Глава 2
Дни тянулись один за другим, поочерёдно сменяя школьную рутину на домашнюю и наоборот. Наконец, медленно, но верно, себя исчерпывал учебный год. Вместе с последним "школьным" месяцем подкрадывались экзамены. Бонни с головы до ног являлась гордым гуманитарием. Она была расположена к литературе, языкам, английскому, музыке и прочим признакам человека творческого. Все неточные науки давались ей превосходно и ещё ни разу в экзаменационном листе по этим предметам у мисс Шарпс не стояло ничего, кроме "отлично". Конечно же, алгебра, геометрия, химия и прочие страшилки ею сдавались хотя бы на "хорошо" (сказывалось воспитание родителей, которые, наоборот, до мозга костей математики и физики), однако и тут не обходилось без проблем. Но всё это меркло по сравнению с физкультурой, которую Бонни не то что бы ненавидела, нет. Она ей просто не давалась. Когда вместе с одноклассниками она бежит в спортивной одежде по стадиону или залу, издалека может показаться, что толпа тянет девочку за лассо, накинутое на шею несчастной.
Полкруга бега по стадиону и на Бонни наваливалась отдышка, схожая с приступами самой тяжёлой стадии астмы. А плавание, которое ввели обязательной физдисциплиной тройку лет назад, и вовсе вгоняло её в ступор из-за боязни глубины. У Бонни было много боязней, не сочетаемых с занятиями в спортивном зале: боязнь глубины, боязнь высоты, боязнь больших водоёмов, боязнь что-либо себе сломать, перепрыгивая через козла. Боязнь сочетания в одном месте и в одно время своего скетчубка и Катрин Лафар. А иногда и Джона Гулиша, который, проносясь мимо, может приклеить к листку Бонни мерзкую розовую жвачку, провонявшую сигаретами, или вылить на неё Колабаму. С того случая с баком, Бонни часто оглядывалась по сторонам, готовая спрятать свои вещи при появлении вышеупомянутых и их прихвостней. Благо, последние несколько обедов в школьном дворике никого из них не было. Предстояли последние пару футбольных матчей в школьной лиге и все черлидерши, в том числе и Катрин, Линда и Дженни пропадали на отработках своих выступлений. А Джон Гулиш... он вообще ходил в школу? Конечно, но не часто.
Если не считать временного отсутствия Катрин на обедах, то за последние дни ничего не изменилось. Кроме как одного странного и в то же время любопытного момента, происходившего каждый Божий день, на каждом обеде. За пластиковый стол к Бонни садился Пол Макторин. Впервые с ученицей со старым телефоном, в ношенных кедах и десять раз перешитой одежде не побрезговал сесть один из завсегдатаев этой школы! Бонни такой факт удивлял не меньше остальных, что, поначалу, с удивлением в этот момент и долей пренебрежения во взгляде наблюдали за новеньким. А он их будто не замечал, он никого и ничего не видел, кроме того, что ему нужно видеть.
В самый первый раз, в тот день две недели назад, когда Пол только пришёл в класс Бонни, всё началось с фразы:
— Не возражаешь? – однако разрешения он не собирался дожидаться, просто сел напротив, поставил пластиковый поднос с едой перед собой и стал уплетать содержимое. — У вас полно вкусной еды, но от вашего хлеба мне становится не по себе.
В тот день удивление Бонни не помешало ей сдержаться и, по заведённой привычке, не обращать на одноклассника внимание. Не исключено, что он что-то задумал. Вполне вероятно. Она держала книгу перед лицом и старательно прикидывалась, будто продолжает читать.
Макторин же продолжал с ней разговаривать:
— Я пробовал у вас много разного хлеба из пакетов, но от каждого разит молоком. Я люблю молоко, но, по-моему, сочетание хлеба и молока ни к чему хорошему не приведёт. Будто перед продажей хлеб смачивают... Тебе так не кажется?
Бонни, краем глаза и с долей недоверия уставившаяся на парня, в миг засмущалась и резко перевела взгляд на страницы книги, когда Пол посмотрел на неё.
Последовала тишина с полминуты.
— В Дублине, на улице, где я жил, стояла офигенная булочная. Там продавали мой любимы маисовый хлеб. Ну, то есть кукурузный. Из кукурузной муки. Ещё совсем свежий, горячий, если повезёт, даже дымится. А когда принесёшь домой и разломишь надвое, захлебнёшься слюнками от запаха...
Вдруг прозвенел звонок и ученики стали подниматься с мест. Кто подрывался, а кто лениво поднимал свою пятую точку. Обычно Бонни была из первых, ей не нужны были проблемы с учителями. Но сейчас звонок пролетел мимо ушей, а до девушки всё ещё доносился голос новенького:
— Это был крутой обед, спасибо за компанию.
Бонни могла поклясться, что он улыбнулся и подмигнул ей.
На следующий день всё повторилось. Шарпс в одиночку сидела за уже другим столом, когда напротив снова появилась улыбчивая фигура Пола Макторина. На этот раз он говорил об экзаменах. Вчерашние десять минут "общения" с ним подноторели Бонни и на этот раз на все вопросы и утверждения парня, девушка отвечала кивком или неоднозначным "угу".
На третий день Бонни позволила себе пару раз со скоростью искры посмотреть в глаза Пола.
Так продолжалось полторы недели. Бонни стала привыкать к компаниям ирландца на каждом обеде. За его появлениями не следовало никаких пакостей, как то было принято у одноклассников девушки по отношению к ней. При встречах в школе вне обеда Бонни и Пол стали даже здороваться. Иногда парень кидал в след "как дела?", а она дежурно отвечала "нормально".
Вскоре очевидность того, что на обеде к ней сядет Пол Макторин, превратилось в знание, а знание перекочевало в ожидание. Бонни дико стеснялась что-либо отвечать ему, но призналась самой себе, что каждый учебный день ждёт обеда, а на обеде – Пола. Конечно, виду она не придавала, но прекрасно ощущала своё ожидание. Зачем? Почему? Что ей это даёт? Да ничего, собственно. Но это было столь удивительно, столь ново, как был удивителен и сам Пол Макторин. Оказывается, у него был тонкий музыкальный вкус – об этом Бонни узнала, слушая очередной монолог парня. А так же он обмолвился, что иногда сочиняет кое-что. Не музыку, нет. Он пишет в прозе. Он и правда удивлял. Его акцент более не походил на странный, а казался необычным. Пол так упрощал звуки английского языка, что казалось вместо его речи тянется ритмичная песня.
Однако, позавчера Пол к ней не сел. Не сел и вчера. Не было его и сегодня. Его просто не было уже на третьем обеде подряд. Что ж, этого стоило ожидать. Он понял, какая Бонни Шарпс скучная и серая мышка, которая даже не может поддержать разговор. Неудивительно и вполне закономерно, ведь сам Пол – общительный и открытый человек, который всего-то за две недели сдружился с половиной школы. Там есть куча более интересных людей, чем Бонни.
Злость накрыло девушку. Но злость не на Пола, а на себя. На то, что в очередной раз показала человеку свои иголки и спугнула его. На то, что как дурочка привязалась к совместным обедам. Привязалась к человеку, которого толком и не знает. Дура Бонни-Бак. Так тебе и надо! Сиди теперь во дворике и ешь одна.
Но вдруг, прикосновение чьих-то пальцев по плечу вывел Бонни из раздумий. Посмотрев наверх, она увидела рядом Пола Макторина и его хитрую улыбку. Он затмил своей шевелюрой майское солнце.
– Приятного аппетита, – он подмигнул ей и с подносом сел напротив. – Соскучилась? Не отвечай, знаю, что соскучилась. – он смотрел на неё с вызовом и жевал картошку фри. – Столь общительной девушке сложно усидеть без компании. Уж извини, пару дней назад дома я чем-то отравился, поэтому два дня сидел на вынужденной диете. Это всё ваш молочный хлеб, уверен.
Несколько секунд Бонни смотрела на него, сидя в окружении изрисованных листов, после чего не сдержалась улыбнулась, а улыбка вскоре перетекла в смех, прикрытый ладошкой.
– Чего ты смеёшься-то? Расскажи и я посмеюсь.
– Ой, прости, я смеюсь не из-за отравления, – Бонни примирительно выставила ладонь вперёд, хоть и понимала, что Пол не обижается. Таких, как он сложно обидеть. – Просто... ты очень странный, Пол.
– Неужели! – с наигранным удивлением воскликнул парень
– Что?
– Бонни Шарпс поделилась со мной аж дюжиной слов за одну минуту. Это круто. Дед говорил мне, что нужно идти в разведку, мол я любого разговорю.
– Видимо, он был прав. – Бонни снова улыбнулась. Она почувствовала какую-то лёгкость в общении с Полом, которой у неё никогда не было ни с кем, кроме родных.
– Ой, прости, ещё раз. Не вежливо... я не спросила... Как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше, – Пол достал ещё одну картофельную соломинку и закинул в рот. – Давно хотел сказать, ты круто рисуешь.
Бонни засмущалась.
– Эм... спасибо. Помогает отвлечься... расслабиться.
Прозвучал звонок. Все повскакивали с мест, но Пол даже не думал сдвинуться со стула.
– Как далеко ты живёшь, Бонни?
– Эм, далековато... на Линкольно-Стрит.
– Мне это ни о чём не говорит, но дома мне бывает скучно и я бы хотел пройтись с тобой после школы. Не волнуйся, доведу тебя в целости и сохранности. Может покажешь мне по дороге свои рисунки.
Несколько секунд Бонни сидела в нерешительности. У неё не было опыта того, как ответить парню, который предлагает тебе пройтись.
– Ну, что скажешь?
– Д... да, хорошо. Давай.
– Отлично, – отчеканил ирландец и поднялся с места. – Пошли добьём этот день и, наконец, ты поможешь мне разбавить свои серые и унылые будни.
Продолжение следует...