Когда-то на этом самом месте была могила лейтенанта Смирнова. Памятник, холмик и скамья. Он был военным лётчиком и погиб летом 1945-го во время освобождения Сахалина от японских оккупантов. Больше я ничего о нём не знаю. Да и не надо больше.
Возвращаясь домой с морских прогулок, мы с папой всегда останавливались на могилке. Папа всегда снимал головной убор и я, конечно же, тоже снимал. Сначала мы стояли, а потом садились на скамейку, и смотрели на залив. Место здесь очень красивое. Я думал о том, как здесь, на этом самом месте рвались снаряды, падали самолёты, свистели пули. А сейчас здесь красота и тишина, которую нарушают только птицы. И этот лейтенант Смирнов умер молодым, ради этой тишины, и лежит он здесь один, и растёт над ним трава, а мимо идут пароходы, которые везут мирные грузы.
О чём думал папа, я не знаю. Может быть он вспоминал, как, будучи матросом Тихоокеанского флота, он поднимал из затонувшей подводной лодки тела погибших в расцвете лет матросов? А может быть он думал про своего дядю Василия Чернова. Он был молоденьким военврачом. Погиб в Сталинградской битве. И сейчас точно так же лежит в отдельной могилке на хуторе Бурковском в Волгоградской области, и навещают его чужие люди. Но чужие они только по крови. Разве может быть тебе чужим тот, кто навещает твою могилу. А родственники лейтенанта Смирнова тоже, должно быть, навещают могилу какого-нибудь солдата.
Пришёл я спустя 30 лет, а вместо могилы заросшая травой яма. Мама говорит, что за могилой много-много лет, практически всю свою жизнь ухаживала жившая неподалёку женщина. А когда она умерла, могила стала зарастать травой, памятник облупился. Местные власти решили торжественно перезахоронить героя там, где они могут обеспечить постоянный уход.
Наверное это было правильное решение. Но для меня лейтенант Смирнов всегда будет здесь. На этой самой скале, которую он ценой своей жизни отбил у японцев.