбежали к ней полюбоваться на диких котят. Под сенью огромного куста на подстилке брюхом вверх лежали три крупных, пятнистых котёнка. Они злобно шипели, лапы растопырены, острые когти навыпуск. Тут же сообразили – рысята. Значит, где-то рядом должна быть и взрослая рысь. А от логова до палаток – совсем ничего, не более ста метров. По спинам пробежал лёгкий холодок от мысли, что лагерь разместили не совсем удачно и со взрослым хищником встречаться как-то не хотелось.
В составе группы заготовителей был пожилой шорец, бывалый охотник. Со спокойным равнодушием он обратился к товарищам:
– Посмотрели и пошли отсюда. И в эту сторону – ни шагу. Тайга большая, нам дров хватит с другой стороны лагеря.
Задерживаться у логова не стали, поспешили удалиться в лагерь, но насчёт «нам дров хватит с другой стороны лагеря» как-то не очень успокаивало и ребята прикидывали когда целесообразнее сняться отсюда и перебраться на другое место. Время близилось к вечеру, палатки уже поставлены, голод о себе напоминал и потому переезжать прямо сейчас особого желания не было. Лучше сделать переезд завтра с утра. Хотя предстоящая ночь под боком у хищника вызывала неподдельный страх.
Вмешался шорец-охотник:
– Зачем переезжать? Место тут хорошее — река рядом, поляна большая. Здесь будем жить, никуда не поедем.
Ребята возразили:
– А рысь?
Шорец упрямствовал:
– Что вам рысь? Не ходите к ней и она к нам не придёт.
Хотелось бы верить старому охотнику, но страх не проходил и было жутко. Нет, всё таки нужно перевезти лагерь в другое место. Как-никак, зверь дикий – мало ли что у рыси-мамы на уме. Защищая своих детёнышей она тут всех на куски порвёт.
Ночью решили поддерживать большой огонь (дикие животные огня боятся) и держаться всем вместе. Наутро с переездом не получилось, затем опять отсрочили, потом снова и... про рысь мало-помалу забыли. Прошло несколько дней, рысь не давала о себе знать, котят тоже не было слышно. Впрочем, в сторону логова никто не ходил и строжайше соблюдали наказ охотника. Заготовка сена была в самом разгаре.
Однажды вечером, сидя у костра после ужина, за разговорами вспомнили про рысь.
– Ушла, наверно, отсюда, – рассуждали ребята. Шорец возразил:
– Зачем ушла? Тут она, никуда не ушла.
– Да её ж никто не видел и не слышал! Много нас тут, вот и ушла. И котят своих унесла.
Шорец не унимался:
– Тут она. Рядом с нами.
Оглядевшись по сторонам, снова – как и в первый день – стало жутковато. Сумрак опустился на тайгу и сгустился в непроглядную тьму. Лишь языки пламени от костра оставляли небольшое пространство освещённого участка. Дрова весело трещали и яркие искры устремлялись вверх к недоступным звёздам.
Утром перед завтраком шорец тихонечко предупредил:
– Не шуметь, не орать – сидите тихо.
Ребята замерли, уставившись на шорца. Охотник плавно повернулся в сторону реки и лёгким кивком головы указал на что-то там:
– Смотрите – рысь!
Действительно, в нескольких десятках метров сидела дикая кошка и внимательно смотрела на людей. По характеру её взгляда было понятно, что видит она людей не в первый раз и привыкла к близкому соседству Homo sapiens. Она была спокойна, не выражала никакой агрессии – просто сидела и смотрела. Молчание нарушила одна из поварих:
– Ай, какая лапонька! Я ж там за водой в реку ходила!
Рысь неспешно поднялась и за кустарником удалилась в направлении своего логова. Страха теперь уже ни у кого не было. Обратились к шорцу:
– Почему рысь не ушла?
Шорец слегка прищурил взгляд:
– Рысь – умный зверь. Зачем ей уходить, когда мы охраняем её и её детёнышей?
Ребята удивились:
– Как мы её охраняем? Да мы её боялись как огня...
Старый охотник пояснил:
– Дикий зверь и вправду сторонится человека, боится огня. Нас тут много, мы громко разговариваем, костёр у нас горит. Никакой зверь к нам не подойдёт, а будет держаться подальше от лагеря. Поэтому и маленьких рысят никто не растерзает, пока мама охотится. Мы не тревожили её, она привыкла к нашему присутствию. Она не видела в нас своего врага, мы не были ей опасностью. Поэтому она не ушла.
Повариха заметила:
– Она и продукты у нас не воровала...
Шорец продолжил:
– Зачем воровать? Ей в тайге дичи хватает. В этом году зайцев много...
До окончания сенозаготовки дикую кошку видели ещё пару раз. Однако теперь уже ни у кого не вызывало страха, что в таёжной глухомани люди живут по соседству с диким хищником. Впрочем, люди не приближались к рысиному логову (кроме случая в первый день), и рысь не заходила на территорию лагеря людей.