Я сидел на диване под картиной «Лошадь в степи» и «кипел», только что Василь срубил две шашки и прошёл в «дамки».
— Да как так-то? — задал чисто риторический вопрос пустоте, ответа я не ожидал. Но карандаш поднялся в воздухе и, подлетев к планшету, накарябал на бумажном листке обидное «ЛОПУХ». — Вот только на личности не переходи, всё, сдаюсь. Три – два, ты выиграл. Лети Икар, где-то мои подкрадываются.
Лампа на потолке прощально моргнула, и ветерок вылетел в открытое окно.
— Вот и давай, а то умные все такие, я смотрю… — ворчал я, направляясь на кухню. Пора было ставить борщ на плиту, оставалось пару минут до прибытия моих любимых. Периодически мы с Василем, ближе к вечеру играли в шашки, пробовали в шахматы, но мне не понравилось, ни разу не удалось выиграть. А вот в шашки, другое дело, тут очень даже часто получалось натянуть фантом на кукан. Он несколько раз в сердцах сжигал лампы в люстре, короче тот ещё псих, а я только хохотал. Пока грелся суп, нарезал хлеб, накромсал лёгкий салат из помидоров и огурцов, и хряпнул рюмашку армянского коньяка, закусив его нарезанным лимоном. И когда в дверях заскрипел вставляемый ключ, я уже довольный и благостный стоял в коридоре и ждал.
— Папа!!! — заорал сынок, врываясь как ураган в мои объятия. Я обнял его и поднял, целуя в мокрый лоб. — Мы севодя лисовали звеёй и делевья, есё иглали в висибалы и я Юйьке мяцом попай в яйцо…
— И как Юрка? Бубенцы отошли? — глупо заулыбался я, представив эту картину.
—Юля, и по лицу… пошляк… привет, родной! — Анна поцеловала в щёку и стала снимать туфли.
— Бубейцы? Какие бубейцы? А сто это такое? Папа, а ты знаесь сто акуя это не судовисе, а лыба?
— Да что ты говоришь! А почему же тогда акула кушает непослушных детей? – улыбнулся я, стягивая с сына ботинки.
— Ооо, нисево себе… — удивился Богдан и открыл рот от странной новости. Я стянул с него куртку.
— Ну что ты несёшь, Серёжа… потом сам будешь бороться с привитыми комплексами… Оох, какая я голодная, что там у нас? — Анна сняла пальто и одела тапки.
— Борщ… есть ещё макароны с котлетами…
— Хосу макайоны! — захныкал сынок, забыв про акул и плохих мальчиков.
— Сначала переоденься, потом руки помой… порядок знаешь! — мама была жёсткой, полной моей противоположностью. Я когда пытался включать «строго папу», вызывал лишь противоположный эффект. Богдан побежал в свою комнату.
— Как работа прошла? Устала? — пока сына не было, я крепко обнял жену, она прильнула головой к моему плечу.
— Есть немного, милый… сегодня Михалыч скинул «ежекварталку», два дня нам дал на разбор… А ты как? Сегодня тоже? — мы прошли в зал. Я сел на диван, пока жена переодевалась в «домашнее».
— Да, и сегодня ничего… наверно я сдулся… — уже почти полгода у меня не получалось «пережить смерть», что-то случилось со мной и мои способности куда-то пропали. Агентство «P&S» пока не прикрывал, а Антону выписывал лишь оклад. Увы, я знал, что денег платил ему мало из своего счёта и вполне парнишка мог уйти от меня. Со своими организационными талантами, Антон мог рассчитывать на более высокооплачиваемую работу и держать его я был не в праве. Спасибо ему, пока он не заикался об уходе.
— Не говори глупостей! Ты самый лучший, просто наверно так надо провидению… потерпи, родной! — Анна нагнулась надо мной, застёгивая на халате последнюю пуговицу, и поцеловала меня в губы. Я успел выхватить краем глаза её милые груди. — Если ты переживаешь о деньгах, то не надо. Нам вполне пока хватает денег, и вообще, я-то работаю, не забывай…
— Знаю, солнышко! Я вот думаю – настало наверно время прикрыть агентство и отпустить Антона… Аренда большая, Гарик каждый месяц увеличивает плату, да и всякие лишние расходы…
— Макалоны! Хоцу макалоны! — в зал вбежал Богдан с натянутой задом наперёд футболкой, прервав наш разговор.
— Оох, оболтус, иди сюда! — жена подтянула сына к себе, снимая с него футболку. — Сколько можно говорить… вот этикетка, надо чтобы она была на спине…
— Мама, а посему на люне никто не зивёт? Там зе долзны быть люнатане… — нда, вряд ли Богдан вслушался в поучительные слова Анны.
— На луне нет воздуха, там нечем дышать, всё, кушать! — с одеждой было «покончено», и мы отправились на кухню.
Уже после того как поужинали, посмотрели мультики и уложили спать сына, мы лежали в нашей спальне. Мне надо было озвучить свои мысли, слишком долго я думал об этом в последнее время.
— Анюта, мне надо кое-что сделать… даже не знаю, как об этом тебе сказать…
— Если ты все же решил закрыть агентство, то делай это. Я твоя жена и всегда буду на твоей стороне, но мне кажется – это не правильно…
— Да нет, я пока не об этом… Мне надо на неделю уехать к моему, очень близкому другу и поговорить… Возможно он мне поможет определиться, что делать дальше…
— Кто этот друг? Надеюсь, это не подружка там твоя? А то завёл уже, может, интрижку на стороне…
— Кроме шуток… ты же знаешь, что ты у меня единственная, ну и сына наш…
— Да ладно… что за друг такой? Я его знаю?
—Нет, я тебе не рассказывал про него… Очень давно я был на перекрёстке дорог… надеюсь, ты понимаешь, что это риторически про «перекрёсток»?
— Понимаю, родной, продолжай.
— Ну так вот… он меня в своё время вытащил, можно так сказать, с того света и показал мне правильный путь. И я надеюсь, он мне и сейчас поможет. Ну, так что? Отпустишь?
— Серёжа, если тебе это надо, то езжай! Кто хоть твой загадочный друг и как его зовут?
— Авелей и он священник…
