Иду в снегу – сто тысяч дней до лета,
И ветер надрывается шальной,
И кто-то целится из пистолета,
Невидимый за снежной пеленой,
.
А ветви черные в чащобы манят,
Сиреневым закатом холодя,
И чьи-то желтые глаза в тумане
За черными деревьями глядят
.
Шагаю – непроглоченный сугробами,
Схожусь – шагов на десять, не на сто,
И кто-то смотрит, как подолом хлопает
В метели – мое черное пальто.
.
Все замирает. Тишина ждет выстрела,
Закат горячим всполохом горит,
И кто-то хочет этот снег искристый
Моей горячей кровью обагрить.
.
Метели извиваются в истерике,
Грохочут ставнями, по крышам воют,
И очень хочется наивно верить,
Что в этот раз – не будет ничего,
.
Что все не кончится вот этим вечером,
На этом, на нетающем снегу,
Что я пройду вдоль этой черной речки
И возвращусь к родному очагу
.
Курган на перепутье мне не нужен,
И погребальный траурный костер,
Я знаю – черную, глухую стужу
Я застрелю под соснами в упор,
.
Я знаю для чего, чего-то ради
Еще пройду, промаюсь проживу, -
Я в несожженной старенькой тетради
Не дописал последнюю главу.