Лет пятнадцать назад мой приятель Валентин являлся типичным продвинутым москвичом. Всё у него было на мази: небедные родители, хорошая квартира, после учёбы наклёвывалась перспективная работа.
Учился Валя в МГУ на престижном факультете, но неожиданно перевёлся к нам на географический – решил повидать страну. Сколько его родители ни умоляли этого не делать, даже слушать их не стал.
Вскоре Валя познакомился с ребятами, которые грезили найти снежного человека: Игорь и Саша ездили по местам, где якобы видели это существо, изучали литературу по теме. Это они уговорили Вальку податься с ними на русский Север, в один из самых глухих районов, где йети встречались особенно часто.
Приехали в одну деревню, и уже на месте выяснилось, что Валькины спутники далеко не такие энтузиасты, каковыми пытались выглядеть. Пару раз сходили в ближайший лес, а вот долгие переходы длиной в десятки километров по тайге их как-то не вдохновляли. Употребление самогона с местными мужиками под щедрую деревенскую закуску оказалось для Игорька и Сашки гораздо более привлекательным занятием.
В одну из вылазок Игорь с Сашкой напились прямо в охотничьей избушке; Валентин участвовал в попойке без особого энтузиазма.
Вечером следующего дня отправились назад. Идут по лесу, песни во всё горло орут, а Вальке почему-то стало не по себе. Попросил компаньонов:
– Мужики, давайте потише. Нехорошо.
– Да ты что, маленький, что ли? – засмеялись парни.
Так и шли дальше. Игорь с Сашкой песни горланят, а Валентин сзади идёт и тихо молится от страха.
Сгустились сумерки. И вдруг Валя почувствовал, будто рядом кто-то есть, причём не за кустом или деревом, а повсюду. Но обернуться сил нет – страшно до дрожи! Идёт Валентин и только молитвы усердно читает – так и читал, пока не вышли из леса.
Вернулись в деревню, в дом лесника. Игорь с Сашкой сразу спать завалились, а Валя сел на кухне пить чай с хозяином, Николаем Степановичем.
– Дядя Коля, никак не могу понять: нас с детства всегда шпыняли: не ори, ты не в лесу. А тут в лесу оказался, а орать даже и не тянет, хотя рядом вроде никого нет. Эти двое идут пьяные, песни поют в темноте. Как им только не страшно? Мне не по себе – лес как живой, слушает тебя, смотрит на тебя.
Выслушав Вальку, Николай Степанович сказал:
– Помнишь, ты меня спрашивал, видел ли его кто-нибудь из деревенских?
– Да, только вы ничего не ответили. А никто из деревенских мужиков даже под рюмку не хотел о нём говорить.
– И это правильно, – усмехнулся Николай Степанович. – Ни у кого здесь больше не спрашивай. Вы приехали и уехали, а нам здесь жить. Но вижу, что ты лес немного понимаешь, поэтому расскажу одну историю – её здесь многие помнят, я лично знал человека, с которым она приключилась.
Ещё в советское время у нас часто гостил один профессор, не то биолог, не то геолог, точно не припомню. Приезжал поохотиться-порыбачить, за грибами сходить.
В то лето профессор приехал с огромным сорокалетним мужиком, доцентом, тот соблазнился половить форель. А она встречается только в нескольких речках, да в такой глухомани, что идти нужно два-три дня.
Пошли в тайгу и забрались так далеко, что людей вокруг уже не встречалось. Встали у одного озера, нашли полуразрушенную охотничью избушку. Наловили рыбы, а потом решили пройтись вдоль берега, грибы поискать. Идут, собирают, почти обошли озеро, вдруг видят – в траве резвятся медвежата. Тут же за их спинами раздался жуткий рык и показалась медведица.
Шансов остаться в живых у мужиков не было – когда человек встаёт между медвежатами и их матерью, это почти всегда заканчивается печально для человека. Медведица бросилась на людей. Те, покидав корзинки, побежали к озеру, прыгнули в воду. На их счастье в камышовых зарослях стояла старая лодка: видимо, когда-то давно оставили рыбаки. Мужики в неё сиганули, схватили вёсла и что есть сил стали отгребать от берега. Сразу-то от страха не заметили, что лодка худая и полна воды.
Медведица тоже бросилась в воду и уже приближалась к лодке, расстояние между ними стремительно сокращалось. Профессор с доцентом стали прощаться с жизнью, когда из леса вышел он. Ростом метра под четыре, серая шерсть, светящиеся багровые глаза. В три прыжка догнал медведицу на мелководье, схватил её за задние лапы и разорвал надвое прямо на глазах застывших от ужаса людей.
Как мне потом рассказывал профессор, так быстро они с приятелем никогда в жизни не работали ковшиком, вычерпывая воду, и не гребли с такой бешеной скоростью.
Причалив к берегу, выскочили как ошпаренные и бегом в избушку. Заперлись там и просидели до утра, еле живые от страха. Но самое удивительное их ожидало потом.
Когда мужики наконец-то рискнули высунуть нос из своего убежища, прямо на пороге увидели свои корзинки с собранными грибами. И вот что было странно: вокруг избы оказалось полно сучьев и мокрой грязи. И хотя профессор с приятелем ни на минуту не сомкнули глаз, они не слышали ни треска, ни шороха – ничего! И на земле тоже не осталось никаких следов.
Припустили они из того леса – шли без остановки, пока к людям не вышли. То есть ко мне – я как раз работал на заимке.
Тот профессор у меня потом всё допытывался, почему это существо их спасло, да ещё собрало рассыпавшиеся грибы и вернуло им? Я ему тогда честно ответил, что не знаю. Может, почувствовало, что это были безобидные люди. Но случалось в наших краях и по-другому.
Я знал ребят из лесничества соседнего района. Там жил один лесник, который за лесом не следил, лишь устраивал пьянки с разным начальством. Глухарей выбивал без счёта, глушил рыбу динамитом – чего не сделаешь для высоких гостей. И вот однажды кто-то из лесного посёлка услышал по рации его вызов: лесник орал так страшно, словно его резали на куски. Потом связь прервалась.
Подмога немедленно выдвинулась в тайгу. Через несколько часов нашли лесника рядом с его избушкой. Он был мёртвый и совершенно седой, так и лежал с открытыми глазами. А на теле не нашли ни царапины – умер от разрыва сердца. Даже не представляю, что именно он увидел, но знающие охотники говорят, будто Хозяин так наказывает тех, кто живёт в тайге и губит лес хуже пожара.
Николай Степанович замолчал, закурил сигарету.
– Но кто он – Хозяин? – спросил Валентин. – Это какой-то зверь или, может, дикий человек?
– Никакой он не зверь, – сказал дядя Коля. – И не «гоминид», как выдумали учёные. И не поймают они его никогда, потому что он поумнее нас с тобой будет. Те, кто с ним сталкивался, знают: Хозяин всегда как-то даёт понять, что разрешает себя увидеть. Не знаю как, мысленно, что ли? Но может сделать так, что пройдёшь мимо него в двух шагах и не заметишь. В глаза ему смотреть нельзя ни в коем случае и называть можно только так – Хозяином. Бывает, что его и не видно, но даст знать: сейчас тебе в лесу делать нечего, уходи отсюда быстрее!
Я однажды не послушал, остался – так мне чуть плохо не стало. В глазах потемнело, еле ноги унёс. И ни охота, ни рыбалка потом долго не ладились. Зато в следующий раз, как понял, что надо уходить, сразу навострил лыжи. И незадолго до выхода из тайги он открыл мне лес. Валька, ты не представляешь себе, что это было! Всё заиграло такими красками, каких я никогда в жизни не видывал. Это продолжалось всего несколько минут, но я понимал абсолютно всё – каждое дерево, каждую травинку, чувствовал лес как единое живое существо. Это был не сон, не видение! Таким вот образом Хозяин вроде как отблагодарил меня за послушание.
– Дядя Коля, так, значит, ты с ним всё-таки сталкивался? – удивился Валентин.
– Сам не сталкивался, – признался старый лесник. – А вот мой сын Костя – да. Он с малых лет знает лес как свои пять пальцев, ни волка, ни медведя – никого он не боялся. Но однажды на болоте собирал клюкву и увидел огромный след, причём явно не медвежий. И он… – тут Николай осёкся.
– Что? Увидел его? – перебил Валентин.
– Нет, не увидел. Но сразу ушёл оттуда, – сказал Николай Степанович. – И больше в лес никогда не возвращался. Тот след слегка приподнимался в мшистой болотной жиже с пузырьками. Костя стоял в центре болота – вокруг не было ни души. Но когда след так приподнимается с бурлящими пузырьками, это означает, что кто-то только что прошёл. Несколько секунд назад.
Благодарю за прочитанную историю!
Не забудьте поставить лайк и подписаться!
Желаю всем удачи. Берегите себя.