«Сначала кофе. Нет, сначала кофе, и не уговаривай. Всё остальное, потом, потом, по..» — она уже унеслась, знобким баргузином. Рядом, где только что витал слабый отклик её духов, ещё обвисали в воздухе крайние слова. Но и они, сомкнув ряды, подались вслед за ней.
Топот стройных ножек замер вдали. Потом клацкнула деревянная дверь, потом распахнули настежь окна. Столовая, спальня. И в гостиной — французские. Тюль заволновалась, поддёргиваемая северо-восточным. А из вскрытого дома уже долетали сладкие звуки аккордеона, и Азнавур говорил о любви. Попутным дуновением пришвартовало и дерзновенную арабику. Свежеобжаренную и сваренную по всем канонам кофейной науки.
С озера тянуло непривычным, ранней осенью, холодом. Дальние голоса вплетали чужую жизнь, в не разрекламированный приезд. Да и шутка ли — ещё в одиннадцать и не думали о поездке. Но ей встряло, и мир покатил в сторону нужную для неё. Порыжевшая, полысевшая за палящее лето песчаная почва — сосны предпочитают песчаники — была усыпана старой хвоей, мелкими шишками и давно не убираемым мусором. Несколько унылая погода, казалось, не располагает к отдыхам и релаксам. Но что-то в её умной головке щёлкнуло, в 11.24. И она назначила и отдых, и релакс. Вопреки, но однозначно!
Можно было попытаться отговорить от авантюры или сбить настрой. Ход — перебросить внимание в иной вектор — иногда работал. Но нужно было, чтоб новейший план оказался интереснее нового. А это, как раз — задааааача..
Уж, ежели ей удавалось много лет. Немалому коллективу. Обеспечивать режим жизни «ни дна, ни покрышки». Одними своими завиральными фантазиями. То устоять одному мужу — считалось. И не зря! Не под силу.
Он. И не спорил..»
************************************
«Это — «си диез», какая-то. То, чего нет. То, чего и не нужно, потому что, уже есть «до». Следующая. И так — значительно проще и понятнее.. Кому нужны эти изголизмы, вообще?..» — почти возмутилась молоденькая блондиночка.
«Фикус в том», — глубокомысленно заметила дама, в вуальке, — «что не всем приятна. И, уж тем более, нужна. Ясность. Постой! А почему ты-то спрашиваешь? Тебе-то это знакомо и совсем не ново. Не ты ли, лакрица, мутила воды? Не одно десятилетие. И подменяла «фа» «ми диезами». Забыла?.. Или твои «воды не замутились»? Паршивка.. Инакомыслица!.. «Вашими дифирамбами» только Ад мостить.. Но я не сержусь, отнюдь нет. Ведь ты — молодчина. Большая при том! Не каждый, ох, не каждый. А ты. Смогла!.»
Светлоголовая чуть смутилась, совсем чуть. И даже ухмылочка поползла с правого угла рта. Впрочем, она тут же загасила кураж. Не время! Но бузить прекратила, что уж!
Диалог — странный, в своей абсурдной актуальности, действительности и чудесности — шёл не первый год. С равным, поочерёдным, своевременным перевесом сил. Они и не спорили — о чём? Обе заодно. Но позиции являлись не выдуманными — из области женских капризов. Так они ровняли почвы дней.
Пока ищешь жука-могильщика, забившегося под половицы. Многое находится и становится явным. Да уж, перво-наперво, тебе самому. Но не всегда так, не всегда! Приходит утро..
И вуаль стаскивают с лица. «Батюшки!» — корчится в пароксизмах хохота блондинка, — «как похожи!..»