У меня недавно родилась дочь. С искренней признательностью принимаю ваши заочные поздравления, но суть не в этом. Она в том, что не только женщины переживают глубокие изменения на всех уровнях своей природы с того момента, как становятся матерями. Мужчина, обретший тяжёлые крылья отцовства, также проходит через перерождение – не физическое и не гормональное, но умственное и духовное. Должен через него пройти, во всяком случае, иначе его отцовство будет пустым звуком и внешней формальностью. Он должен понять нечто, что раньше не понимал или о чём не задумывался.
Я никогда не навешивал на детей функцию «дурного бессмертия» их родителей, выражаемого крепко въевшимся в народное сознание и в коллективное бессознательное принципом – «Всё ради детей». Наши дети, их дети, дети их детей и так далее – в этой биологической цепочке воспроизведения принято видеть залог продолжения собственной жизни даже после собственной смерти. Формальная логика здесь присутствует: я ведь в ДНК передаю по наследству часть самого себя, следовательно, буду «жить» в детях, правнуках и далее.
Всегда понимал, что бессмертие через детей - это такой же нелепый самообман, как и бесконечность, заключённая в движении по кругу. Однако даже вульгарная ошибочность подобного мнения не отменяет того факта, что дети в младенческом возрасте воспринимаются всеми (за исключением в пределах статистической погрешности) как нечто чудесное, не от мира сего, в какой-то степени выше мира сего. Светлое трепетное чувство, подкатывающее из глубины души к горлу, когда смотришь на недавно пришедшего в мир маленького человека, – луч нематериального небесного света, озаряющий даже самое огрубевшее от внешних испытаний и внутренних страстей сердце.
И это естественно. В христианском мировосприятии младенцы – святые в полном и безоговорочном смысле слова. Да, греховность им присуща уже в силу детской травмы человечества, полученной под сенью Древа познания добра и зла, но грех ещё не пробрался в их волю и сознание. Глядя на малыша, забавного в своём неуёмном интересе к миру и самому себе, мы с безоблачной ясностью понимаем: в этом маленьком тельце, которое ещё не вполне слушается живущих в них души и сознания, заключён огромный потенциал. Перед нами существо, имеющее все шансы и почти всё необходимое, чтобы стать настоящим человеком – тем, кем нас задумал и сотворил Бог.
Человеком, нашедшим своё творческое призвание, в котором отражается творческое всесилие Создателя, и явившим миру плоды этого таланта.
Человеком, сумевшим сохранить и развить в себя то безошибочное чувство добра и красоты, которое столь пронзительно проявляется в заливистом детском смехе, чистом, без примеси насмешки, стремления обидеть или угодить.
Человеком, во взгляде которого на окружающий мир нет зависти, страха, похоти, а есть лишь одна благородная жадность – жадность к познанию.
Человеком, достигшим подлинного смысла своего существования, – знание Бога не как отстранённой идеи или образа, а как реальности, подобной невидимой силе земного притяжения. Как падение любого предмета - это не сама гравитация, а результат её воздействия, так и любое событие и явление - это не Бог, но проявления Его воли.
Наше трепетное отношение к грудным детям является инстинктивным, невыговоренным пониманием: перед ними открыт и прям путь к цели – стать и быть настоящим человеком. Цели, которой мы, взрослые, не достигли и неизвестно, насколько далеко-близко от неё оказались в наших жизненных лабиринтах.
Любуясь своей дочерью, я вдруг понял, что непременно стану одним из главных виновников того, что она с возрастом перестанет (надеюсь, временно) быть святой, последует нашему, моему взрослому, дурному примеру. Конечно, над разрушением детской невинности поработает весь окружающий мир, но именно родители почти всегда наиболее активно и успешно «лечат» своих чад от святости. Мы лишь тогда начинаем полноценно любить своих родителей, когда осознаём их ошибки, вольную и невольную неправоту в отношении нас и преодолеваем неизбежную и обоснованную обиду на них.
Я непременно, независимо от своего желания и вопреки ему, натворю тьму ошибок в отношениях со своим ребёнком, искренне желая ему добра и прикрываясь непробиваемой бронёй фразы «для неё ТАК будет лучше…»
И поэтому я уже сейчас, когда моя дочь ещё не толкает земной шар своими шагами и пока не испытала горького откровения, что её папа не всесилен, не всеведущ и не безупречен, пишу ей письмо в будущее. В какую именно точку на линии времени от Р.Х., знать и назвать не могу. Пусть она прочтёт его тогда, когда будет готова понимать и прощать чужие ошибки и видеть свои собственные.
Доченька!
Пишет тебе твой папа, которого ты и знаешь, и не знаешь. Знаешь – потому что это я, тот самый, который когда-то встретил твою маму, полюбил её, стал с ней под венец, с нею же родил тебя, подбрасывал тебя к потолку и ценил твои первые шаги выше всех собственных заслуг и достижений цивилизации.
Но и не знаешь – потому что ничто не меняет мужчину так, как воспитание детей и потому имею подозрение, что сегодняшний «я» существенно отличаюсь от самого себя, каким ты меня запомнишь.
Нам, мне и маме, через тебя подарено необыкновенное чудо: любить кого-то от самого начала жизни. Мы любим тебя с того момента, как ты появилась в организме мамы – ведь ты уже тогда жила. Причиной, обстоятельствами и целью твоего появления была, есть и будет любовь. Всегда помни об этом – ведь когда человек забывает о том, что его причиной и целью является любовь, он теряет смысл жизни, а значит, и самого себя.
Я не буду заранее просить у тебя прощения. В просьбах о прощении будущих обид есть доля плутовства. А если обида окажется настолько глубокой и мучительной, что потребует от обиженного всех его духовных сил, чтобы смириться с ней, залечить нанесённую рану и найти в себе любовь или хотя бы терпение к обидчику? Вымогать такое заведомое прощение - это со стороны обидчика особая наглость и жестокость.
Поэтому, родная, я не прошу заранее прощать меня за те обиды, что тебе неизбежно причиню. Но прошу: запомни и поверь, что ни одна из этих обид не будет питаться намерением тебя оскорбить и унизить. В этом один из странных признаков любви: люди обижают любимых, не желая этого.
Я обязательно окажусь виноват в том, что не сумею подготовить тебя к встрече со злом. Приложу все усилия, чтобы найти правильные понятные слова, которые дойдут до твоего сердца, отложатся в памяти и помогут в нужный момент узнать зло. Сделаю всё зависящее, чтобы эта мысль стала частью тебя – нужно от зла отстраняться или ему противостоять, в зависимости от конкретной ситуации, но ему нельзя поддаваться и содействовать.
Однако полноценно подготовить к встрече со злом или сделать прививку от него невозможно. Во-первых, зло дьявольски (в прямом и переносном значении) изобретательно, обманчиво и соблазнительно и ищет наши личные уязвимые точки. Во-вторых, каждому придётся и необходимо с ним встретиться лицом к лицу.
Рано или поздно это произойдёт и с тобой, доченька. Я не скажу тебе - «Не бойся» - потому что нельзя не бояться. Зло страшно, бесчеловечно, беспощадно во всех своих проявлениях, начиная от «безобидных» издевательств над слабым и заканчивая самыми невообразимыми преступлениями.
Но я скажу тебе «Не отчаивайся», потому что зло само по себе бессильно, и смерть уже побеждена Спасителем однажды и навсегда, и человеческие страдания не бессмысленны. Нужно только довериться Богу, перед Которым зло ничто, и против Которого смерть беспомощна, и Который вознаградит за каждую слезу, за каждый шрам, оставленный на сердце несправедливостью, за каждый поступок не ради себя, но ради кого-то.
Я уже сейчас знаю, что в тебе есть семя великого таланта – никто не приходит в этот мир без такого Божественного подарка. Осталось только понять, нам, твоим родителям, и тебе самой, в чём именно этот дар заключается, найти его, дать ему прорасти и расцвести, чтобы он не пропал впустую. Великая это, доченька, печаль – наблюдать за тем, кто не открыл в себе своего таланта или растратил его ни за грош. И чем больше и ценнее этот нераскрывшийся дар, тем печальнее зрелище.
Но великая радость – видеть, как обретённый и дающий плоды дар окрыляет человека, приподнимает его над пустой обыденностью. И пусть этот дар в глазах сумасшедшего мира скромен или никчёмен, но это подлинное чудо – видеть обретшего своё призвание сапожника, пекаря, учительницу начальных классов или просто маму, хозяйку дома и хранительницу очага.
У нас, меня и мамы, немало обязанностей перед тобой, наша любимая. Мы должны тебя защищать, оберегать, кормить, одевать, учить простым вещам и помогать находить ответы на сложные вопросы. Но одна из самых важных родительских задач – не поддаться соблазну навесить на тебя груз наших нереализованных мечтаний и желаний. Встречаются удачные исключения, но большинство детей, которые сызмальства вынуждены исполнять повинность самореализации отцов и матерей, лишены настоящего детства, становятся несчастными взрослыми и «отыгрываются» уже на собственных отпрысках.
Такой участи я для тебя не хочу ни в коем случае – хотя, если быть откровенным, где-то в глубине собственного ущемлённого жизнью самолюбия копошится подобное искушение. И нужно как-то умудриться не впасть в другую крайность: не пустить тебя в «автономное творческое развитие», как именуют это некоторые неразумные взрослые. На самом деле это называется «пустить на самотёк», что очень опасно – дикорастущие дети почти всегда вырастают сорняками…
В моей голове роится ещё множество мыслей, которые кажутся достаточно важными, чтобы послать тебе в будущее. Но, во-первых, не на шутку опасаюсь запутаться в этих мыслях, что их серьёзно обесценит; а во-вторых, краткость не только родственница таланта, но и лучшее лекарство от скуки.
Потому заканчиваю своё послание и делаю это, как мне видится, на главной ноте. Мне становится не по себе, как только задумаюсь, вспомню, представлю, каким изощрённым множеством несправедливости, зла, ненависти обрушится мир на тебя, как и на каждого человека, приходящего в жизнь. Но я испытываю почти детский восторг от того, что тебе подарена Любовь Божия, возможность познать Его и соединиться с Ним.
Твой папа.
P.S. Вынесение в публичную плоскость этого послания, имеющего безусловно личный характер (как любые слова, раскрывающие отношения людей между собой и с Господом Богом), не имеет самолюбовательных мотивов. Автор всерьёз опасается, что по каким угодно причинам (забывчивость, лень, житейская затурканность, соображения вроде «да ну, не надо…») может в урочное время не вручить дочери данное письмо – поэтому желает посредством его публикацией подстраховаться.